Совершенно особая ситуация сложилась в Великобритании, где много, до 75% местных мусульман имеют британское гражданство. В основном это бывшие пакистанцы (их – до ⅓), индийские мусульмане, уроженцы Восточной Африки и Нигерии, Малайзии, Бангладеш, турецкой части Кипра и прочих бывших колоний Великобритании, уехавшие с родины вскоре после провозглашения ее независимости. Однако значительный рост мусульманской диаспоры в Великобритании, связанный с экономическими и социальными причинами, судя по всему, привел к преобладанию среди британских мусульман лиц, не являющихся гражданами страны. Это – воспользовавшиеся правом на воссоединение семей родственники (еще чаще – псевдородственники) ранее приехавших, а также лица, сумевшие въехать в страну, но еще не получившие (по разным причинам) гражданства. Имеются и нелегалы, каковых немало. Английское правило «живи и давай жить другим» приводит к определенной обособленности, отгороженности мусульман от британского общества (чего гораздо меньше, например, во Франции и даже в Германии). Мусульманские кварталы английских городов, особенно в Манчестере, Ноттингеме, Бирмингеме, имеют свои специфические особенности, внешне отличаются от населенных коренными британцами районов, как правило, теснятся вокруг мечетей, характеризуются обилием экзотических лавок и магазинов, множеством детей на улицах, а также выраженными мусульманскими деталями одежды или просто полностью традиционными мусульманскими одеяниями, особенно женщин и лиц пожилого возраста12.
Естественно, здесь, в своем замкнутом мирке, как бы воспроизводящем «микроотечество» (отчужденность от коренных жителей и сплоченность в рамках прихода той или иной мечети лишь этому способствуют), любой мусульманин, даже исламский радикал может рассчитывать на солидарность и поддержку, хотя бы молчаливую. Дисциплина и скрытность деятельности в рамках бесчисленных (часто исчезающих еще быстрее, чем возникающих) ассоциаций, нелегальных организаций, тем более – суфийских братств, о которых всегда мало что известно, где бы они ни действовали, лишь дополняют картину. Иными словами, для действий исламо-экстремистов в Великобритании условия всегда были куда более благоприятны, чем в Германии и во Франции.
То, что в Великобритании до определенного времени все было относительно спокойно, – отнюдь не результат усилий британских спецслужб, а просто следствие собственных расчетов лидеров исламо-экстремизма, до поры до времени предпочитавших «не трогать» Великобританию. Сохраняли ее как своего рода политическое убежище и юридически более или менее надежное укрытие, в котором можно спрятаться более гарантированно, чем где-либо, и даже в случае обнаружения уповать на британскую юстицию, не выдающую политических эмигрантов вообще, тем более, если им на родине грозит смертная казнь. Поэтому-то и вели себя столь непринужденно в Англии упоминавшиеся выше Абу Хамза аль-Масри, Омар Бакри, да и десятки прочих лидеров такого же рода, только калибром поменьше и постаравшихся не так «засветиться» в средствах массовой информации.
Однако обстановка с годами менялась. События 11 сентября 2001 г. в США вызвали, с одной стороны, тревогу правящих кругов в Великобритании, с другой – нажим со стороны Вашингтона и требование усилить борьбу с терроризмом. Соответствующий закон, принятый британским парламентом еще в феврале 2001 г., но применявшийся относительно мягко, формально запретил деятельность 14 связанных с Усамой бен Ладеном организаций, включая «Аль-Мухаджирун» Омара Бакри (который, впрочем, мало от этого пострадал, став менять названия или имитируя раскол своих групп). В целом ситуация практически не изменилась. В то же время недовольство мусульман, как на Востоке, так и на Западе, политикой Великобритании резко возросло вследствие участия английских войск весной 2003 г. в войне США против Ирака и последующей оккупации этой страны. Британские вооруженные силы, несмотря на то, что масштабы их действий и зона ответственности в Ираке были намного меньше, чем у американцев, так же, как и «союзники», вынуждены были отбиваться от нападений партизан, наносить последним ответные удары, мстить за акты террора и гибель боевых товарищей, производить аресты, облавы и «зачистки». А поскольку в Ираке, судя по сообщениям СМИ, вооруженным сопротивлением руководят исламисты, а участвуют в нем, помимо иракцев, также мусульмане из самых разных стран, в том числе – из Иордании, Сирии, Египта, Афганистана и Пакистана, то это не могло не сказаться на отношении уроженцев этих стран, в том числе проживающих в Великобритании, к властям, да и в целом к населению данного государства.
