(например, “Эвдемова этика”). Наконец, не следует думать, что большие
трактаты, известные под названиями: “Метафизика”, “Физика”,
“Политика” и др., представляют собою единые произведения,
составленные по определенному плану и написанные в определенной
период жизни их автора. Тщательный анализ этих трактатов, особенно
“Метафизики”, произведенный Иегером, показывает, что содержание их
складывалось в разные периоды философской деятельности Аристотеля и
что они являются собраниями отдельных небольших трактатов,
объединявшихся под общими названиями ввиду общности предметов.
Практическая философия Аристотеля, хотя она окончательно
сложилась уже на рубеже классического и эллинистического периодов,
скорее отражала черты конца классического периода древней Греции, чем
черты эллинистической эпохи. Характерные для эллинизма типы
мировоззрения с его идеями космополитизма, индивидуализма, с
пониманием философии как житейской мудрости, дающей средства
обеспечить безмятежность души, сложились уже после Аристотеля. Также
и теоретическая философия Аристотеля Аристотеля, которому удалось
охватить своими исследованиями все доступные в его время области
знания, является завершением классического периода греческой
философии и ее высшим подъемом. Вместе с тем в философии Аристотеля
оказались объединенными и характерное для классической греческой
философии умозрение - источник философских гипотез - и эмпиризм
частных отраслей знания, опиравшихся на наблюдения, и метафизика
вечных и неизменных начал, и известный историзм социально-
политических исследований. Отсюда у Аристотеля колебания между
метафизическим и материализмом, между метафизическим пониманием
действительности и запросами диалектики.
Итак, Аристотелем завершается классический период развития
древнегреческой философии и науки. Обобщив приемы античного научного
исследования, в частности античной диалектики, Аристотель создал
науку о доказательстве и о науке, о научном знании.
Особенности аристотелевского типа философствования.
Обширность и тематическое многообразие трудов Аристотеля делают
трудной задачей определение того пункта, с которого лучше всего
начать изложение его системы. Раньше в учебниках по истории философии
было принято заострять внимание на критике Аристотелем теории идей
Платона. Ведь если его критикует лучший ученик, каковым несомненно и
был Аристотель, то некая изначальная ущербность платоновской системы
представлялась вполне очевидной. Однако критическое отношение
Стагирита к доктрине учителя свидетельствует в гораздо большей мере о
другом - о преемственности их концепций. Но как вдумчивый ученик, он
не мог отказаться от права выражения своего несогласия с мыслями
учителя, когда после серьезных размышлений обнаруживал в них
внутренние несообразности и противоречия.
Аристотель критикует платоновскую теорию идей не с позиций
“мнения” (т.е. того, что у Платона обозначалось термином “докса” и
означало колеблющееся знание по принципу “нравится - не нравиться”),
а с позиций доказательности, т.е. знания эпистемного характера.
Поэтому аристотелевский подход целиком лежит в русле платоновского
преклонения перед доказательностью и логической убедительностью, а
также недопущения в научно-философское рассуждение личных или иных
посторонних мотивов. В свете такого взгляда становится понятными
очевидным знаменитое аристотелевское изречение “Платон мне друг, но
истина дороже”, которым, по преданию, он ответил на упреки в
отклонении от теории учителя.
Первые сочинения Аристотеля, написанные им в период пребывания в
Академии, свидетельствуют о постепенности его перехода от платонизма
к собственной системе. Окончательный вид последняя приняла только в
Ликее. Эта постепенность перехода не может не говорить о чрезвычайной
вдумчивости, свойственной мыслителю, считавшему изучение точек зрения
своих предшественников крайне важной задачей. Здесь мы подходим к
особенностям аристотелевского типа философствования, отличающим
построения Стагирита от платоновских и оказавшим значительное влияние
на последующую эволюцию мысли.
Исторический подход. Аристотель сознательно исповедовал принцип,
согласно которому, прежде чем излагать собственное мнение, следует
тщательно изучить то, что высказывали по данному предмету
предшественники, т.е. те мыслители, которые занимались данной
проблемой ранее. Такой подход на сегодняшний язык называется
изучением истории и литературы вопроса. Ко времени Аристотеля
греческая цивилизация насчитывала уже несколько веков самобытного
существования, накопив обширный материал по различным отраслям
знания. Аристотель считал своим долгом тщательно изучать достижения
предшественников и непредвзято изложить их, а только затем оспорить
что-либо из известного или прибавить новое. Так, аристотелевская
“Метафизика” начинается с пространных материалов по истории греческой
философии. Стагирит рассматривает воззрения таких философов, как
Фалес, Анаксимен, Гераклит, Анаксагор, Ксенофон, Эмпедокл, Парменид,
пифагорейцы, Демокрит, Сократ, Платон и др. Аристотель обращает
особое внимание на те взгляды, которые не совпадают с его
собственными, поскольку, по мнению мыслителя, достижение истины идет
не через общность воззрений, а через преодоление противоположных.
