Согласно показаниям М., приобретая спорную квартиру у Б., она не знала и не могла знать о том, что собственниками этой квартиры являлись также дети продавца и что их жилищные права нарушены. Это не опровергнуто судом. Следовательно, ее довод о том, что спорное жилое помещение не может быть у нее истребовано, поскольку она является добросовестным приобретателем, заслуживал внимания суда.
Такую же позицию подтвердил и Конституционный Суд РФ в постановлении от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева", в соответствии с которым, если при разрешении иска о признании сделки купли-продажи недействительной и о применении последствий ее недействительности в форме возврата переданного покупателю имущества судом будет установлено, что покупатель является добросовестным приобретателем, в удовлетворении исковых требований в порядке ст.167 ГК РФ должно быть отказано.
Поэтому судебные постановления подлежат отмене, а дело - направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Таким образом, Верховным Судом РФ высказана четкая правовая позиция, позволяющая считать, что практика судов общей юрисдикции на сегодняшний день формируется с учетом позиции Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П, то есть при приобретении добросовестным приобретателем недвижимого имущества от неуправомоченного отчуждателя добросовестному приобретателю предоставляется защита в порядке п.1 ст.302 ГК РФ как при виндикации, так и при реституции. Характерно, что в названном постановлении № 6 Конституционный Суд РФ назвал добросовестного приобретателя обладателем имущественного права, что свидетельствует о позиции, по которой добросовестное владение - это не факт, а право, подлежащее гражданско-правовой защите[44].
В определении добросовестного приобретателя существенное значение имеет правильное понимание принципа добросовестности. Хотя В.В. Витрянский наоборот считает, что "ни в каком Кодексе, ни в каком-либо ином федеральном законе определить какие-то подходы, параметры, понятия добросовестности, справедливости разумности, в принципе невозможно"[45]. С такой позицией согласиться трудно, поскольку выработка общих подходов к использованию оценочных понятий, будет способствовать совершенствованию и единообразию судебной практики.
Одно из современных понятий содержания принципа добросовестности сформулировано В.А. Беловым следующим образом: "Добросовестное приобретение, осуществление, защита и прекращение субъективного гражданского права означают совершение данных действий в отношении субъективного права таким образом, чтобы при этом никому не причинялось вреда, не создавалось угрозы его причинения, а если динамика права не возможна без содействия третьих лиц - таким образом, чтобы необходимость в помощи, затраты и усилия, необходимые для её оказания, были бы минимизированы"[46]. То есть сущность добросовестности В.А. Беловым сводится к не причинению вреда (или минимальных затратах помощи третьих лиц в случаях необходимости) в процессе осуществления гражданских прав. Иными словами, каждый субъект права должен действовать так, чтобы исключить даже возможность причинения вреда. Недобросовестными же, в соответствии с этим определением следует признать действия: во-первых, причинившие вред; во-вторых, создавшие угрозу его причинения; в-третьих, превысившие необходимые минимальные затраты третьих лиц.
Близких к этому взглядов придерживается В.И. Емельянов, правильно полагая, что "лицо следует считать добросовестным в том случае, когда оно действует без умысла причинить вред другому лицу, а также не допускает легкомыслия (самонадеянности) и небрежности по отношению к возможному причинению вреда"[47].
Наконец, следует отметить, что еще в начале 20 века И.Б. Новицкий обращал внимание на то, что в отечественном гражданском праве начало доброй совести используется в двух значениях. В одних случаях добрая совесть выступает в объективном значении как известное внешнее мерило, которое принимается во внимание законом, судом и которое рекомендуется участникам гражданского оборота в их взаимных отношениях. В других случаях принимается во внимание добрая совесть в субъективном смысле как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с которыми законно связывает те или иные юридические последствия[48]. Представляется, что добрая совесть применительно к добросовестному приобретателю должна пониматься именно в субъективном смысле, поскольку добросовестный приобретатель не знал и не мог знать о том, что приобрел имущество у неуправомоченного отчуждателя. Как правильно подметила О.А. Напкова, "в данном случае имеется в виду поведение среднего разумного человека"[49].
Согласно п.2 ст.10 ГК РФ в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Тем самым в ГК РФ закреплена важнейшая презумпция добросовестности действий участников гражданских правоотношений, руководствуясь которой можно сделать вывод, что поскольку добросовестность действий приобретателя имущества предполагается, доказывать обратное собственник должен самостоятельно. Добросовестность - вопрос факта и устанавливается судом.
