граждан, реализует социальные и образовательные программы.
Общепризнанно, что в России слабое государство, центральная власть с
трудом собирает налоги, поддерживает монополию на легитимное применение
силы, проводит осмысленную политику.
Поэтому республики стали ареной политической жизни, именно в
республиках вырабатываются и реализуются различные политические программы.
В этом контексте легко утверждать, что все влияние перешло к «региональным
баронам» [20, ст.99]. Российская республиканизация способствовала росту
авторитаризма на местах, но отнюдь не развитию демократии [20, ст.14].
Многие из 89 российских глав регионов стали откровенно авторитарными
политиками, игнорирующие федеральную Конституцию, постоянно нарушают права
человека и демократические нормы [23, ст.72]. «Выборные диктатуры»
однозначно закрепились в Башкортостане, Калмыкии, Республиках Коми,
Мордовии, Татарстане, Удмуртии [20, ст.14]. «…для региональных лидеров
одинаково важно не давать поводов для вмешательства и укреплять свои
позиции в федеральных структурах, лоббировать интересы своих регионов,
заставлять брать на себя определенные обязательства и демонстрировать свое
влияние, лояльность и готовность осуществлять новую политику» [17].
Краевые и областные лидеры стремились к усилению своей власти. Группа
регионов входящих в «Сибирское соглашение», особенно в начале своего
существования сумела утвердиться в качестве самостоятельного регионального
образования. Создание межрегиональных ассоциаций, строящихся, главным
образом, на принципах экономического сотрудничества, шло по пути
«макрорегионализации», причем это направление поддерживали, те, кто
стремился положить конец основанной на этническом делении Федерации.
Движущей силой, которая привела к росту республиканизации, было неравное
положение национальных республик и «обычных» регионов в составе Федерации.
Вместо понижения статуса республик до уровня областей в целях установления
единой территориальной формы федерализма. За годы правления Ельцина мы
наблюдали эффективное «поднятие» статуса областей до уровня республик.
Попытки областей создать Уральскую, Волгоградскую республики, то есть их
попытки поднять их статус до уровня 21 национальной республики входящих в
Федерацию [20, ст.9].
Это происходило параллельно другому процессу: усиление
государственного регулирования социально-экономической и политической жизни
страны. Отражением этого противоречия является двусмысленное положение
губернатора. Будучи избранным населением субъекта Федерации, губернаторы
обладали самостоятельной политической легитимностью, но согласно
Конституции (части3 статьи 5 и части 2 статьи 77) они входили в единую
систему исполнительной власти. Признавая это противоречие, некоторые
губернаторы сами призывали к отмене прямых выборов и к формальному
подчинению исполнительных региональных органов федеральным (в частности,
губернатор Новгородской области Михаил Прусак) [21, ст.106].
Процессы усиления или ослабления власти на местах происходило из-за
разностатустности субъектов. Симметричных федераций не бывает – это утопия.
Но не бывает и не может быть Федераций, где половина субъектов имеет
либо «особый статус» либо «договорные отношения» [9, ст.56]
Реально представляет угрозу для России, растущая асимметрия
экономических и социальных условий, а так же опасность автаркии и
протекционизма. Основным условием существования демократического
государства, федерального или унитарного, является сохранение свободного
товарообмена, информационных связей, свободного перемещения людей, капитала
[1,ст. 9]
По мнению, Н. Варламовой, разностатустность субъектов Федерации
проявляется в Конституции чисто номинально: республики названы
государствами и имеют свою Конституцию и законодательство, а края,
области и округа государствами не признаны и имеют свой устав и
законодательство (часть 2 статьи 5, части 1, 2 статьи 66).
Более или менее реальным преимуществам республик является право
устанавливать свои государственные языки (часть 2 статья 68). Это
провоцирует на введение языковых цензов для занятия государственных
должностей, то есть ущемление прав не титульных наций. Требование владения
государственным языком республики установлено для кандидатов на пост
президента в Башкортостане, Бурятии, Якутии. Свою позицию не выработал
Конституционный Суд, сославшись на отсутствие нормативной базы [3, ст.114].
Основу подлинной асимметрии Российской Федерации создает заложенная в
Конституции возможность различных вариантов распределения компетенции между
Федерацией и её субъектами.
Согласно части 3 статьи 11 Конституции, разграничение предметов ведения
и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и
органами государственной власти субъектов Российской Федерации
осуществляется Конституцией, Федеральными и иными договорами о
разграничении предметов ведения и полномочий. Из этой формулировки (с
учетом положения ст. 15) можно сделать вывод о приоритете Конституционного
регулирования федеральных отношений. Тогда договорное разграничение
предметов ведения и полномочий может осуществляться лишь в соответствии с
нормами статьи 71-73 Конституции, то есть сводиться к распределению
полномочий между Федерацией и её субъектами внутри предметов совместного
ведения (статья 72), и к передаче Федерации отдельных полномочий из сферы
исключительной компетенции субъекта (статья 73). Однако часть 3 статьи
11подобного ограничения не содержит, а ее нормы, в силу части 2 статтьи16,
имеют большую юридическую по сравнению с положениями статьи 71-72-73(части
1) [3, ст.114].
