Между двумя странами существовали и другие точки соприкосновения— общие взгляды, в том числе в отношении Восточной Европы. Оба правительства считали, что Запад должен скоординировать подход к политическим и экономическим реформам в регионе, в том числе к перестройке в Советском Союзе. Оба лидера — и Тэтчер, и Миттеран — отмечали, что процессы в Советском Союзе отвечают не только интересам СССР, но и международного сообщества. Подходы обоих лидеров были близки и по проблеме воссоединения Германии. Линия, взятая Тэтчер на сближение с Францией, не имела под собой достаточно реальные основания. Сближение партнёров шло нелегко. Несмотря на усилия Тэтчер, ей не удалось установить с Миттераном дружеские отношения.
Казалось бы, что отношения между М. Тэтчер и Г. Колем, которые были руководителями консервативных партий, т. е. единомышленниками, должны были развиваться лучше, чем между консерватором Тэтчер и социалистом Миттераном, более того, в их внутриполитических принципах и подходах к развитию своих стран было много общего. Коль, как и Тэтчер, ориентировался на свободное рыночное хозяйство, на предоставление широких возможностей для экспансии крупного капитала и не уступал английскому премьеру в пропаганде "защиты демократического государства от коммунистических сил".[42] Между двумя единомышленниками существовали разногласия по значительному спектору внешнеполитических проблем, начиная от вопросов разоружения и кончая проблемами Общего рынка. В отличие от встреч Тэтчер с французскими руководителями, которые носили систематический характер, встречи между руководителями Англии и ФРГ не отличались регулярностью. Так, в 1987 году у них были лишь три короткие беседы, из них только одна двухчасовая, а две другие состоялись на международных встречах и представляли собой беглый обмен мнениями. Их встречи становились все более короткими и ограничивались лишь решением безотлагательных проблем. Германия и лично Коль считали своим главным партнером и союзником в деле европейского единства не Англию, а Францию. Ей Коль отдавал приоритет и в военном сотрудничестве. Тэтчер стала даже беспокоиться, что в Европе может сложиться ось Бонн — Париж. Военное сближение двух стран привело к образованию франко-западногерманского Совета обороны в целях координирования вопросов военного строительства. В его состав вошли премьер-министр, военные министры и министры иностранных дел обеих стран. Тэтчер справедливо опасалась, что Лондон может остаться в стороне от этих процессов. Тем более что ФРГ и Франция открыли путь далеко идущего дипломатического сближения, да еще в таких формах, которых не знала раньше история дипломатии. Две страны решили в 1990 году открыть совместное консульство ФРГ и Франции в МНР, а затем и еще в одной стране
Тэтчер полагала, что ФРГ вместе с Францией дискриминируют Британию и отодвигают ее на второй план в своем политико-дипломатическом сотрудничестве. Тэтчер упрекала ФРГ в том, что та встала на путь "сепаратного" сотрудничества с Францией в рамках НАТО, хотя сама усиленно стремилась к развитию военных отношений с Францией. Когда ФРГ и Франция решили создать "объединенную бригаду", Тэтчер резко неодобрительно отнеслась к этим планам, ссылаясь на то, что Францию в силу ее неучастия в НАТО нельзя использовать в ходе обычных маневров Организации.
Долгое время отношения двух лидеров осложнялись и из-за позиции Тэтчер в отношении тактического ядерного оружия (ТЯО). Коль справедливо считал, что поскольку речь после договора о РСМД зашла об уничтожении ракет среднего и малого радиуса действия, то следует договориться и об уничтожении ТЯО, как это предлагает Советский Союз, и, уж конечно, не модернизировать его. Немецкий руководитель справедливо полагал, что ТЯО в этих условиях представляет опасность, с одной стороны, для ФРГ, а с другой — для ГДР, которая уже тогда начала процесс воссоединения с ФРГ. Его применение означало бы, прежде всего уничтожение немецкой нации. Тэтчер, как непримиримый противник ликвидации ядерного оружия, выступала не только за сохранение ТЯО, но и за его модернизацию (под тем дежурным предлогом, что Советский Союз успел уже модернизировать свое аналогичное оружие).
Коль упрекал Тэтчер, что она не принимает во внимание национальные интересы ФРГ. Тэтчер со свойственным ей упорством продолжала стоять на своем. Отношения ободрялись, личные взаимоотношения премьера с канцлером ухудшались, и кто знает, к чему привели бы дальнейшие споры, если бы не произошло совершенно неожиданное событие, сразу сделавшее полемику беспредметной. Смена власти в ГДР и постановка вопроса о воссоединении Германии сами по себе разрешили спор. Стало уже полной бессмыслицей настаивать на модернизации ТЯО, которое могло использоваться для удара по объединенной Германии, или новой демократической Чехословакии, или Венгрии.