Следует отметить, что ст.302 ГК РФ равно не возлагает как на "добросовестного приобретателя" бремя доказывания своей "добросовестности" при приобретении имущества, истребуемого собственником, так и на собственника - бремя доказывания "недобросовестности" приобретателя. В то же время постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 февраля 1998 года № 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" предусматривает, что "приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество возмездно и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение" (п.24) [50]. Такой подход представляется правильным и воспринят судебной практикой не только арбитражных судов, но и судов общей юрисдикции, поскольку возложение на приобретателя имущества бремени доказывания, что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение, обусловлено тем, что в данном случае доказывается факт незнания и невозможности узнать о правах своего контрагента на имущество, а не разумность и добросовестность действий приобретателя при осуществлении им своих прав (п.3 ст.10 ГК РФ). Таким образом, добросовестным считается такой приобретатель, который не знал и не должен был знать о том, что лицо, у которого он приобрел имущество, не имело права его отчуждать.
Вместе с тем вышеназванное постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ обязательно только для арбитражных судов и в принципе его действие не распространяется на суды общей юрисдикции, поэтому вопрос о бремени доказывания добросовестности или недобросовестности приобретателя должен быть разрешен законодательно. Возложение на добросовестного приобретателя бремени доказывания своей добросовестности не является чем-то экстраординарным для гражданского законодательства. По такому принципу построена, например, ст.152 ГК РФ, возлагающая на распространившего порочащие сведения обязанность доказать, что они соответствуют действительности. Ответчик, если он ссылается на свою добрую совесть, должен доказать, что приобрел спорную вещь по возмездной сделке и при этом не знал и не мог знать о том, что лицо, у которого он приобрел вещь, не имело права на отчуждение имущества. Поэтому предлагается дополнить п.1 ст.302 ГК РФ словами "Приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество по возмездной сделке и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение".
Здесь нельзя не отметить один момент практического характера. Нередко в суды предъявляются иски о признании истцов добросовестными приобретателями недвижимости. Это свидетельствует о полном игнорировании или непонимании истцами правовой природы и юридической сущности правового статуса добросовестного приобретателя. На этот счет в Настольной книге судьи по гражданским делам совершенно справедливо отмечается: "Следует обратить внимание на то, что добросовестность приобретателя - это не предмет иска, а одно из обстоятельств, имеющих значение по делу, которое подлежит доказыванию по иску об истребовании имущества. Исковое заявление о признании добросовестным приобретателем, иногда предъявляемое на практике, не может быть принято к производству суда, а принятое - должно быть оставлено без рассмотрения на основании ч.3 ст.263 ГПК РФ. В подобном случае истец, по сути, обращается за установлением факта имеющего юридическое значение по спору о праве собственности, наличие которого со всей очевидностью вытекает из характера его заявления"[51].
Как обоснованно отмечал В.А. Рахмилович, "добросовестность приобретателя должна быть налицо в период совершения приобретательской сделки и в момент передачи ему владения вещью. Если он узнал о неуправомоченности отчуждателя впоследствии, уже после возникновения у него права собственности, это обстоятельство юридического значения иметь не может и обратной силы не имеет (mala fides superveniens поп nocet)"[52]. Так, например, добросовестность приобретателя исключена, если ему в момент приобретения вещи было известно о притязаниях третьих лиц на имущество, и впоследствии эти притязания будут признаны в установленном порядке правомерными. Поэтому добросовестного приобретателя, о котором говорит ст.302 ГК РФ, вполне возможно рассматривать через призму положений статьи 10 ГК РФ и, в частности, положения п.3 этой статьи, устанавливающей, что "в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются". Однако при этом следует учитывать, что "добросовестность" в ст.302 ГК РФ имеет значительно более узкий смысл, чем "добросовестность" в ст.10 ГК РФ. В ст.302 ГК РФ "добросовестность" приобретателя оценивается лишь по одному критерию: знал или не знал приобретатель о том, что имущество приобретается им у лица, не имеющего право его отчуждать. Поэтому иногда приобретатель имущества "добросовестный" в смысле ст.302 ГК РФ, может быть "недобросовестным" в смысле ст.10 ГК РФ. В этой связи существенный интерес в плане сравнения представляет вопрос о том, чем отличается владение добросовестного приобретателя от давностного владения, необходимым условием которого также является добросовестность владения.
Согласно п.1 ст.234 ГК РФ лицо - гражданин или юридическое лицо, - не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет либо иным имуществом в течение пяти лет, приобретает право собственности на это имущество (приобретательная давность).
Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в п.17 постановления от 25 февраля 1998 г. n 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указал, что право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено как на бесхозяйное имущество, так и на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу. Таким образом, приобретательная давность является не только одним из способов приобретения собственности на находку, клад, бесхозяйное имущество и т.д., но и может быть использована в обороте, так как с ее помощью может быть приобретено право собственности на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
