постмодернистская программа современной философии генетически во многом
восходит к неклассическому типу философствования (начиная с Ницше), и в
частности — к постструктурализму, структурному психоанализу, неомарксизму,
феноменологии, философии Хайдеггера, традициям "постнаучного мышления" и
"поэтического мышления", а также к традициям семиотики и структурной
лингвистики и, в поздних своих версиях — к философии диалога, теории
языковых игр. Несмотря на то, что доминирующей является тенденция датировки
возникновения и концептуального оформления постмодернизма серединой 1950-х,
существует и позиция, согласно которой данный процесс отодвигается к концу
1930-х (К.Батлер, И.Хассан); по оценке Эко, применительно к усмотрению
"начала" постмодернизма обнаруживает себя тенденция относить его "ко все
более далекому прошлому", — и если иронично моделируемые Эко попытки
"объявить постмодернистом самого Гомера" и не предпринимались всерьез, то
интерпретация в постмодернистском ключе априоризма И.Канта как
предвосхищающего идею означивания не чужда постмодернистской ретроспективе
(В.Моран). В современной философской литературе ведутся достаточно
оживленные дискуссии о соотношении таких аспектов содержания данного
понятия, как собственно философский, социологический (З.Бауман, Р.Виллиамс,
К.Кумар, С.Лаш, Д.Лион, Дж.Урри, Ф.Фехер, А.Хеллер), культурологический
(С.Бест, Д.Келлнер, Е.Джеллнер, М.Постер, Б.С.Тэрнер, Б.Смарт), литературно-
и архитектурно-художественный (Ч.Дженкс, И.Хассан) и др. (при этом следует
иметь в виду условность подобного разнесения названных мыслителей по
департаментам, жесткость границ между которыми они сами решительно
отвергают). Указанные дискуссии, в свою очередь, выводят на проблему
экспликации — наряду с содержанием понятия "философии Постмодернизма" — и
содержания таких понятий, как "постмодернистская социология",
"постмодернистская культурология", "постмодернистская лингвистика" и т.д. В
последнее время, однако, начинает доминировать тенденция к предельно
широкому пониманию термина "Постмодернизм" и признанию того, что его
"следует употреблять не как историко-литературное или теоретико-
архитектурное, а как всемирно-историческое понятие" (Г.Кюнг). Вместе с тем,
к настоящему времени утвердилась точка зрения, согласно которой
"постмодернизм — эпоха не столько в развитии социальной реальности, сколько
сознания" (З.Бауман). Современная культура рефлексивно осмысливает себя как
"постмодерн", т.е. пост-современность, как процессуальность, которая
разворачивается "после времени" — в ситуации "совершенности" и
"завершенности" истории. Аналогично этому, современная философия
конституирует себя не только как пост-современная (собственно, post-
modernism), но и как постфилософия, что предполагает отказ от традиционных
для философии проблемных полей, понятийно-категориального аппарата и
классических семантико-аксиологических приоритетов. Так, философия
постмодернизма отказывается от дифференциации философского знания на
онтологию, гносеологию и т.д., фиксируя невозможность конституирования в
современной ситуации метафизики как таковой и рефлексивно осмысливая
современный стиль мышления как "постметафизический". Последний реализует
себя вне традиционных функционально-семантических оппозиций, выступавших в
культуре классического и неклассического типов в качестве фундаментальных
гештальтирующих осей мыслительного пространства: подвергая резкой критике
саму идею бинарных оппозиций как таковую, постмодернизм мыслит себя вне
дихотомических противопоставлений субъекта и объекта, мужского и женского,
внутреннего и внешнего, центра и периферии. В целом, если современное
культурное состояние может быть зафиксировано посредством понятия
"постмодерн", то состояние осознающей его ментальности — посредством
понятия "Постмодернизм". В этом плане исследователи настойчиво подчеркивают
рефлексивный характер постмодернизма как феномена культуры: "постмодернизм
как таковой есть не что иное, как современность для самой себя" (З.Бауман).
Таким образом, "постмодерн... понимается как состояние радикальной
плюральности, а постмодернизм — как его концепция" (В.Вельш). Безусловно,
речь может идти не о единой концепции, семантически исчерпывающей своим
содержанием все проблемное поле современной постмодернистской философии:
постмодернизм как философский феномен в принципе не может быть рассмотрен в
качестве монолитного, характеризуясь не только атрибутивной, но и
программной плюральностью, объективирующейся в широком веере разнообразных
(как по критерию моделируемой предметности, так и с точки зрения
используемой методологии) проектов, среди которых наиболее значительными
являются текстологический, номадологический, шизоаналитический,
нарратологический, генеалогический, симуляционный, коммуникационный, и др.