Центр включает в себя не только исполнительную, судебную,
законодательную власти, но так же и представительный орган Верхнюю Палату
Федерального Собрания, Совет Федерации, отличает своеобразный дуализм: он
одновременно является федеральным и представительным органом субъектов
Федерации [21, ст.105]. Данный штрих, внесен едва ли не в последний день
его доработки (согласно материалам Конституционного Совещания,
непосредственно по инициативе Б. Н. Ельцина), окончательно прояснил облик
оригинальной Российской модели разделения властей. Придание ей легитимности
в ходе референдума 12 декабря 1993 года, разумеется, остановил дискуссии о
значении ее отдельных компонентов.
Но порядок работы Совета Федерации, который заседает два раза в месяц,
не способствует усилению его влияния [21 ст.105]. Совет Федерации был
назван «спящим гигантом российской политики»[17].
Президент В.В. Путин, внес на рассмотрение Государственной Думе пакет
законов, которые предусматривают реформирование всей вертикали власти, и в
частности Совета Федерации, который должен стать полноценной верхней
палатой, равной с Государственной Думой в законодательном процессе.
Б. Страшун предлагает включать бывших президентов в состав Совета
Федерации, по итальянскому примеру [23,ст.148].
2.2 Федеративные договора
В 1993года были подписаны федеративные договора со всеми субъектами
Российской Федерации (кроме Татарстана и Чечни). В 1993 году у президента
была возможность пойти по пути строительства конституционной федерации. Но
для этого необходимо создать механизмы реализации соответствующих положений
Основного Закона. Президент же, пошел по другому пути [10, ст. 22]. Он
пописал с Республикой Татарстан договор, в котором предоставлял данному
субъекту Федерации полномочия, выходящие за рамки федеральной Конституции.
Тогда подобное можно было как-то объяснить, ведь Татарстан не подписал
Федеративный договор, и нужно было снять конфликт между Москвой и Казанью,
длившийся к тому времени четыре года. Подписание отдельных договоров
получило продолжение, в подписании последующих договоров с Башкортостаном,
с Республикой Саха (Якутия), другими республиками, а с 1996 года с краями,
областями, автономными округами [15, ст.21].
Это было одним из наиболее тревожных направлений развития российского
федерализма за последние годы. Подобные соглашения стремительно подрывают
авторитет федеральной Конституции. Зачастую двухсторонние договоры наделяют
субъекты Федерации значительными правами по использованию природных
ресурсов, расположенных на их территории, специальными налоговыми льготами.
И другими политическими и социально-экономическими привилегиями [20,
ст.10]. Все это объяснялось «политической целесообразностью». Замечу, что
пик данных акций пришелся на период перед президентскими выборами 1996 года
[15,ст.21].
Можно долго спорить, существовала ли реальная опасность отделения
Татарстана от России. По мнению, Минтимира Шаймиева, благодаря этому
договору была сохранена государственная целостность Российской Федерации
[27,ст.15]. Но Борис Николаевич Ельцин подписал этот фактически
конфедеративный договор. И в итоге мы имеем, 87 субъектов, конфедеративный
договор с Татарстаном, а с Чечнёй вообще непонятно, а в составе Федерации
или нет [10, ст.22].
По мнению, Лысенко, этот компромисс породил «дурную бесконечность». В
Конституции записано, что «все равны». А один субъект стал «самым равным».
Началась безумная гонка «за равность», которая продолжается уже пять лет.
Около пятидесяти субъектов подписали договоры с центром, а остальные на
очереди. Тот кто «бежал» среди первых, прихватили приличный мешок льгот
[10, ст. 22], столь прибыльные отрасли, как добыча и переработка нефти, а
так же производство электроэнергии, были выведены из-под юрисдикции центра
и переданы в собственность субъектов. В результате подписания в июне 1995
года договора между центром и Республикой Саха (Якутия) в собственность
республики перешло 26%добываемых алмазов на ее территории, 30% золотодобычи
и несколько меньший процент запасов нефти и газа [20, ст.10]. По данным,
приводимым А. Лавровым, совокупные налоговые потери Федерации, ставшие
следствием заключения лишь четырех специальных бюджетных соглашений с
Республиками Карелия, Татарстан, Башкортостан, Саха (Якутия) составил 2.3%
всех бюджетных поступлений 1994 года [14].
Из сорока договоров, подписанных к концу 1997года, 9 были подписаны с
республиками, 4 с краями, 4 с автономными округами, и 23 с областями. Иные,
так называемые мини-соглашения между регионами и отдельными министерствами
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