В то же время правящие круги США и Англии за два года войны в Ираке все же кой-чему научились. Они прекратили начатую в 2003 г. американской морской пехотой тотальную войну против всех иракцев как таковых (что должно было, судя по всему, устрашить иракцев, чего не случилось) и сделали первые шаги по политическому маневрированию с учетом этноконфессиональной ситуации в стране. С самого начала они стремились договориться с курдами (т.е. примерно 20% населения Ирака), которые с 1991 г. пользовались их негласной поддержкой. Однако курды не были едины: среди них функционировали, помимо соперничавших друг с другом националистических группировок, также организации исламо-экстремистского толка (в частности, «Ансараль-Ислам», «Ат-Таухид» и др.), которые, связавшись с «Аль-Каидой», воевали как с националистами, так и с войсками западных держав13. Тем не менее с основной частью курдов, судя по всему, удалось договориться, что дало возможность вовлечь их лидеров в процесс политического урегулирования иракской проблемы.
Еще сложнее дело обстояло с шиитами, составляющими до 60% всех арабов Ирака. Англо-американцы, вторгшиеся в Ирак, столкнулись после оккупации страны с сопротивлением как в суннитских районах (всегда бывших оплотом влияния властей в Багдаде), так и в шиитских, которые были настроены против Саддама, но предпочли бы избавиться от него без «помощи» Запада. К тому же США опасались шиитов гораздо больше суннитов, считая их сторонниками соседнего единоверного Ирана, каковой для американцев, начиная с революции 1978–1979 гг., безусловно, враг № 1 на Ближнем Востоке. Поэтому ожесточенные бои кипели как в ставшем знаменитым «суннитском треугольнике» Багдад – Рамади – Тикрит, так и в священных для шиитов городах Неджефе и Кербеле, не говоря уже о населенном преимущественно ими (и оккупированном англичанами) главном центре Южного Ирака городе Басра. Например, только в декабре 2004 г. в Неджефе и Кербеле погибли 22 и были ранены 34 человека14.
Постепенно американцам все же пришлось изменить тактику. Уже в первый состав Переходного правящего совета они включили 13 шиитов, 5 суннитов и 5 курдов, 1 туркмена и 1 ассирийца. Этот состав не получил поддержки иракцев, поскольку за ним «стояла Америка». Однако последующие усилия в этом направлении, очевидно, стали давать плоды. И когда при новом раскладе сил главой государства в Ираке стал курд, а правительство возглавил шиит, это означало безусловно, стремление правящих кругов Запада создать новую модель управления Ираком при опоре на курдов и арабов-шиитов, которые преследовались при режиме Саддама Хусейна. «После почти 1400 лет доминирования суннитов в истории ислама установление во главе арабского государства правительства с господством шиитов является абсолютно революционным шагом», – писала в мае 2005 г. «Нью-Йорк таймс». И хотя газета выражала опасения по поводу возможного объединения Ирана, Бахрейна (где шиитов 75%), Ирака, Ливана (где их – до 40% населения) и близких к шиитам алавитов Сирии (до 12%), не говоря уже о 10–15% шиитов среди жителей Саудовской Аравии, все же она расценивала (и справедливо) данную акцию США в Ираке как удачу, после которой «Буш будет рассматриваться в истории шиитов как освободитель»15. Так это или нет, но определенные политические дивиденды от хотя бы временной опоры на шиитскую элиту США получили.
Несомненно, это обстоятельство привело к сокращению масштабов воинских операций в Ираке, где представители двух общин, составляющих в общей сложности большинство населения, получили хотя бы частичное удовлетворение своих требований. Конечно, истоки иракского сопротивления далеко не исчерпаны: против оккупантов резко настроена суннитская община страны, ныне оттесненная на второстепенные позиции; против них продолжают сражаться тысячи подпольщиков, прибывших в Ирак за эти годы из соседних мусульманских стран в качестве добровольцев; наконец, далеко не все курды и не все шииты смирились с присутствием в стране иностранных войск и вообще с господством «иноверцев». Тем не менее в целом накал борьбы в Ираке, по крайней мере временно, несколько спал.
