Палестины, но был готов рассмотреть возможности в Аргентине, Уганде, и других районах мира. Сионисты выдвинули лозунг: "Землю без народа – народу без земли!".[10]
В марте 1897 года евреям "всего мира" было предложено прислать
делегатов на Сионистский конгресс в августе того же года в Мюнхене.
Западноевропейские евреи были решительно против этой затеи. Протесты
посылались сначала со стороны раввинов германии, а затем и от мюнхенских
евреев, так что пришлось перенести конгресс в швейцарский город Базель.
Реформированное еврейство Америки еще за два года до конгресса объявило,
что оно "не ожидает ни возвращения в Палестину…ни восстановления каких-либо
законов, касающихся еврейского государства". Когда раввин Стефан Уайз (в
будущем один из влиятельнейших "советников" президента Франклина Рузвельта)
хотел в 1899 году опубликовать труд о сионизме, то Еврейское издательство
Америки ответило ему через своего секретаря, что оно не может взять на себя
риск издания такой книги.[11]
На конгресс Герцля прибыло 197 делегатов, в большинстве своем из
Восточной Европы. Эта группа лиц объявила о создании Всемирной сионистской
организации, которая провозгласила евреев отдельной нацией, поставив перед
собой целью добиться для нее "общественно признанного и юридически
гарантированного дома", а Герцль заявил, что "еврейское государство уже
существует". То, что произошло в действительности, было собранием в Базеле
небольшой группы евреев, претендовавшей на представительство своего
еврейства, но категорически отвергнутой многочисленными организациями
западных евреев.[12]
Тем не менее, их предложения, как бы они не выглядели в то время,
были поставлены на повестку дня международной политики. Фактически
Базельский конгресс был новым Синедрионом, созванным для отмены
обязательств, принятых наполеоновским правительством за 90 лет до этого.
Первый Синедрион отверг признание евреев отдельной нацией и все
поползновения создать еврейское государство. Новый Синедрион объявил евреев
самостоятельной нацией с требованием собственной государственности.
Так Герцль неожиданно оказался лицом к лицу со своими хозяевами и с
теми заговорами, которые с его помощью должны были распространиться на весь
Запад. Вскоре он остался один, будучи только застрельщиком, сделавшим свое
дело, после чего на сцену вышли настоящие хозяева. Он выковал для них
оружие, которое они применили для наступления на Европу. Сменившему его
настоящему вождю, Хайму Вейцману, это было вполне ясно: "Заслуга Герцля
заключалась в том, что он создал центральную парламентскую власть сионизма…
Впервые за всю историю еврейства в рассеянии правительство великой державы
официально вело переговоры с выборными представителями еврейского народа.
Этим было восстановлено юридическое лицо еврейского народа и признано его
существование как такового".[13]
Покойный профессор Соломон Шехтер еще в 1914 году сказал на встрече сионистов в городе Цинцинате (США): "Мы нуждаемся в сионизме, если мы хотим, чтобы еврейство, ортодоксальное или реформистское, продолжало существовать".[14]
Чтобы поддержать утверждение о существовании "всемирной еврейской нации", сионистские пропагандисты, которые не могут показать этого каким-то общим определением, вынуждены избирать путь создания тенденциозного определения, не соответствующего действительному положению еврейских общин, но дающего возможность включить евреев "во всемирную еврейскую нацию". С такой тенденциозной игры начал Теодор Герцль. В своей речи "Еврейство" (7 февраля 1896 года) он сказал: "Яне требую от нации общего языка или ярко выраженных расовых признаков. Этакого скромного и простого определения достаточно для нации. Мы историческая общность людей, принадлежащих друг к другу ясно выраженной связью, и наша сплоченность сохраняется в силу существования общего врага".
Еще раз Герцль привел определение нации на первом сионистском конгрессе в октябре 1897 года. "Я убежден, - сказал он, – что нация – это группа людей общего исторического прошлого, сплоченная наличием общего врага".[15]
Слабость этого определения не случайна. Герцль не мог найти научного определения, которое дало бы ему возможность назвать все еврейские общины мира "нацией", поскольку в действительности таковой нет…
В современных сионистских взглядах мы находим отражение подхода
Герцля к определению еврейской нации. В 1964 году доктор Наум Гольдман, в
то время президент Всемирной сионистской организации (ВСО), писал:
"Еврейский народ – это историческая сущность, единственная в своем роде…
Его характеризуют три фактора: то, что он народ всемирный; то, что он
связан с Израилем; то, что с общеисторической точки зрения он является
одной из наименее идентичных в мировой истории групп".[16]
На протяжении многих сотен лет евреи, составлявшие незначительное меньшинство населения Палестины, тем не менее, пользовались равными правами с основным арабским населением. Очень многое объединяло их: сотрудничество в экономической и культурной сфере, общее семитское происхождение, долгие годы чужеземного угнетения в Палестине, одинаково ненавистного арабам и евреям. Нельзя считать, что у евреев были какие-либо специфические, особые права на проживание на территории Пластины. Не заботясь о соблюдении норм элементарной общечеловеческой морали, "отец сионизма" Теодор Герцль без зазрения совести указывал своим еврейским соплеменникам путь к созданию чисто еврейского государства на территории Палестины: "Предположим, например, что нам необходимо очистить страну от диких зверей; мы не будем метать стрелы и копья и просто преследовать медведей; мы организуем широкую и энергичную охоту, мы вместе выгоним зверей и сбросим на них мелинитовые бомбы". В этих словах человеконенавистническая программа сионистских колонизаторов…[17]
Основатель так называемого ревизионистского сионизма В.
