Умысел и его виды
Юридический Институт МВД РФ
Владивостокский филиал
Кафедра уголовного права, уголовного процесса и
уголовно-исполнительного права.
КУРСОВАЯ РАБОТА
По Уголовному праву
Тема: Умысел и его виды
Выполнил: слушатель 202
группы рядовой юстиции
Денисов Д.В.
Владивосток
1998
1. Введение……………………………………………………………………………….3
2. Определение умысла в Российском уголовном законодательстве:
a) Умысел в Российском законодательстве в дореволюционный период…….4
b) Уголовное законодательство Советской России……………………………..12
c) Умысел в уголовном праве России по УК РСФСР 1960 г…………………17
d) Определение умысла в действующем уголовном законодательстве………22
3. Заключение……………………………………………………………………….31
4. Список литературы……………………………………………………….…33
1. Введение.
По моему мнению, изучение субъективной стороны преступления является
более сложным моментом в постижении слушателями элементов состава
преступления. С этим же столкнулся и я при изучении данного вопроса. В
своей работе я не стремился охватить все признаки данного элемента
состава преступления. Поскольку подробное изучение целого элемента
состава преступления требует достаточно много времени, большого количества
специальной научной литературы, я выбрал для самостоятельного изучения
тему: умысел и его виды. Как известно, законодателем выделяется две формы
вины: умысел и неосторожность. В свою очередь умысел подразделяется на
прямой и косвенный (ст. 25 УК РФ), а неосторожность
- на легкомыслие и небрежность (ст. 26 УК РФ). Однако данная классификация
получила законодательное закрепление лишь в Уголовном Законе
1996 года. В предыдущем Уголовном законодательстве существовала иная
точка зрения на этот счёт, поэтому я решил проследить особенности
законодательного закрепления такой формы вины как умысел в Уголовном
законодательстве предыдущих лет. Поэтому свою работу я структурировал
следующим образом: Введение; Умысел в Российском законодательстве в
дореволюционный период; Уголовное законодательство Советской России; Умысел
в уголовном праве России по УК 1960 года; Определение умысла в действующем
уголовном законодательстве.
Я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что за неимением других
доступных источников уголовного законодательства дореволюционного периода,
при рассмотрении вопроса «Умысел в Российском законодательстве в
дореволюционный период» я воспользовался трудом великого русского учёного
Н.С. Таганцева. На мой взгляд, профессор уголовного права не мог
необъективно отразить реалии законодательства того времени.
В связи с тем, что наши современники пользовались в своей практической
деятельности при применении норм уголовного права в большинстве своём
Уголовным кодексом 1960 года, при изучении данного вопроса я выделил
особенности определения умысла в данном законе отдельным пунктом.
2. Определение умысла в Российском уголовном законодательстве:
2. (a) Умысел в Российском законодательстве в дореволюционный период.
УГОЛОВНОЕ УЛОЖЕНИЕ (СТ. 48) ОПРЕДЕЛяЕТ,
ТАКИМ ОБРАЗОМ, ПОНяТИЕ УМЫШЛЕННОЙ ВИНОВНОСТИ: ПРЕСТУПНОЕ ДЕяНИЕ ПОчИТАЕТСя
УМЫШЛЕННЫМ, НЕ ТОЛЬКО КОГДА ВИНОВНЫЙ ЖЕЛАЛ ЕГО УчИНЕНИя, НО ТАКЖЕ КОГДА ОН
СОЗНАТЕЛЬНО ДОПУСКАЛ НАСТУПЛЕНИЕ ОБУСЛОВЛИВАЮЩЕГО ПРЕСТУПНОСТЬ СЕГО ДЕяНИя
ПОСЛЕДСТВИя.
По поводу этого определения в объяснительной записке указано: понятие
умысла или вины умышленной определяется двумя признаками — сознанием
совершаемого и направлением воли, хотением (в современном законодательстве
- желанием). Хотение составляет главный момент этого вида виновности, так
как желать или даже и допускать что-либо возможно только при сознании
желаемого. Поэтому комиссия в свое определение первого вида умысла и внесла
только момент хотения, не упоминая о сознании действующего, хотя, само
собой разумеется, что при разрешении в каждом отдельном случае вопроса об
умышленности этого рода суд должен, прежде всего, установить наличность
сознания, а потом уже определить направление воли действовавшего. Подобного
же воззрения на существо умышленной вины держалось и Уложение 1845 г.
Поэтому умысел, оставляя пока в стороне его подразделения, может быть
определен как сознательное и водимое направление деятельности, а умышленным
преступным деянием может быть называемо деяние, сознаваемое и водимое
деятелем в момент его учинения. Таким образом, первым элементом умысла
является сознательная деятельность, т.е. наличность соотношения между
событием, вызванным во внешнем мире деятельностью лица, и представлением,
которое существует совершившемся у деятеля[1].