Более того, постмодернизм и не стремится ни "конституировать себя в
качестве актуально единой философской стратегии, унифицированной по своим
основаниям, методам и целям и претендовавшей бы на оригинальность, ни
утвердиться в качестве философской традиции, программно постулируя
невозможность в современных условиях реализации подобного философско-
метафизического проекта. Семантическая и категориальная пестрота
постмодернистской философии во многом обусловлены радикальным отказом
постмодернизма от самой идеи возможности конституирования в сфере
современного философствования концептуально-методологической матрицы,
которая могла бы претендовать на парадигмальный статус, его программной
установкой на идиографизм и изначальной плюральностью проблемного поля,
обнаруживающего к тому же постоянные интенции к своему расширению
(философия письма и текста, вариативные динамические модели социальности и
субъективности, концептуальные модели исторической событийности, власти,
дискурса и языка, аналитические модели сознания и бессознательного,
телесности сексуальности и мн.др.) Не следует также сбрасывать со счетов и
то обстоятельство, что постмодернизм является актуальным феноменом, еще не
принадлежащим философской традиции в режиме past perfect, — как его
содержание, так и терминологический инструментарий находятся в процессе
своего становления и не могут, в силу этого, характеризоваться устоявшейся
унифицированностью. Отсюда — характерная для постмодернистской философии
интенция к рефлексивному определению феномена постмодернизма в целом
посредством указания на частные (как в смысле неуниверсальности
распространения, так и в смысле локальности предметности) его
характеристики. Так, например, по Лиотару, постмодернизм может быть
определен как "недоверие к метаповествованиям", Джеймисон усматривает
атрибутивную характеристику постмодернизма в ориентации на специфическую
пародийность и т.п. Вместе с тем, несмотря на сказанное, применительно к
постмодернизму как феномену философской традиции можно утверждать, что,
возникая исходно как своего рода особая ситуация в развитии философского
мышления, заключающаяся в сугубо негативном дистанцировании от сложившихся
стратегий построения философского знания, к настоящему времени
постмодернизм может быть оценен как конституированный в пространстве
философской рефлексии в качестве феномена, имеющего бесспорный
парадигмальный статус, ибо постмодернистская программа философствования
удовлетворяет всем критериальным требованиям, предъявляемым к
исследовательской парадигме, а именно: 1) вырабатывает собственную модель
видения реальности, фундированную презумпциями ее атрибутивной хаотичности
и изначальной семиотической (прежде всего — языковой) артикулированности
("постмодернистская чувствительность" как установка на восприятие
реальности в качестве хаотически фрагментированной и семиотизированной,
вплоть до постулирования знаково-артикулированного способа существования
как единственно возможного; 2) формирует специфические идеалы и нормы
описания и объяснения мира, рефлексивно осмысленные в постмодернистской
нарратологии и заключающиеся в принципиальном и программном плюрализме, и
идеалы и нормы организации знания, находящие свое выражение в программном
когнитивном релятивизме (поворот от стратегии alterity к стратегии
mutuality (взаимность)), основанном на концепции "заката больших нарраций".
В парадигмальной эволюции постмодернизма могут быть выделены два этапа: 1)
описанная выше постмодернистская классика деконструктивизма,
характеризующаяся крайним радикализмом дистанцирования от презумпций как
классической, так и от неклассической философии, и 2) оформляющаяся в
настоящая время парадигмальная модификация постмодернизма, представляющая
собой результат определенного поворота к пересмотру исходных презумпций
(отчасти связанным с коммуникационным поворотом в развитии философской
проблематики) и могущая быть интерпретирована как своего рода after-
postmodernism. Философский постмодернизм не только обладает парадигмальным
статусом, но и выполняет в современной культуре исконно присущие философии
функции. Прежде всего, в философии постмодернизма шлифуются понятийные
средства, необходимые для адекватного описания втягивающихся в сферу
познания современной культуры неравновесных самоорганизующихся систем (как
в свое время шлифовались в философском языке понятийно-логические средства,
необходимые для описания систем динамических, а потом — развивающихся).
Подвергая мета-теоретическому осмыслению данный процесс, Фуко пишет о том,
что в настоящее время осуществляется формирование нового стиля мышления и,
собственно, новой культуры. По его словам, новый фундаментальный опыт
человечества "невозможно заставить говорить на тысячелетнем языке
диалектики". Конституирующийся в современной культуре новый, нелинейный,
способ видения мира нуждается и в новом языке для своего выражения, однако
на данный момент "новому опыту", по оценке Фуко, "еще только предстоит
найти и язык, который будет для него тем же, чем была диалектика для
противоречия". Подобно тому, как, моделируя в прогностическом режиме —
динамику саморазвивающейся системы, философия 19 в. апеллировала к
абстрактным сферам предметности, являющимся по своему когнитивному статусу
идеальным (теоретическим) конструктом (например, монада в монадологии