Между Тэтчер и Колем появились новые разногласия, теперь уже в отношении объединения Германии. Нет, Тэтчер, разумеется, не возражала против объединения, но ее справедливо беспокоил ряд аспектов того процесса. Как это будет происходить, как будет при том обеспечена безопасность других европейских государств, как будет обеспечена экономическая стабильность ЕЭС, если в нем будет представлена объединенная Германия? Коль намеревался, во всяком случае, на первых порах, решить эту проблему кавалерийским наскоком — "сначала объединиться, а потом начать разбираться с проблемами". Тэтчер решительно выступила против такого подхода. 'Меня беспокоит тот факт, — говорила она, — что немцы двинулись вперед, не обращая внимания на международные последствия".[43]
Надо отметить, что позиция Тэтчер была реалистической, обоснованной. Она учитывала не только интересы Англии, но и остальной Европы. Можно сказать, что английский премьер проявила большую политическую мудрость и дальновидность при определении последствий объединения Германии.
Вкратце суть ее позиции сводилась к следующему. Процесс объединения Германии — это не только немецкая проблема и даже не только европейская, но и мировая. Немцы должны согласовать этот процесс с НАТО и учесть Хельсинкские соглашения. Тэтчер своим политическим чутьем сразу определила, что важнейшим из аспектов объединения является вопрос безопасности, и что безопасность должна быть обеспечена, прежде всего, четырьмя державами-победительницами, конечно вместе с двумя Германиями. Поэтому, когда была выработана формула "2 + 4", означавшая, что об объединении Германии сначала договариваются два немецких государства, а потом эти договоренности будут рассмотрены четырьмя державами-победительницами, Тэтчер выступила против этого. Она сказала, что предпочитает другой порядок — не "2 + 4", а "4 + 2", то есть сначала державы-победительницы рассмотрят порядок воссоединения и самым активным образом включатся в этот процесс, а не просто проштампуют его. "Четыре державы, несущие ответственность за Берлин, — говорила Тэтчер, — обязаны высказаться по вопросу о воссоединении, ибо на них лежит доля ответственности и по отношению к Восточной Европе". Она настаивала на том, чтобы не спешить с воссоединением. "Дайте нам время разработать новую схему. В противном же случае вместо укрепления безопасности вы получите риск", — таково было ее мнение.[44]
И еще один острый вопрос поднимала Тэтчер — о гарантиях со стороны новой Германии сложившихся в Европе границ. Коль долгое время воздерживался от признания нерушимости европейских границ, в том числе границ Польши, и это не могло не беспокоить Тэтчер.
Отношения двух лидеров стали еще более натянутыми. Наконец, еще одно осложнение, связанное с будущим объединением Германии. Коль сразу связал вопрос объединения с членством Восточной Германии в ЕЭС, заявив, что объединенная Германия должна ускорить интеграцию ЕЭС. Получалось так, что вопрос об участии Восточной Германии в ЕЭС решался одним Бонном автоматически с объединением Германии. Для Коля это был как бы уже решенный вопрос. На Даунинг-стрит немедленно отреагировали. Тэтчер опасалась, что включение относительно отсталой экономики ГДР в систему Общего рынка приведет к огромным затратам. Она заявила: "Можно предвидеть проблему ЕЭС: каким образом вы собираетесь следить за товарами, поступающими из Восточной Германии? Ни расходов, ни цен, одни субсидии. С такой экономикой света белого не увидишь. Все эти проблемы надо было предусмотреть. И, тем не менее, никто даже не пытался их решать".
Тэтчер справедливо указывала на те колоссальные проблемы, которые встанут в связи с воссоединением Германии, так как ГДР не знала никакой рыночной экономики. Тэтчер стала добиваться гарантий, что Британия не будет нести слишком большое бремя много миллиардных затрат на восстановление экономики Восточной Германии.
Тэтчер беспокоило и то, что роль объединенной Германии в ЕЭС не только усилится, но она станет доминирующей силой. На ФРГ уже приходилось 24% общего объема производимой ЕЭС продукции, а при объединении этот показатель значительно возрастет.
Обострение отношений Британии с ФРГ сопровождалось усилением личных выпадов руководителей двух стран друг против друга. Тэтчер в резких выражениях критиковала Коля за то, что он недостаточно информировал союзников о предпринимавшихся им конкретных мерах по достижению немецкого единства. Подводя итоги, можно сказать, что Тэтчер все последние годы разрывалась между Америкой и Общим рынком, желая сохранить и приоритетные отношения с США, и добиться наибольших уступок от Сообщества с минимальными издержками для Англии. Эта политика погони за двумя зайцами к большим успехам не привела, но вызвала явное недовольство в стране. Избиратели были, прежде всего, недовольны развитием сотрудничества Британии с ЕЭС, и это сказалось на выборах в Европейский парламент в июне 1989 года, когда тори потерпели серьезное поражение, уступив преимущество лейбористам. Многие парламентарии-тори обвиняли в этом, прежде всего премьер-министра.
Заключение.
Имя Тэтчер вошло в историю. Многие страницы летописи второй половины XX столетия будут посвящены её политике, её влиянию на развитие событий в Британии, Европе и мире.
Во внешней политике М. Тэтчер предусматривала возрождение статуса Великобритании как великой державы. Успехи Тэтчер во внешней политике значительно укрепили ее авторитет внутри страны.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