Но для исламо-экстремистов такой ход событий смерти подобен. Для них переход от вооруженного сопротивления к переговорам, к мирной (экономической, политической, социальной, культурной и иной) эволюции и реформам означает потерю влияния радикалов и террористов и его переходу в руки умеренных исламистов, согласных отстаивать свои взгляды в рамках законности и порядка. Поэтому вожди «Аль-Каиды» и других сил исламо-экстремизма, в свое время с радостью ухватившиеся за войну в Ираке, как за неожиданный подарок, делают все, чтобы исключить какое-либо умиротворение и саму возможность развития мира ислама по гуманному пути ненасилия и согласия. Судя по всему, в результате совместных действий ряда подчиненных им организаций (а может быть, единственной, их всех объединяющей, но без конца меняющей названия и обличья в целях запугивания Запада пропагандируемым «обилием» такого рода структур) уже после начала войны в Ираке были осуществлены теракты в мае 2003 г. в Касабланке (42 убитых, около 100 раненых), против миссии ООН в Багдаде вавгусте 2003 г., синагог Стамбула в ноябре 2003 г. и мирных шиитов Ирака в марте 2004 г. (общее число жертв – 270 чел.). 11 марта 2004 г. связанные с «Аль-Каидой» и «Ансар аль-Ислам» террористы взорвали три пригородных поезда в Мадриде, убив 198 и ранив около 1,5 тыс. человек16. 9 мая 2004 г. в результате теракта были убиты президент Чечни Ахмад-Хаджи Кадыров и еще 5 человек. Летом и осенью 2004 г. наблюдалось усиление терроризма на Северном Кавказе, особенно в соседних с Чечней Ингушетии и Северной Осетии, где, конечно, особо потрясло весь цивилизованный мир нападение 33 боевиков на школу в Беслане, во время которого пострадали свыше тысячи человек. Из них более 330 были убиты17. 7 октября 2004 г. 34 человека погибли в селении Таба на Синайском полуострове вследствие серии взрывов. До этого в Египте 7 лет не было терактов, причем исламисты даже официально объявили о перемирии с властями18. 2 ноября 2004 г. Мухаммед Буйери, голландский гражданин марокканского происхождения убил 15 выстрелами в упор на улице Амстердама кинорежиссера Тео Ван Гога за критику им «нетерпимости мусульман». После ареста убийца заявил: «Я действовал исключительно во имя моей религии»19.
Характерно, что почти все нападения были совершены (за исключением Ингушетии) не на войска и вообще не на силовые структуры. Они имели целью запугать мирных жителей и Запада и Востока, политически «напомнить» о себе, дабы подчеркнуть невозможность какого-либо мирного решения, а заодно – как бы поднять престиж среди мусульман и закрепить свое влияние на них. В этом же ключе следует рассматривать последующие акции исламо-экстремистов, не очень частые и масштабные, но регулярно повторяющиеся (например, вследствие двух взрывов в Каире в апреле 2005 г. погибли 3 и ранены 4 иностранца, покончили с собой 3 смертника, из них две женщины).
На этом фоне взрывы в Лондоне 7 июля 2005 г. явились сенсационными во многих аспектах. Во-первых, они стали самыми кровавыми терактами в истории страны. Во-вторых, это было «демонстрацией силы» по отношению не только к Англии, но и вообще ко всем восьми великим державам, руководители которых именно в тот день начали свое совещание в Глениглсе, на британской территории. В-третьих, террористы решились нарушить во многом ими же негласно установленную «неприкасаемость» Великобритании и тем самым лишиться определенных выгод, о которых выше уже говорилось. Более того, они объявили взрывы в Лондоне «возмездием» за участие Англии в иракской войне и пригрозили совершить то же самое в других странах – союзницах США, держащих войска в Ираке – Дании и Италии. На интернетсайтах исламо-экстреми-стов (кстати, ответственность за эти и некоторые последовавшие за ними акции взяли на себя несколько организаций, возможно фиктивных) прямо было сказано: «Львы джихада, действующие в Европе, готовы обрушить свои смертоносные удары на правительство, сотрудничающее с американскими крестоносцами – врагами Аллаха и мусульман».
