Если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо, в т.ч. близкие родственники виновного приняли меры к пресечению хищения чужого имущества (например, требовали прекратить эти противоправные действия), то ответственность виновного за содеянное наступает за грабеж (ст. 178 УК РК).
Если в ходе совершения кражей действия виновного обнаруживаются собственником или иным владельцем имущества либо другими лицами, однако, виновный, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества или его удержание, содеянное следует квалифицировать как грабеж, а в случае применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия, как разбой (ст. 179 УК РК).
В связи со спецификой конструирования диспозиций ст.ст. 178-179 УК РК, соответственно говорящих о «нападении» и «требовании», которые должны осуществить виновные, высказаны различные мнения относительно подлинной природы данных посягательств, в частности, о возможности признания «первичности» насилия и «вторичности» корысти.
Что касается нападения, то применительно к бандитизму в качестве такового судам предложено рассматривать «действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения».
Согласно другим рекомендациям Пленума Верховного Суда Республики Казахстан «в случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой. Если с той же целью в организм потерпевшего введено вещество, не представляющее опасности для жизни или здоровья, содеянное надлежит квалифицировать в зависимости от последствий как грабеж, соединенный с насилием».
Нетрудно заметить, что в каждом из этих случаев и нападение, и насилие толкуются, как средства для достижения корыстной цели, как явление, вторичное по отношению к достижению преступного результата.
Очевидно, в данном случае можно говорить либо о несовершенстве законодательной техники, либо о неудачном толковании понятия «нападения» применительно к рассматриваемым нормам уголовного законодательства.
Если отождествить нападение с насилием, то по справедливому замечанию В.В. Векленко, утрачивается смысл той части диспозиции ст. 162 УК (прим. авт. – ст. 179 УК РК), которая говорит о применении насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия [56. с.101]. Поэтому совершенно оправданным представляется высказанное в литературе мнение о том, что диспозиция ст. 179 УК РК должна быть изложена в редакции, исключающей термин «нападение».
В этом смысле столь же конструктивно неудачной представляется диспозиция ст. 181 УК РК, в которой определение вымогательства должно быть раскрыто через понятие «хищение». Это во многом снимет проблему квалификации различных корыстно-насильственных посягательств.
Завладение имуществом при грабеже и разбое происходит одновременно с совершением насильственных действий либо сразу после их совершения, тогда как при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества в будущем. В то же время следует иметь в виду, что если вымогательство сопряжено с непосредственным изъятием имущества потерпевшего, то при наличии реальной совокупности преступлений эти действия должны дополнительно квалифицироваться, в зависимости от характера примененного насилия, как грабеж или разбой.
Применительно к рассматриваемым составам (ст.ст. 178-179 УК), законодатель подразделяет насилие на два вида:
1. Насилие, опасное для жизни и здоровья.
К нему относится насилие, которое повлекло причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности. По ч.1 ст. 179 УК РК следует квалифицировать нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни или здоровья, или с угрозой непосредственного применения такого насилия.
Если в процессе нападения (ст. 179 УК РК) потерпевшему умышленно причинен легкий или средней тяжести вред здоровью, охватывается составом разбоя и дополнительной квалификации по ст. 104 и ст. 105 УК РК не требует. В этих случаях содеянное квалифицируется по ч.1 ст. 179 УК РК, если отсутствуют отягчающие обстоятельства, предусмотренные ч.2 и ч.3 этой статьи.
Если в ходе разбойного нападения с целью завладения чужим имуществом потерпевшему был причинен тяжкий вред здоровью, что повлекло за собой наступление его смерти по неосторожности, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений – по п. "б" ч. 3 ст. 179 УК РК.
Если умысел виновного был направлен на совершение разбойного нападения или вымогательство и в процессе совершения этих преступлений при применении насилия виновный умышленно его лишил жизни, то содеянное следует квалифицировать как совокупность преступлений по п. «з» ч. 2 ст. 96 УК РК и соответствующей части ст. 179 УК РК или ст. 181 УК РК [57. с.180-183].
2. Насилие, не опасное для жизни или здоровья.
В качестве его следует понимать побои или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.).
В тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела:
места и времени совершения преступления;
число преступников;
характер предметов, которыми преступники угрожали потерпевшему;
субъективная сторона восприятия угрозы;
совершение каких-либо конкретных демонстративных действий, свидетельствующих о намерении нападавших применить физическое насилие, и т.п.