Жаботинский, которого сторонники правонационалистического блока "Ликуд" и
его ядра – партии "Херут" считают своим духовным вождем и главным
идеологом, писал еще задолго до создания Израиля: "Все здравомыслящие люди,
не считая слепорожденных, поняли давно, что достичь согласия палестинских
арабов по их доброй воле на превращение Палестины из арабской страны в
страну с еврейским большинством является вещью совершенно невозможной".[18]
На начальном этапе сионистской деятельности в Палестине, то есть с
момента создания (1897год) Всемирной сионистской организации (ВСО) до
окончания первой мировой войны происходил процесс сращивания интересов
международного сионизма и британского империализма. Внимание этих двух
партнеров было сфокусировано на Палестине, за утверждение в военном
отношении в Восточном Средиземноморье и обеспечении защиты Суэцкого канала
– важнейшей артерии, связывающей метрополию с Индией.[19]
На II сионистском конгрессе в 1898 году Теодор Герцль говорил откровенно: "Англия первой в современном в современном мире поняла необходимость колониальной экспансии.… И поэтому я считаю, что идеи сионизма, являющиеся идеями колониализма, должны встретить быстрое и легкое понимание в Англии".
В этот момент цели и предложения сионистов полностью
соответствовали имперским стратегическим интересам правящих кругов Англии.
В меморандуме британского генерального штаба от 9 декабря 1918 года
подчеркивалось: "Создание буферного еврейского государства в Палестине,
хотя само по себе это государство будет слабым, желательно для
Великобритании со стратегической точки зрения…". После принятия английским
кабинетом так называемой декларации Бальфура (2 ноября 1917 года) и
представления Великобритании Лигой Нации мандата на управление Палестиной
(24 июля 1922 года), сионистская колонизация этой страны вступила в новый
этап.[20]
В этом широкоизвестном документе, который арабские авторы справедливо считают краеугольным камнем всей антиарабской империалистической политики в ХХ веке, говорилось: "Правительство его величества относится благожелательно к учреждению в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все свои старания для облегчения завершения этой цели, причем ясно понимается, что ничего не должно быть сделано, что могло бы нанести ущерб гражданским или религиозным нравам еврейских общин в Палестине…"[21]
Однако Англия с момента провозглашения декларации Бальфура сознательно лицемерила, заявляя о своём стремлении не допустить ущерба правам нееврейских общин. В Палестине. В действительности наблюдалось поразительное совпадение послевоенных целей британского империализма и сионистского движения, объясняемое во многом умелым "подстраиванием" сионистов к английским имперским интересам в регионе. От этого совпадения целей было недалеко до возникновения той "питательной среды", где проросли зловещие семена вражды.[22]
Сионизм не имеет ничего общего с национально-освободительным движение еще и потому, что самого "всемирного еврейства" вообще не существует.
К тому же, первоначальные теоретики сионизма еще не усматривали в
Палестине "землю библейских предков", и речь шла не об "освобождении"
территории, а о её приобретении.[23]
1.2. Сионизм и религия.
На первый взгляд кажется, что религия клерикализм не относятся к основам сионизма, и это, казалось бы, подтверждают два обстоятельства. Во- первых, сионизм сформировался в период, когда уменьшилось влияние религии на еврейские народные массы. Он был создан для того, чтобы сохранить привязанность народных масс к еврейским капиталистам, когда религиозная связь была уже недостаточно сильна. В начале своего пути сионизм развивался как светская организация, как бы заменяющая религию. Во-вторых, когда к сионизму присоединились религиозные деятели и организации, они составили его "отдельное" направление.[24]
Однако более пристальное изучение вопроса показывает, что отношения
между религией и сионизмом не такое уж простое. До создания государства
Израиль сионистские нерелигиозные лидеры могли сохранять свою власть во
Всемирной сионистской организации и в деле еврейского заселения Палестины
посредством сотрудничества с религиозным течением, не нуждаясь в
существенных уступках религии. В Палестине того времени британский
колониальный режим узаконил религиозное судопроизводство (в соответствии с
наличием в стране разных религий) во всем, что касается личного статуса,
включая браки и разводы.
После образования государства руководители социал-демократических партий начали сотрудничать в рамках коалиции с клерикальными партиями и параллельно – все чаще видели в религии опору сионизма. В результате коалиционных соглашений все больше и больше расширялись полномочия раввина в судопроизводстве, а религиозных партий – в области просвещения и внутренних дел. Министерство внутренних дел, являющееся традиционным оплотом Национальной религиозной партии, было инициатором реакционного законодательства по вопросу, "кто является евреем".
Коалиционное большинство в кнессете утвердило многие законы, дающие правительственному аппарату право ограничить личную свободу в свете религиозных указаний (как, например, по вопросу о работе общественного транспорта в субботу или о выращивании свиней и продаже свинины). В Израиле существует, таким образом, жесткое религиозное притеснение, тяжело задевающее демократические свободы, провозглашенные теперь уже в большинстве капиталистических стран. Вместе с тем не следует видеть в религиозном притеснении главной реакционной сущности израильского режима.[25]
Сионистские руководители нуждаются не только в опоре на религиозные партии, но и во все большей степени в идейной опоре на религию. Лица, ответственные за сионистскую пропаганду, убеждаются в том, что их позиции и сила влияния постепенно ослабевают. им не удается устоять в борьбе за идейное влияние на массы, особенно среди молодежи, как в Израиле, так и других капиталистических странах.[26]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
