историей, а также в современных делах.
Трагедия и парадокс смерти
Смерть, которая порождается природной закономерностью и к которой
человек приговаривается биологическим процессом, есть самое индивидуально-
личное в человеке. И она есть прежде всего прекращение сообщений с другими
людьми и с жизнью космоса. Каждый человек должен пройти через трагедию
смерти. Фрейд утверждает, что цель, к которой стремится всякая жизнь, есть
смерть. Парадокс смерти в том, что смерть есть самое страшное зло, которое
больше всего страшит человека, и через это зло раскрывается выход к вечной
жизни, или один из выходов. Такими парадоксами наполнена наша жизнь. Плохая
бесконечность жизни как раз и делала бы человека конечным существом.
Парадокс смерти имеет в мире не только этическое, но и эстетическое
свое выражение. Смерть уродлива, и она есть предельное уродство,
разложение, потеря лица, потеря всякого облика и лика, торжество низших
элементов материального мира. И смерть прекрасна, она облагораживает
последнего из смертных и ставит его на одну высоту с самыми первыми, она
побеждает уродство пошлости и обыденности. Смерть - это предельное зло,
благороднее жизни в этом мире. Красота, прелесть прошлого связана с
облагораживающим фактом смерти. Именно смерть очищает прошлое и кладет на
него печать вечности. В смерти есть не только разложение, но и очищение.
Испытания смерти не выдерживает ничто испортившееся, разложившееся и
тленное. Это испытание выдерживает лишь вечное. Нравственный парадокс жизни
и смерти выразим в этическом императиве: относись к живым, как к умирающим,
к умершим относись, как к живым, т.е. помни всегда о смерти, как о тайне
жизни, и в жизни, и в смерти утверждай всегда вечную жизнь.
Трагедию смерти можно сознать лишь при остром сознании личности.
Трагедия смерти ощутима лишь потому, что личность переживается как
бессмертная и вечная. Трагична лишь смерть бессмертного, вечного по своему
значению и назначению. Смерть смертного, временного совсем не трагична.
Трагична смерть личности в человеке, потому что личность есть вечная Божья
идея, вечный Божий замысел о человеке. Личность не рождается от отца и
матери, личность творится Богом. Человек в этом мире есть смертное
существо. Но он сознает в себе образ и подобие Божье, личность, сознает
себя принадлежащим не только к природному, но и к духовному миру. И потому
человек почитает себя принадлежащим не только к природному, но и духовному
миру. И потому человек почитает себя принадлежащим к вечности и стремится к
вечности. Человек бессмертен и вечен, как духовное существо, принадлежащее
к нетленному миру, но он есть духовное существо не естественно и
фактически, он есть духовное существо, когда он осуществляет себя духовным
существом, когда в нем побеждает дух и духовность, овладевает его
природными элементами. Бессмертным оказывается вид, род, а не индивидуум.
Бессмертие завоевывается личностью и есть борьба за личность. Фихте или
Гегель не знают личного человеческого бессмертия. Человеческая личность и
ее вечная судьба приносятся в жертву идее, ценности, мировому духу,
мировому разуму и т.п.
Материализм, позитивизм и т.п. учения примиряются со смертью,
узаконивают смерть и вместе с тем стараются забыть о ней, устраивая жизнь
на могилах покойников. Отношение к смерти стоическое или буддийское
бессильно перед ней и означает победу смерти, но оно благороднее родовых
теорий, совершенно забывающих о смерти. Душевное, а не духовное отношение к
смерти всегда печально и меланхолично, в нем всегда есть печаль
воспоминания, не имеющего силы воскрешать. Только духовное отношение к
смерти победно. Только христианство знает победу над смертью. Христианство
учит не столько об естественном бессмертии, не предполагающем никакой
борьбы, сколько о воскресении, предполагающем борьбу духовных, благодатных
сил с силами смертоносными. Учение о воскрешении исходит из трагического
факта смерти и означает победу над ним, чего нет ни в каких учениях о
бессмертии, ни в орфизме, ни у Платона, ни в теософии. Только христианство
прямо смотрит в глаза смерти, признает и трагизм смерти, и смысл смерти, и
вместе с тем не примиряется со смертью и побеждает ее. Человек и смертен и
бессмертен, он принадлежит и смертоносному времени и вечности, он и
духовное существо, и существо природное. Смерть есть страшная трагедия, и
смерть через смерть побеждается воскресением. Но смерть побеждается не
природными, а сверхприродными силами.
Ужас смерти есть не только ужас смерти личности, но и ужас смерти
мира. Есть личный Апокалипсис и Апокалипсис мировой. Апокалипсис- есть
откровение о смерти мира, хотя смерть в нем не последнее слово. Смертен не
только человек, не только народы и культуры, но и все человечество в целом,
и весь мир, вся тварь. Апокалипсис есть не подлежащий рационализированию
парадокс времени и вечности. Конец нашего мира наступает во времени, еще в
нашем времени. Но он также есть конец нашего времени, и потому он за его
пределами. Конец мира, как и каждого отдельного человека, есть событие и
имманентное, и трансцендентное. Ужас и тоска и вызываются этим непонятным
для нас совмещением имманентного и трансцендентного, посюстороннего и
потустороннего, времени и вечности. Для каждого из нас и для всего мира
наступает катастрофа, скачок через бездну, непостижимый выход из времени, в
самом времени совершающийся. Если бы наш греховный мир в нашем греховном
времени был бесконечным, не знал конца, то это был бы такой же злой кошмар,
как и бесконечное продолжение во времени жизни отдельного человека. Это
было бы торжеством бессмыслицы. Страшный суд над личностью и миром во
внутреннем своем понимании есть не что иное, как обретение смысла, как
установка ценностей и качеств.