Если в ходе хищения чужого имущества в отношении потерпевшего применяется насильственное ограничение свободы, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя должен решаться с учетом характера и степени опасности этих действий для жизни или здоровья, а также последствий, которые наступили или могли наступить (например, оставление связанного потерпевшего в холодном помещении, лишение его возможности обратиться за помощью).
Нетрудно заметить, что в вышеперечисленных случаях ни законодатель, ни правоприменитель не проводят разделения между насилием, которое опасно для жизни, и насилием, которое представляет опасность лишь для здоровья человека. Однако, о таком разделении, имеющем принципиально важное значение, речь идет, в частности, в ст.32 УК РК, определяющей условия правомерности необходимой обороны.
Так, при защите от посягательства, которое было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, обороняющемуся предоставляются практически безграничные возможности причинения вреда посягающему. Определение того, какое насилие можно считать опасным для жизни, имеет непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме, так от этого напрямую зависят возможности женщин – потенциальных жертв корыстно-насильственных посягательств, готовых самостоятельно защищать свое имущество, а также жизнь и здоровье, не прибегая к помощи посторонних.
В связи с этим вполне оправданным является деление насилия в зависимости от его опасности для жизни потерпевшего (ей) на три вида:
1) насилие, опасное для жизни (воздействие, которое направлено на причинение вреда здоровью, вызывающее состояние, угрожающее жизни, которое может закончиться смертью, в том числе телесные повреждения, а также заболевания и патологические состояния);
2) насилие, опасное для здоровья, но не представляющее опасности для жизни (воздействие, которое направлено на причинение такого вреда здоровью, которое само по себе не может привести к смерти);
3) насилие, не опасное для здоровья (воздействие, которое не направлено на причинение вреда здоровью).
Данная классификация насилия в перспективе вполне может быть использована в качестве основы для дифференциации ответственности лиц, совершающих корыстно-насильственные посягательства. Более того, можно было бы учитывать не только характер воздействия, но фактически наступившие последствия.
Таким образом, законодательная дифференциация ответственности виновных может быть осуществлена в зависимости не только от размера причиняемого имущественного вреда, но и характера опасности воздействия, оказываемого на потерпевшего.
Данный подход, на наш взгляд, вполне отвечал бы требованиям справедливости: лица, которые при совершении корыстно-насильственных преступлений применили насилие, опасное для жизни, должны нести большую ответственность по сравнению с теми, чье насильственное воздействие создавало опасность лишь для здоровья, либо не представляло опасности для здоровья.
Анализируя объективную сторону корыстно-насильственных посягательств, также нельзя не обратить внимание на то, что законодатель «уравнивает» ответственность лиц, фактически применивших то или иное насилие, и тех, кто лишь угрожал им. Такая позиция законодателя также представляется не совсем обоснованной. Ведь не несут равной ответственности те, кто совершает убийство (ст. 96 УК РК), и те, кто лишь угрожает таковым (ст. 112 УК РК).
Угроза при корыстно-насильственных преступлениях должна быть реальной, а также содержать в себе возможность или неизбежность немедленного применения соответствующего воздействия или в течение небольшого промежутка времени и, естественно, служит средством обеспечения хищения имущества потерпевшего либо иных лиц, а также его удержания.
Формой выражения угроза может быть самой различной:
устной;
письменной;
жестами;
демонстрацией предметов и т.д.
При этом должны оцениваться в совокупности все обстоятельства дела:
время совершения преступления;
количество нападавших;
их (его) физические данные;
характер предметов, используемых преступником;
содержание действий виновного, которые должны реально восприниматься жертвой, как потенциально опасные для своей жизни и здоровья.
Иначе говоря, для признания угрозы в качестве нормообразующего элемента корыстно-насильственных посягательств, она должна быть реальной, наличной и персонифицированной, на что справедливо указывало множество авторов, специально исследовавших проблему угроз в уголовном праве [36. с.15].
Как уже отмечалось, объективная сторона корыстно-насильственных посягательств не исчерпывается лишь деянием, но и предполагает учет наступивших общественно опасных последствий. Реальная тяжесть последствий, т.е. ущерба, причиненного конкретным преступлением, представляется одним из важных факторов, обусловливающих общественную опасность преступления, меру возможного наказания за него. В этой части можно отметить, что законодатель дифференцирует ответственность виновных в зависимости от того, превышает ли стоимость похищаемого имущества 500 МРП (крупный размер). Такой подход вполне оправдан и должен, по-нашему мнению, сохраняться и в будущем.
