перехода, и, вероятно, она будет вызывать постоянные изменения в условиях
жизни человека”[10].
Комментарий: Вторя Тоффлеру, Г.Кан выделяет “сельскохозяйственный”
период в отдельный этап развития человечества. Однако его периодизация
новой и новейшей истории иная. Здесь он явно руководствуется принципов
опосредованности взаимодействия человека и природы (через технику - через
технологию - через информацию) с целью производства продукта потребления из
продукта природы.
Т.Стоуньер:
“(Следует заметить, что ни одна большая страна никогда не обходилась и
не могла обойтись без того, чтобы в ней чего-либо не производилось(, -
писал А.Смит. Это утверждение сегодня столь же справедливо, как и два века
тому назад. Однако некоторые важные акценты сместились. Точно так же как во
времена Смита центр тяжести экономики стал смещаться от сельского хозяйства
к промышленности, так и сегодня он смещается от промышленности к
информации. И подобно тому как в конце XVIII - начале XIX века сложилась
постаграрная экономика, так сегодня технологически передовые секторы
глобального общества переходят на стадию постиндустриальной экономики.
В аграрной экономике хозяйственная деятельность была связана
преимущественно с производством достаточного количества продуктов питания,
а лимитирующим фактором обычно была доступность хорошей земли. В
индустриальной экономике хозяйственная деятельность была по преимуществу
производством товаров, а лимитирующим фактором - чаще всего капитал. В
информационной экономике хозяйственная деятельность - это главным образом
производство и применение информации с целью сделать все другие формы
производства более эффективными и тем самым создать больше материального
богатства. Лимитирующий фактор здесь - наличное знание”[11].
Комментарий: Т.Стоуньер рассматривает сугубо экономический аспект
развития человеческой цивилизации. Заслуживает внимания то, что
характеризует каждую общественную формацию через сущность хозяйственной
деятельности и лимитирующий фактор. Продолжая эту мысль, можно заметить,
что из его теории с очевидностью следует, что переход к новой общественной
формации происходит при изменении основы хозяйствования или преодоления
лимитирующего фактора.
У.Дайзард:
“Арнольд Тойнби как-то заметил, что XX век - это время, когда
человечество впервые за всю свою историю может всерьез подумать о
благосостоянии всех людей. Если это так, то это в основном благодаря...
эволюции универсальной электронной информационной сети, способной связать
воедино всех людей. Речь идет о наступлении информационного века.
...Технология предлагает нам намного более значительные информационные
и коммуникационные ресурсы, чем когда-либо имело человечество. Эти ресурсы
столь велики, что очевидно: мы вступаем в новую эру - информационный век.
США - первая страна, осуществившая трехстадиальный переход от аграрного
общества к индустриальному и от него к такому обществу, которое даже трудно
как-то однозначно определить; ясна лишь одна его характеристика из целого
веера возможностей: основным видом его экономической деятельности во
всевозрастающей степени становится производство, хранение и распространение
информации.
Каков возможный сценарий развития информационного общества в
предстоящие годы? ... Налицо некая общая модель изменений - трехстадийное
прогрессирующее движение: становление основных экономических отраслей по
производству и распределению информации; расширение номенклатуры
информационных услуг для других отраслей промышленности и для
правительства; создание широкой сети информационных средств на
потребительском уровне”[12].
Комментарий: У.Дайзард констатирует факт перехода к информационному
обществу в США. Он целиком соглашается с предложенной Тоффлером и Беллом
трехстадиальной концепцией и сосредотачивает свое внимание на
трансформациях именно последней, “информационной” стадии развития общества.
Р.Айрис:
“Мысль о происходящей технологической революции, основанной на
информации, не нова. Социолог Дэниел Белл, как и другие, в середине 60-х
гг. ясно увидел, что США становятся постиндустриальным обществом,
основывающимся на производстве услуг, прежде всего связанных с информацией.
Третья промышленная революция в значительной мере основывается на успехах в
телекоммуникациях и информационных процессах. Занятость в сфере
промышленности и строительства остается многие годы более или менее
неизменной в абсолютном измерении, тогда как в целом рабочая сила
значительно возросла в 60-70-е годы. Долговременные тенденции показывают,
что наиболее растущими в прошлом веке были сферы, связанные с
информацией”[13].
Комментарий: Приведенная цитата из Р.Айрис подчеркивает общность
мнений всех философов, трактовавших об “информационном обществе”, по поводу
сути происходящих в настоящее время изменений в обществе и роли НТР в нем.
Но в отличие от Тоффлера, он акцентрирует внимание исключительно на
производственной сфере, полностью исключая из рассмотрения социальный и
культурный аспекты обновления.