Парадокс времени и вечности существует также и для судьбы личности.
Бессмертная и вечная жизнь объективируется, натурализуется, и тогда говорят
о ней как о загробном существовании. Но бессмертная, вечная жизнь, не
объективированная и не натурализованная, взятая изнутри, есть жизнь
принципиально иного качества, чем вся природная и даже сверхприродная
жизнь, она есть жизнь духовная, в которой вечность наступает уже во
времени. Вечная жизнь может раскрыться в каждом мгновении, в глубине
мгновения как вечное настоящее. Вечная жизнь не есть будущая жизнь, а жизнь
настоящего, жизнь в глубине мгновения. В этой глубине мгновения происходит
разрыв времени. Поэтому этически ложна та установка, которая ждет вечности
в будущем, как загробного существования, ждет смерти во времени, чтобы
приобщиться к вечной божественной жизни. В будущем, в сущности, никогда не
наступит вечности, в будущем есть лишь дурная бесконечность. Так можно
представить себе лишь ад. Вечность и вечная жизнь наступает не в будущем, а
в мгновении, т.е. выходе из времени, в перекрещении вечной проекции жизни
во времени.
Смерть существует извне как некоторый натуральный факт, наступающий в
будущем, и она означает овременение бытия, проекцию жизни в будущем. Но
преодоление смерти и победа над ней означает не забвение и не отсутствие
чувствительности к ней, а принятие ее внутрь духа, когда она перестает уже
быть натуральным фактом во времени и становится обнаружением смысла,
идущего из вечности. Смерть личная и смерть мировая, как и смерть наций и
цивилизаций, как и смерть исторических форм государства, общества и
бытового уклада, означает катастрофическое напоминание смысла и правды о
том, что они не исполнены и искажены. Смерть наступает для жизни, которая
не реализует себя по божественному смыслу и божественной правде. Смерть -
не только торжество бессмыслицы, результат греха и возобладание темных сил,
но и торжество смысла, напоминание о божественной правде, недопущение
неправды быть вечной.
Проблема бессмертия
Проблема бессмертия - основная, самая главная проблема человеческой
жизни, и лишь по поверхности и легкомыслию человек об этом забывает. Иногда
он хочет убедить себя, что забыл, не позволяет себе думать о том, что
важнее всего. Все религии, начиная с зачаточных религиозных верований
дикарей, строились в отношении к смерти. Человек есть существо,
поставленное перед смертью в течение всей своей жизни, а не только в
последний час жизни. Человек ведет двоякую борьбу: за жизнь и за
бессмертие. Смерть есть явление еще внутри жизни, а не по ту сторону, самое
потрясающее явление, пограничное с трансцендентным.
Сильное страдание всегда ставит вопрос о смерти и бессмертии. Но и всякое
углубление жизни ставит все тот же вопрос. Было построено много типов
религиозных и философских учений о победе над ужасом смерти и достижении
реального или призрачного бессмертия: спиритуалистическое учение о
бессмертии души; учение о перевоплощении душ; мистико-пантеистическое
учение о слиянии с Божеством; идеалистическое учение о бессмертии идей и
ценностей; христианское учение о воскресении целостного человека;
притупление остроты проблемы смерти через слияние с коллективной жизнью на
земле и через возможность земного счастья. Спиритуалистическое учение о
бессмертии души сулит бессмертие лишь части человека, а не целостному
человеку. Учение о перевоплощении еще менее дает бессмертия целостному
человеку, оно предполагает его разложение на отдельные элементы и ввержение
человека в космический круговорот, оставляет его во власти времени. Человек
может перейти в нечеловеческий род существования. Учение о слиянии с
божеством не означает бессмертия личности, а лишь бессмертие безличных идей
и ценностей. Идеалистическое учение также не означает бессмертия личности,
а лишь бессмертие безличных идей и ценностей. Отворачивание от темы о
бессмертии через обращенность к грядущему счастью человечества говорит о
неразрешимости этой темы и о вражде к ее постановке. Только христианское
учение о воскресении целостного человека отвечает на поставленный вопрос,
но с ним связано много трудностей.
Бессмертие божественного в человеке
Вопрос о смерти и бессмертии неразрывно связан с сознанием личности, с
личной судьбой. Если потерять острое сознание личности и забыть о ее
единственной и вечной судьбе, то можно утешить себя тем, что жизнь в
природе, в роде вечно возрождается и бессмертна. Человек, как личность,
борется со смертью во имя бессмертия. Биологи говорят, что смерть- есть