Таким образом, Аристотель отнюдь не исходил из возможности и
обязательности обозрения всего наследия в его абсолютной полноте (но
и не отрицал важности стремления к полноте). Блаженная наивность
относительно способности человеческого разума обозреть всю историю в
целом, целиком и во всех деталях была чужда Аристотелю. Но он хорошо
понимал, что к истории нужно обращаться так, чтобы она стала
источником опыта, искать в ней ответы на сегодняшние вопросы, ибо “не
однажды и не дважды, но бесконечно возвращаются к нам одни и те же
мнения.”
Систематичность и методичность. Широко известен тот факт, что
аристотелевские труды зрелого периода отличаются систематичностью и
последовательностью изложения. При самом поверхностном взгляде
становится вполне очевидным, что работы Аристотеля - это самые
настоящие научные трактаты и этим они разительно отличаются от
платоновских диалогов, родственность которых мифопоэтическому
творчеству подчеркивается к тому же обильным присутствием в них
мифологических сюжетов и образов. Стремление к системности
проистекает у Аристотеля отнюдь не из случайных обстоятельств.
У Аристотеля “наряду с мышлением, - пишет С.Н.Трубецкой, -
реальным источником познания является и чувственный опыт: разум не
создает из себя понятий, он воспринимает их из опыта, из материи.
Истинное знание не только логично - оно положительно”. У Платона
истина целиком находится в мире идей, поэтому и систему, точность
знания Платон бы понял только как приобщение к миру идей. У
Аристотеля логика рассматривается не только в чистом (“подлинном”)
виде, как у Платона, но и как то, что присутствует в самих вещах и их
совокупностях, поэтому на первый план выходит знание фактов. Система
выстраивается, если мы знаем достаточное количество фактов, владеем
обширной фактической, т.е. положительной, информацией: она сама
способна привести нас к системе. Следовательно, все зависит от
добросовестности, терпения, тщательности, неустанности. Именно
поэтому Аристотель столь внимателен ко всем деталям и частностям, его
труды становятся энциклопедией по различным отраслям знания: от
истории и философии до биологии, медицины, астрономии. При этом он
стремиться не упустить ни одной детали, поскольку каждая способна
сыграть свою роль в общей системе. Крайне важно и то, что занятия
наукой превращаются у Аристотеля не в скучное дело, которым можно
заниматься только принуждая себя, а в увлекательное исследование,
постепенно шаг за шагом раскрываюшее перед нами внутреннюю гармонию и
красоту мира. Поэтому, не следует суетиться или хотеть “взлететь” к
вершине знания одним рывком (как это получается у Платона), а в
мерном движении по ступеням знания воспринимать гармонию и вкус
жизни.
Универсальность принципа становления. Платон исключил из мира
идей, т.е. из мира истины и красоты, всякую текучесть, подвижность,
изменчивость, По его мнению, эти характеристики - свидетельство
несовершенства и как таковые присущи только чувственно восприимчивому
миру. Но это означало и то, что всякое воздействие, идущее от это
мира, есть проявление несовершенства человеческой натуры, поэтому
следует не поддаваться соблазнам чувственных удовольствий или, во
всяком случае, ограничить их. Удовольствие, испытываемое от процесса
познания, совершенно иного рода по сравнению с чувственным - оно есть
удовольствие в подлинном смысле, поскольку связано с абстрагированием
от частного и единичного, устремленностью к общему, взятому в чистом
виде. В противовес Платону Аристотель связывает познание с
усмотрением общего в вещах, с подробной детализацией. Такое познание
выступает источником удовольствия, которое оказывается по своей
природе тем же, что мы получаем от чувственных вещей. Нет двух
отдельных удовольствий, одно из которых интеллектуально-
созерцательное (высшее), другое - жизненно-чувственное (низшее), есть
одно удовольствие, которое в познании осуществляется через
внимательное и чуткое отношение к богатству и разнообразию мира.
Аристотель сознает, что данный тезис должен базироваться на ином
по сравнению с платоновским пониманием идеи и эйдоса вещи. В
частности, необходимо признать, что изменчивость есть свойство не
только чувственных вещей, но и эйдосов. Однако если просто
остановиться на таком признании, то это будет всего лишь шагом назад
к доплатоновской философии и весь мир снова станет бесконечной
текучестью или мертвой неподвижностью. Старигит, однако, утверждает
не просто изменчивость идеи, но говорит о том, что идея есть принцип
закономерного становления. Нужно понимать идею вещи не только
устойчиво и стабильно, но и так, чтобы она обосновывала всю
неустойчивость и текучесть вещи. Это значит, что идея есть принцип
бесконечной делимости или детализации, который у каждой вещи
(предмета изучения) свой. Чтобы познавательная детализация не уходила
в дурную бесконечность (ведь членить любую вещь на части можно до