Первой из простых форм такой сознательной деятельности было бы полное
равенство представления и действительности, в то время как происшедшее
является простым снимком, копией образов, созданных творческой работой
мышления.
Но такого тождества между предполагаемым и выполненным мы почти не
встречаем в действительности и, в особенности в области уголовного права, в
связи с ограниченностью нашей психической деятельности, сложностью тех
событий, которые соответствуют понятию преступного деяния. Да такого
тождества и не требует вменение в вину, ставящее условием умышленности
наличность сознания. Умысел предполагает, например, представление о
конкретном благе, на которое направляется посягательство, так что
юридически нельзя говорить об умысле вообще на убийство, на кражу, на
ниспровержение правительства, а необходимо, чтобы умысел был направлен на
жизнь какого-либо лица, на взятие какого-либо предмета; но, с другой
стороны, эта определенность объекта не означает сознания всей совокупности
его индивидуальных черт, а иногда ограничивается только определением общих
условий места и времени посягательства.
Таким образом, по мнению Таганцева, умышленным убийцей будет тот, кто
решился убить всякого, кого он встретит в данном месте, а равно и тот, кто
из мести к жителям данной деревни отравил колодец, из которого они берут
для питья воду, хотя бы последствием этого и было отравление кого-либо,
случайно проходившего через деревню. Мы называем убийство умышленным, как
скоро действовавший сознавал, что он направляет свой выстрел в человека,
что последствием выстрела будет смерть лица; умышленность убийства не
зависит от того, знал ли стрелявший, сколько лет жертве, красива ли она или
дурна, больна или здорова и т.д.; если виновный предполагал ошибочно, что
он стреляет в брюнета, а не в блондина и т.п., он, тем не менее, остается
убийцей[2].
Далее, кроме объекта, реальный характер умышленного преступного деяния
предполагает известную специализацию способа и средств действия, если мы
только говорим о преступной воле как о причине преступного действия. Но и в
этом отношении определение порядка действия и средств выполнения может быть
сделано только в общих чертах, так как виновный мог и не знать тех
химических или механических процессов, путем которых задуманное должно было
осуществляться. Мало того, даже иногда более или менее существенное
отклонение от предположенного порядка деятельности и в особенности хода
вызванных ею результатов не устраняет умышленности. Таганцев считает, что
на этом основании должен быть признан умышленным убийцей тот, кто, желая
утопить другого, бросил его в реку, а оказалось, что сброшенный умер не от
утопления, а оттого, что, падая, ударился о камень и пробил себе череп[3].
По мнению Таганцева, кроме сознания, умысел заключает в себе и другой
момент — хотение, направление нашей воли к практической деятельности,
представляющийся не менее, если даже не более важным. Всякая виновность
есть виновность воли, а, следовательно, и виновность умышленная, ибо только
волевым актам могут быть придаваемы эпитеты "злой", "добрый". Этот момент
хотения также представляется сложным как относительно своего содержания,
так и относительно своего сформирования.
Известные соприкосновения наши с предметами окружающего нас мира,
проявления наших инстинктов, известные состояния нашего организма, особенно
соединенные с воспоминаниями об испытанных уже нами ощущениях удовольствия
или неприятности, даже просто творчество нашего ума, нашей фантазии
порождают в нас представления о возможных наших действиях, о возможных
изменениях в окружающем нас мире или в наших отношениях к нему, изменениях,
могущих доставить нам ощущение приятного в обширном смысле, удовлетворение;
подобные представления, рассматриваемые не как акты или процессы мышления,
а с их жизнетворческой стороны, стремящейся к созиданию, сохранению или
разрушению нас окружающего, мы называем желаниями.
Весьма часто эти желания благодаря или их содержанию, или условиям
возникновения бесследно проносятся перед нами, не оставляя никаких,
дальнейших следов в нашей психической жизни; но иногда эти желания,
благодаря настроению лица или совпадению их с его характером, получают, так
сказать, значение волевых актов, делаясь или отправной точкой построения
разных планов, или даже стимулом дальнейшей деятельности лица, определяют
его поведение. В последнем случае возникшие желания получают двоякое
значение.
Как возбуждающий момент нашей деятельности, желание, получившее
воленаправляющую силу, является стимулом, мотивом, а как полагаемый нашим
сознанием предел, достижением которого должна завершиться наша
деятельность, оно составляет цель действия. Таким образом, мотив и цель
моменты психической деятельности, рассматриваемой с двух различных точек
зрения: ощущение голода рождает в нас желание его удовлетворения; если для
его удовлетворения мы предпринимаем что-либо, то это желание удовлетворения
как отправной пункт деятельности будет мотивом, а как предел, ее
заканчивающий, — целью.
Но эта относительность мотива и цели не предполагает их безусловной
тождественности, а допускает различие в объеме, в степени
специализирования. Очень нередко цель представляется специализированным