Еще одним признаком объективной стороны рассматриваемых деяний является причинная связь между деянием и последствиями. Она выступает как необходимое условие уголовной ответственности в материальных составах преступлений.
Причинная связь – объективно существующая связь между действием и последствием, при котором первое с необходимостью порождает второе.
Существуют три критерия причинной связи, которые необходимо установить применительно к составам корыстно-насильственных посягательств.
Первый – критерий временной, т.е. действия с корыстной целью совершения должны по времени предшествовать причинению ущерба собственнику или иному законному владельцу имущества.
Второй – критерий возможности, что означает, что при определении наличия причинной связи следует установить, могли ли действия виновного повлечь причинение материального ущерба или по своему характеру причинить его не могли.
Третий – критерий неизбежности, который предполагает установление того факта, что именно конкретные действия виновного причинили ущерб собственнику или иному владельцу имущества.
Субъектом рассматриваемых преступлений является физическое лицо, совершившее данное деяние и способное нести за него уголовную ответственность. Согласно ст. 15 УК РК возраст, с которого наступает уголовная ответственность за совершение грабежей, разбоев и вымогательств, установлен в 14 лет.
Каждое из рассматриваемых преступлений является умышленным, при совершении которого вина преступника выражается только в виде прямого умысла. Совершая их, виновные сознают общественно опасный характер своих целенаправленных действий, предвидят общественно опасные последствия этих действий в виде нанесения ущерба собственнику или иному лицу и желают наступления такого ущерба. В этом проявляется единство сознания и воли виновного, являющееся необходимым условием наличия субъективной стороны грабежа и разбоя.
Что касается цели, то соответствующие требования законодатель выразил в п. «в» ч. 3 ст. 179 УК РК, согласно которой повышенную уголовную ответственность должны нести лица, которые совершили разбой «с целью хищения имущества в крупном размере».
Аналогичный подход, как представляется, должен быть применен и при формулировании положений о размере причиняемого ущерба в меньшем или сходном размере, в том числе при совершении грабежа. Это позволит решить весьма важную практическую задачу, которая заключается в возможности выбора предмета доказывания при совершении корыстно-насильственных преступлений. Им может стать либо размер похищаемого имущества либо цель похищения имущества в том или ином размере.
Расширив, таким образом, возможности усиления уголовной ответственности за корыстно-насильственные преступления, можно создать предпосылки для общепревентивного воздействия уголовного закона.
Редакционно данное требование к цели совершаемых деяний должно быть выражено в единственном числе, а именно «с целью хищения имущества в крупном размере».
Установление мотива имеет важное значение для выявления причин и условий, способствующих его совершению, которые необходимо устранить. Сам мотив не относится к обязательным признакам субъективной стороны рассматриваемых преступлений.
Таким образом, те формы корыстно-насильственных посягательств, при которых действия виновных ограничиваются лишь угрозами насилием, а также насилием, не опасным для здоровья, можно было бы именовать «грабежом», а посягательства, сопряженные с насилием, опасным для жизни, в свою очередь, называть «разбоем».
Это, в свою очередь, будет в большей мере отвечать потребностям уголовно-правовой борьбы с данной категорией преступлений, в том числе, добиться большей ясности в понимании требований закона об условиях правомерной защиты от корыстно-насильственных посягательств.
Оценивая квалифицирующие обстоятельства, которые применительно к рассматриваемым составам играют роль отягчающих, следует заметить, что их наличие позволяет решить важнейшую теоретико-прикладную задачу – обеспечить на законодательном уровне дифференциацию уголовной ответственности виновных, учесть различную общественную опасность того или иного проявления корыстного насилия. Изучение роли, равно как и содержания этих обстоятельств, может составить предмет самостоятельного уголовно-правового и криминологического исследования.
Тем не менее, нельзя не заметить, что законодатель безразлично относится к тому, кто является жертвой корыстно-насильственного преступления, кому принадлежит имущество и кто непосредственно подвергается насилию. Поэтому выделение из общего числа корыстно-насильственных преступлений тех, где потерпевшим и жертвой выступает женщина, имеет не столько уголовно-правовую, сколько криминологическую значимость.
