Сталинистский вариант цивилизационного подхода также опирается на философский идеализм и вульгарный материализм, как и теории его западных оппонентов. Сталинисты также обращают внимание на ценности, скрепляющие общество, но не рассматривают их конкретно-историческое содержание, масштаб распространения, игнорируют противостоящие им ценности. Акцент делается на изучении существующего общества, которое провозглашается почти совершенным. Источником развития признается деятельность творческого меньшинства – «коммунистической партии», и «ответ» вдохновленных партией советских людей на «вызов» (А. Тойнби) капиталистического мира. К подобному видению мира вела логика борьбы между блоками в период холодной войны со второй половины 40-х годов, классовые интересы номенклатуры.
Идентификация сталинизма с марксизмом стала нормой в научных кругах СССР и за рубежом. В результате часть работников духовной сферы и сегодня не может объективно осветить причины краха СССР: цивилизационный подход не ориентирует их на выявление предпосылок изменений. Позволим себе не согласиться с утверждением А.Н. Полякова: «Крах коммунистического режима кажется необъяснимым с точки зрения марксистской теории»[42]. Советское общество так и не достигло наивысшей по сравнению с Западом производительности труда, не создало более высокий тип общественной организации труда, не сумело по-настоящему освободить женщину от кухонного «рабства» – не выполнило условий победы социалистического строя, о которых пишет Ленин в цитируемой Поляковым работе[43]. Добавим: до сих пор сохраняется неоколониализм, а значит и подкуп «среднего класса» метрополий правящими кругами. В статье отразились многие черты цивилизационного подхода: попытка соединить материализм и идеализм; игнорирование законов диалектики при отсутствии критики их; отрицание роли классовой борьбы в обществе, ее высшей формы – революции; неуклюжий обход неудобных фактов, в том числе упоминаний о великих европейских революциях XVII-ХХ веков для доказательства мирного перехода к разным «типам цивилизаций»; непоследовательное отношение к роли экономического фактора в обществе; социальный пессимизм.
Становится понятным и обращение многих работников духовной сферы к цивилизациологии: избавившись от обязательных ранее заявлений о верности марксизму, они легально применяют метод, которым их учителя пользовались в идеологической борьбе. Сталинизм привел к либерализму.
В чем же состоит, с позиций автора данного реферата, сущность сталинизма?
5. Сталинизм – мелкобуржуазный коммунизм индустриального времени
Сталинизм – мелкобуржуазный коммунизм индустриального времени, государственная идеология в СССР 30-80-х годов ХХ века. Его идейными предтечами были мелкобуржуазный социализм и критически-утопический социализм и коммунизм, «казарменный коммунизм», распространенные в ХIХ и ХХ веке в Западной Европе и России, не раз раскритикованные классиками марксизма[44]. Особенностью сталинизма является его государственный статус, происхождение в результате опрощения социалистических идей в конце 20-х – начале 30-х годов, спекуляция на идеях классиков марксизма. В сущности, это «политическая теология» (К. Маркс), приспособленная для идеологического оправдания государственного насилия по отношению к обществу, не имевшая ничего общего с диалектическим методом познания и революционной практикой марксизма. Объективно получалось, что государственная эксплуатация дезорганизованных трудящихся, которую мифологизированное сознание сталиниста не воспринимало как эксплуатацию, должна была привести к построению качественно нового социалистического общества.
Материальной основой для воспроизводства сталинизма были «раскрестьянивание» и пролетаризация колоссального количества мелких буржуа – крестьян, ремесленников, в период быстрого развития капитализма, а затем и советской индустриализации, рост эксплуатации. Труженики-собственники, они ничего не могли противопоставить наступлению капитала, олицетворяемому то приказчиком «Продамета», то перекупщиком-частником, то чиновником советского государства. Неустойчивое экономическое положение, маргинализация, отсутствие кругозора и научного подхода к социальным явлениям, своих политических организаций определяют черты их психологического облика, в частности, чрезвычайно быстрый переход от ультрареволюционности к апатии, веру в авторитеты. Процесс пролетаризации растянулся в России на век, со второй половины ХIХ до 60-х годов ХХ века.
Длительному воспроизводству сталинизма способствовал необычный для того времени социально-экономический уклад, окончательно сформировавшийся после индустриализации и коллективизации. Огосударствленная экономика стала капиталом, который эксплуатировал трудящихся, способствовал изъятию прибавочной стоимости, но воспринимался как социалистическое явление, служа экономической основой для диктатуры советской номенклатуры и И.В. Сталина.
Со своими предтечами сталинизм роднит критика капитализма, в которой верно подмечены его противоречия и беды, но предлагаются фантастические средства для трансформации. Теоретики мелкобуржуазного социализма и коммунизма преувеличивали роль политических учреждений в жизни общества, стремились уничтожить эксплуатацию путем реформ в сфере обращения и распределения, предлагали уравнивание состояний. Экономический и политический «романтизм» нецивилизованных людей приводил к волюнтаризму. Российские народники, по мнению Ленина, «выбрасывали за борт всякий исторический реализм, сопоставляя всегда действительность капитализма с вымыслом докапиталистических порядков»[45]. Интересно, что подобную манеру рассуждений он сравнивал с «узко интеллигентным самомнением или, пожалуй, бюрократическим мышлением»[46]. Для данного стиля мышления было характерно социальное прожектерство; недоверие к самостоятельным тенденциям отдельных общественных классов, творящих историю сообразно их интересам, отношение к ним как к материалу истории; игнорирование вопроса об условиях, которые могут развивать сознательную деятельность творцов истории – народных масс, количество которых будет возрастать по мере ускорения исторического процесса; стремление задержать или игнорировать противоречия реальной действительности в угоду своим утопиям вместо сознательного разрешения их. Догматизм идеологов вступал в противоречие с действительностью, что приводило к отрицательному отношению к гуманистическим ценностям предшествующих периодов, к теоретическому эклектизму. Идеологами мелкобуржуазного социализма и коммунизма становились люди образованные, интеллектуалы. Выразителями интересов мелких буржуа они становились потому, что «их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не преступает жизнь мелких буржуа, и потому теоретически они приходят к тем же самым задачам и решениям, к которым мелкого буржуа приводит практически его материальный интерес и его общественное положение» [47].
