возможно только через определенную деятельность порожденных ею людей,
морально необходимо упразднение ими воли к жизни в самих себе. В этом и
заключается их этический долг. Правда, Шопенгауэр порицает всякое моральное
долженствование и в этом пункте не согласен Кантом, заявив, что ссылки на
долг приводят только к «рабской морали», однако сам же не может не
апеллировать к долженствованию в решениях человека насчет своего поведения.
Собственный шопенгауэровский «категорический императив» гласит: принуждая
себя ничего не делать из того, что хочется, следует делать все то, что не
хочется. Смысл этого императива (обязательного требования) состоит в том,
что подлежит подавить в себе по к жизни или хотя бы все более и более
ослаблять в себе. Обращает на себя внимание и следующее обстоятельство:
подобно Канту, Шопенгауэр исходит при опей поступков не из их характера, а
из тех побудительных мотивов, которые их вызвали. И он вполне согласен с
Кантом также и в том, что обязательной предпосылкой и условием морали
является свобода воли человека, при всем том, что у Канта свобода воли
отлична от других черт потустороннего бытия, а у Шопенгауэра совпадает с
самой его необходимостью, в глубине «безосновной» Во свобода необходимости
тождественна (о «безосновности» свободной воли впоследствии писал и Н. А.
Бердяев). К этому должно быть добавлено, что из глубин Воли, по
Шопенгауэру, исходит и иная необходимость — та, которая безраздельно царит
в мире представлений. А мораль должна складываться из следующих элементов:
покорное принятие мучений, аскетическая позиция в отношении собственной
личности, альтруистическая установка в отношении всех других людей и полное
упразднение эгоизма в результате действия первых двух принципов. Последнее
означает, что подлинно моральный человек достигает своего рода
атеистической «святости». Он не верит в Бога, но ведет себя так, как если
бы он в него верил, и следует его заветам.
Доведенный до крайности аскетизм означает полное прекращение желаний,
а альтруизм в том значения, которое ему придал Шопенгауэр, выражается в
сострадании, обращенном ко всему человечеству, в совершенно бескорыстной и
беззаветной помощи всякому чужому горю. Выражается также и в солидарности
со всеми, кто смог вступить на стезю полного уничтожения в себе стремлении
к земному, эмпирическому счастью. Разве все это в совокупности никак не
похоже на поведение «святых отшельников»? С той оговоркой, что едва ли кому
из них удавалось в абсолютно полном виде осуществить достаточно скоро свой
моральный идеал. Не осуществил его в своей личной жизни и Шопенгауэр. Что
же касается теории, то как бы ни порицал Шопенгауэр многие черты
христианства и прежде всего само упование на благость сверхъестественного
существа, он вполне приемлет отшельническое самоотречение и добровольное
умерщвление плоти, христианское милосердие и служение ближнему. Кроме того,
он одобряет растворение своего «я» в окружающей природе и тенденцию к
постепенному его исчезновению, возводимую в идеал поведения в буддизме и
некоторых других восточных религиях.
По мнению философа мировой скорби, земные радости и наслаждения столь
же враждебны морали, как и зависть, вражда, ненависть и вообще злоба, чем-
либо мотивированная или беспредметная. Осуждает он и обычное обывательское
поведение, хотя это не помешало ему в «Афоризмах житейской мудрости»
примирять читателей с практическим своекорыстием как проявлением
«благоразумного» поведения. Вполне приемлемо для философа и существующее
государство, хотя он и порицает его как «шедевр» эгоистического поведения,
а всемогущество эгоизма именует метафизическим заблуждением. Но тут
возникает общая мировоззренчески-философская трудность: поскольку в мире
представлений господствует необходимость, то, следовательно, всякий
эгоистический поступок, а не только просто акт злодейства (последний мог бы
оказаться плодом и почти беспричинного каприза) обусловлен необходимым
образом, и здесь нет проявления вины, нет и возможности хотя бы некоторым
людям изменить свое поведение так, чтобы оно стало моральным. Это все та же
поставленная Иммануилом Кантом проблема: разве может свобода проникнуть из
запредельного мира в мир явлений? Шопенгауэр не дает сколько-нибудь
удовлетворительного разрешения этой проблемы и предпочитает ответить на
совсем другой вопрос: одинаковы ли характеры людей? Нет, они, конечно,
различны, особенностями характера и определяется то, что одни люди способны
направить себя к «святости», а другие либо вообще закостенели во зле, либо
ведут себя чувственно и легкомысленно. Таким образом, из запредельного,
потустороннего (в отношении явлений) мира к нам проникает не столько
свобода, сколько характер. Однако тем самым главная трудность этики
Шопенгауэра остается без разрешения.