3. Культура в новом обществе
О.Тоффлер:
“Мы живем в мире блип-культуры. Вместо длинных “нитей” идей, связанных
друг с другом, - “блипы” информации: объявления, команды, обрывки новостей,
которые не согласуются со схемами. Новые образы и представления не
поддаются классификации - отчасти потому, что они не укладываются в старые
категории, отчасти потому, что имеют странную, текучую, бессвязную форму.
...Люди “третьей волны” чувствуют себя свободнее, именно сталкиваясь с
“блипами” - информационными сообщениями, отрывком из песни или стиха,
заголовком, мультфильмом, коллажем и т.д.. Ненасытные читатели дешевых
изданий и специализированных журналов, они короткими приемами поглощают
огромное количесво информации. Но и они стремятся найти новые понятия и
метафоры, которые позволили бы систематизировать или организовать “блипы” в
более широкое целое. Однако вместо того, чтобы пытаться втиснуть новые
данные в стандартные категории и рамки “второй волны”, они хотели бы все
устроить на свой собственный лад... Словом, вместо того, чтобы просто
заимствовать готовую идеальную модель реальности, мы теперь сами должны
снова и снова изобретать ее. Это тяжкое бремя, но оно вместе с тем
открывает большие возможности для развития индивидуальности, демассификации
личности и культуры. Некоторые, правда, не выдерживают, ломаются или
отходят в сторону. Другие превращаются в постоянно развивающихся,
компетентных индивидов, способных подняться в своей деятелььности на новый,
более высокий уровень. Но в любом случае человек перестает быть
стандартным, легко управляемым роботом, каким его изображали писатели
“второй волны”.[14]
Комментарий: Тоффлер одним из первых подметил произошедшие за
последнее время коренные изменения в культуре общества, особенно западного.
Нарастающая сила потока информационного обмена между людьми породила новый
тип культуры, в которой все подчинено необходимости классификации,
унификации с целью наибольшей компрессии и повышения эффективности при
передачи от человека к человеку, будь то лично или через средства массовой
информации.
Х.Сколимовски:
“Под угрозой излишней инстументализации культура находит различные
противодействия, отдушины. Выход за пределы ограничивающих ее рамок может
быть осуществлен посредством наркотиков или через экскурсы в восточную
вилософию. Возникновение философии техники - другое противодействие
культуры опасности быть задушенной излишней инстументализацией, ибо,
повторяю, дебаты о природе техники - это споры о будущем человека...”[15]
Комментарий: См. ниже к цитате А.Этциони.
А.Этциони:
“Движение контркультуры еще глубже подорвало рациональное мышление и
легитимацию основного проекта. Оно поставило под вопрос как ценности
плательщиков, высокий жизненный уровень, так и достоинства потребления,
упорного труда и бережливости. Оно открыто и прямо бросило вызов
достоинству отсроченного вознаграждения, самоорганизованности и
рациональности. Оно возвысило до уровня добродетели психологическое
удовлетворение от небольшой работы, скромного потребления и открытых
отношений с другими, природой и самим собой, отношений, не измеряемых
вещами. Подлинный рост усматривают не в экономике, а в гармоничных
отношениях и более глубоком понимании себя и других. В какой бы то ни было
форме - (цвет детей(, культура наркотиков, (коммуны(, определенные культы -
контркультура видела в непосредственном удовольствии, в свободном
проявлении порывов, в нерациональном или иррациональном поведении, в заботе
скорее о личностных, чем производственных нуждах именно ту жизненность,
которую люди теряли в конце длинной цепи рационально скомбинированных
средств, составляющих основу материалистских усилий. Техника, наука и
управление расценивались не лучше, чем экономические стремления. Хотя
наиболее очевидные носители контркультуры - секты хиппи - быстро выгорели и
скоро исчезли, подобно другим крайним сектам в прошлой социальной истории,
их культурный и психологический вклад продолжал существовать. Контркультуру
питало отступление рациональности и видение альтернативного мира”[16].
Комментарий: Две вышеприведенные цитаты трактуют о сравнительно
недавно возникшем явлении “контркультуры”. Однако следует отметить, что во
время разработки этой темы их авторами концепция “информационного общества”
не была еще столь разработана, как сейчас, и вопрос о подавлении,
“обездушении” человека техникой стоял гораздо острее. Контркультура
рождалась как протест именно против механистичности и отсутствия культуры и
вовсе не стремилась стать конкурентом “блип”- или иной информационной
культуре вследствие различной предназначенности.
К.Ясперс:
“...техника не только приближает нас к познанной в физическоих
категориях природе. Техника открывает перед нами новый мир и новые
возможности существования в нем...
Прежде всего это красота технических изделий. Транспортные средства,
машины, технические изделия повседневного пользования достигают
совершенства своих форм. В техническом производстве в самом деле