Закономерность, свойственная многим странам: влияние рабочего класса приводит к трансформации психологии и массового сознания мелкой буржуазии. Ее представители «приобретают черты, резко контрастирующие с социально-психологическим обликом буржуазии». Усиливается враждебность власти крупного капитала, его интересам[48]. Облик российских и зарубежных революционно настроенных мелких буржуа запечатлен в поэзии и политических трудах[49]. В период гражданской войны в Советской России сформировался массовый тип руководителя из числа рабочих и крестьян, которые обладали «только психологией прямого действия»: уверенностью в безграничных возможностях «революционных мер» при решении любых проблем[50].
Маркс наблюдал подобных людей еще в середине 19 века в революционной Европе. Их «грубый и неосмысленный» коммунизм, считал классик, «есть только форма проявления гнусности частной собственности, желающей утвердить себя в качестве положительной общности». Неразвитость идеологов этого типа коммунизма выражается в непонимании «человеческой природы потребности», отрицании личности человека, возвеличивании физического труда в противовес миру «культуры и цивилизации», следовании идеалу всеобщего опрощения. Уверовав в «уничтожение человеческого самоотчуждения» на основе «общности труда и равенства заработной платы, выплачиваемой …общиной как всеобщим капиталистом», грубые коммунисты объективно оставались в рамках частнособственнических отношений[51].
После Октябрьского политического переворота, совершенного социалистическими силами в рамках буржуазно-демократической революции, значительная часть мелкой буржуазии пошла за рабочим классом и большевистской партией. Вектор иллюзий мелких буржуа изменил направление: действительность капитализма широкие массы трудящихся стали сопоставлять с вымыслом о лучшем будущем – с коммунизмом. В коммунистических грезах сконцентрировались не реализованные потребности десятков миллионов слабо социализированных людей в нищей стране. Свою роль сыграли Декрет о земле 1917 года; патриотическая борьба против иностранной интервенции и белогвардейцев; при всех перегибах политики «военного коммунизма», продразверстки, она оказалась в тех конкретно-исторических условиях более рациональной и эффективной, чем экономическая линия белогвардейских правительств[52]; переход к НЭПу. Трудящиеся разочаровались в либерализме, с которым они связывали беспощадную эксплуатацию, свои страдания в годы мировой войны и лицемерную буржуазную политику Временного правительства.
Стоит выделить главную причину поражения белого движения. Ленин назвал А.И. Деникина «слепым щенком» за непонимание сущности классовой борьбы[53]. Его политическая беспомощность была следствием вполне определенного классового воспитания и поведения, основанного на нежелании считаться с потребностями десятков миллионов людей страны, попрании их интересов, неумении действовать максимально гибко в чрезвычайных ситуациях. Действительно, в то время, когда крестьяне России уже пользовались предоставленной им большевиками и левыми эсерами землей, деникинское правительство все еще решало вопрос о возможности отчуждения у помещиков части земли, а вернувшиеся в свои имения помещики реставрировали старые порядки[54].
НЭП был социалистической, в интересах большинства населения, политикой большевистской партии в условиях разрушенной страны, населенной людьми с мелкобуржуазной психологией. Характер политики определяли несколько тысяч революционеров со стажем и поредевший в боях гражданской войны слой социалистически развитых рабочих. Ленин чувствовал слабость субъективного фактора революции после войны, но рассчитывал, что в исторически короткие сроки в результате политики «культурничества» большевики подготовят предпосылки для перехода к новому строю[55]. Это была историческая альтернатива России. Однако отсталость страны, мелкобуржуазность ее населения, управленческое бескультурье, давление крупных капиталистических государств создавали предпосылки для изменения характера политики, повод для культа личности, а в отдаленной перспективе и для буржуазного политического переворота. Общественная психология первой трети ХХ века в России опредметилась в виде Мавзолея В.И. Ленина.
С точки зрения современников Ленин был системообразующим элементом советской политической системы. «Гениальный Ленин был историческим авторитетом – это одна сторона дела, - писал большой политический недоброжелатель Владимира Ильича Н.Н. Суханов. - Другая – та, что, кроме Ленина, в партии не было никого и ничего. Несколько крупных «генералов» без Ленина – НИЧТО (Выделено Сухановым – А.Ф.), как несколько необъятных планет без солнца…Что же касается офицерской партийной массы, то, как мне уже пришлось упомянуть, эта масса далеко не отличается высоким социалистически-культурным уровнем…В соответствии с этим для большевистской массы непреодолимую притягательную силу имеет всякого рода радикализм и внешняя левизна, а естественной линией работы является демагогия»[56]. С разных позиций об исключительной роли Ленина пишут и западные историки, и его соратники[57]. Изложенные Н.Валентиновым факты говорят о понимании Лениным своей роли в истории страны[58].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