Возвращаясь к сопоставлению этики Шопенгауэра с христианской религией,
необходимо отметить, что вслед за Кантом, он отвергает все доказательства
существования Бога и все попытки оправдать богоправление миром со всеми его
несправедливостями, мучениями, злодеяниями и мерзостью как совершенно
несостоятельные. Франкфуртский мизантроп иронически цитирует известное
место из Ветхого завета: «И увидел Бог, что он создал, и вот хорошо весьма»
(Бытие, 1, 37). Он отвергает также попытки придания религии
интеллектуальной респектабельности и, подобно Гегелю, не приемлет ни
антифилософского приписывания Богу личностных черт, ни претензии религии
как в этом, так и в других вопросах стать выше философии. В диалоге «О
религии» Шопенгауэр утверждает, что вера и знание не совместимы, всякое
богословие и всякий фидеизм ложны. Он убежден, что религиозные надежды на
загробное счастье в корне фальшивы. Шопенгауэр фактически следует Гоббсу и
Юму, когда заявляет, что в Европе религия унизила себя, став одной из опор
существующею в обществе политического устройства. И в то же время он
признает, что из всех религии по своему внутреннему содержанию ему наиболее
импонирует христианство, и это получает свое обоснование в том, что в
этической программе Шопенгауэра явственно звучат мотивы изначального греха
(вины) и покаяния, порицания плотской жизни и всех земных радостей. А
вместе с тем — прославления очистительной функции страданий, требования
воздавать людям добром за зло и ориентации на подвижничество, оправдания
евангельских идей искупления и спасения.
Значительной школы учеников Шопенгауэр не создал, но к числу его
ближайших сподвижников могут быть отнесены Ю. Фрауэнштедт и П. Дейсен. Под
его влияние попал философ Ю. Банзен. «Соединить» Гегеля с Шопенгауэром
попытался в своем варианте вселенского пессимизма Эдуард Гартман. Те или
иные отзвуки шопенгауэровской концепции не трудно обнаружить у
американского прагматиста У. Джемса, французского «философа жизни» А
Бергсона неогегельянца Б. Кроче, немецкого экзистенциалиста К. Ясперса и
австрийского психоаналитика З. Фрейда. Еще ближе, чем Фрейд, подошел к
Шопенгауэру другой психоаналитик — К. Г. Юнг. Но прежде всего конечно,
следует вспомнить Фридриха Ницше, который в годы молодости считал
Шопенгауэра своим наставником: третии раздел его «Несвоевременных
размышлений» (1874) так прямо и называется: «Шопенгауэр-воспитатель».
Вырабатывая собственные методологические установки, Ницще резко усилил
свойственные уже самому Шопенгауэру мотивы волюнтаризма и элитарности. А
вместо единой Мировой Воли он ввел конгломерат массы противоборствующих
друг с другом центров Воли к власти.
VII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Внимание к творчеству Шопенгауэра снова заметно усилилось, и не только
в Германии. Ожидания ядерного и экологического кризиса, а затем, когда эти
ожидания стали все-таки ослабевать, те неопределенность и неуверенность,
которые писле первых двух-трех лет начавшейся «перестройки» жизни в нашей
стране и в международных отношениях стали затрагивагь довольно
многочисленные слои интеллигенции, пробудили вновь, те чувства и
настроения, которые обуревали великого пессимиста на протяжении всей его
жизни. Но это все же преходящая ситуация. Непреходящей является всегда
поучительная критика Шопенгауэром пороков и недостатков современного
человека индустриального общества, полезная для всех тех, кто искрение
стремится к их преодолению и исправлению в новых поколениях, используя
уроки ушедших в прошлое столетий и созданного ими культурного наследия.
Не все представители иррациональной философии декларировали свою
приверженность пессимизму, поскольку вкладывали различный смысл в это
понятие, но в созданных ими системах трагическое ощущение мира доминирует.
В жизни так много зла и страданий, что, даже не видя зло подле себя, но
зная о его существовании, невозможно человеку нравственному быть
счастливым. Осознавая это, он может различно проживать жизнь: деятельно -
преобразуя внешний мир или наоборот, отказавшись от него, углубиться в
себя. Последнее наиболее привлекательно для философов-иррационалистов,
которые точку духовной опоры всегда искали не вне, а внутри себя. Что же
касается внешнего мира, то он в их представлениях выступал в качестве
зависимой от Я субстанцией. Следовательно, путь преобразований мира
внешнего лежал через внутренний мир человека. А.Шопенгауэр был последним
немецким философом, предпринявшим попытку создать всеобъемлющую систему,
способную разрешить основополагающие проблемы бытия, разгадать его тайну.
Мыслитель, которого недолюбливали не только современники, но и потомки,
обвиняя его во многих смертных грехах, оставил человечеству красивейшую
аналитическую систему в виде объемного трактата "Мир как воля и
представление", предварив ее «обращением к человечеству передаю я ныне
законченный труд свой, в уповании, что он не будет для него бесполезен...»
(4). Шопенгауэр мечтал о культуре, целью которой был бы человек, ему он и
адресовал свою книгу. Современная культура выталкивает человека гуманного
из социокультурной среды. Демократическая культура не ставит недостижимых
идеалов, она предельно приближена к массам и служит им. Шопенгауэр жаждал
"освящения и спасения жизни". Отдельному индивидууму, а не безликой массе
должна служить культура, на уникальность каждого отдельного человека должна
быть ориентирована. Шопенгауэр утверждал это, как и многие другие истины,
исходя из собственного опыта, а не умозрительно, для него свой собственный
опыт был превыше всего. Мир по Шопенгауэру, есть «моe ощущение и существует
постольку, поскольку есть Я. Всe, что стало мне известно, тоже есть часть
меня, будь-то история культуры человечества или собственный повседневный
опыт».
Отличительными чертами творчества А. Шопенгауэра являются
многогранность его представлений, начиная с его взглядов на общие проблемы
бытия и кончая этикой и эстетикой, большое внимание к проблематике
личности, морали и жизни гражданского общества.
«Ни наука, ни религия не могут спасти нас, только искусство», - в этом
Шопенгауэр, Вагнер и Ницше были едины. Сегодняшний интерес к ним связан,
прежде всего, с актуализацией проблем антропоцентризма и гуманизма в целом.
Кризисное состояние человечества, с повсеместным распространением насилия,
выступающего в качестве показателя духовной деградации человека, приводит к
генерации идеи отвращения к насилию. Однако, реализация этой идеи
невозможна в рамках современной демократической культуры. Это всего лишь
декларация желаемого. Суть культуры, её ядро заключено в главной,
стержневой ценности, на которую нанизываются все остальные, подчиненные
идеалы, нормы, правила, создающие в совокупности систему, где без замены
главной ценности все попытки возродить высокую духовность обречены.
Техногенное общество приводит к уничтожению внутренней свободы человека,
данной ему от рождения.
VIII. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Рассел Б. История западной философии. Новосибирск, 1994. Т.2,
с.243.
2. Кансузян Л.В. Культурологические концепции А. Шопенгауэра, Р.
Вагнера, Ф. Ницше. МИЖ №5,1999.
3. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991, с.300.
4. Шопенгауэр А. Избранные произведения. «Просвещение», 1993,с.4.
5. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 1992. Т.1,с. 44.
6. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 1992. Т.2.
7. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. М., 1998.
8. Шопенгауэр А. Об интересном. М., 1997.
9. Шопенгауэр А. Две основные проблемы этики. М, 1997.
СОДЕРЖАНИЕ:
I. ВВЕДЕНИЕ 2
II. ИСТОКИ 3
III. ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ 3
IV. НА ЗАРЕ СЛАВЫ 5
V. ПЛОДЫ ТВОРЧЕСТВА 6
VI. «СПАСЕТ ТОЛЬКО ИСКУССТВО…» 14
VII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 21
VIII. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 23
