Опоздай он немного – и голова его скатилась бы с эшафота еще в том же 1792 году. 5 декабря 1792 года декретом конвента было возбуждено обвинение против Талейрана. Он официально был объявлен эмигрантом.
Путь во Францию был закрыт если не навсегда, то очень надолго»[114].
«Я провел в Англии весь страшный 1793 год и часть 1794года. Меня принял с чрезвычайной любезностью маркиз Лендсдаун.… Я часто с ним встречался.… Я подружился со многими видными людьми Англии …»[115].
Но пребывание в Лондоне оказалось непродолжительным. Талейран в своих мемуарах пишет: « Я не имел намерения долго оставаться в Англии.
Хотя номинально я был поставлен во Франции вне закона, я не хотел причислить себя к категории эмигрантов, к которой я не принадлежал. Но английский министр думал проявить свое рвение к общему делу, удовлетворив сначала известное чувство вражды к эмиграции, и поэтому, воспользовавшись законом об иностранцах, которого он добился от парламента, он дал мне предписание в двадцать четыре часа покинуть Англию. Если бы я последовал своему первому побуждению, я бы немедленно выехал, но чувство достоинства заставило меня протестовать против несправедливого преследования. Поэтому я обращался последовательно к Дантасу, Питту, к самому королю; когда мои ходатайства были отвергнуты, я вынужден был подчиниться и сел на судно, которое должно было раньше других отплыть в Американские Соединенные
Штаты».[116] Это случилось 24 января 1794 года.
Талейран выбрал Соединенные Штаты и выехал в Филадельфию.
«Цель Талейрана состояла, прежде всего, в том, чтобы как можно быстрее войти в филадельфийское общество. Однако прием, оказанный эмигранту в Филадельфии, не внушал больших надежд»[117].
Все свое свободное время Талейран занимался изучением положения
США, изучения опыта развития США оказало большое влияние на Шарля Мориса.
«В Америке он деятельно занялся разными земельными спекуляциями»[118].
«Неуверенность в собственном будущем, поддерживаемая известиями из Европы, побудило меня заняться спекуляцией, которая могла бы быть весьма выгодна. Я должен был отправиться в Индию на нанятом мною судне. Я готов был к отплытию, когда я получил декрет конвента, разрешавший мне вернуться во Францию. Он был издан без всякого ходатайства с моей стороны.… Надо было воспользоваться им»[119].
«В июне 1796 года – он поднялся на борт датского брига с названием «Новое испытание», который взял курс к берегам Европы.»[120].
20 сентября 1796 года он прибыл в Париж.
Началась новая эпоха его жизни, а одновременно начинался и новый период мировой истории. «Революция закончилась во Франции и пошла на
Европу»[121].
Так волею судьбы Талейран был возвращен во Францию, которой
Талейрану еще не раз придется доказывать свою «преданность и любовь», где
Талейран сможет открыть во всей полноте свои таланты искусного политика и дипломата.
Глава III
Дипломатическая деятельность Талейрана.
Талейран и Россия.
1. Начало дипломатической деятельности. Первые встречи с
Александром I.
Началась новая эпоха его жизни, а одновременно начинается и новый период мировой истории. Предстояли великие перемены во Франции и в
Европе.
С помощью госпожи Сталь в 1797 году министром иностранных дел был назначен Шарль Морис Талейран.
Заняв пост главы дипломатической службы, Шарль - Морис Талейран выдвинул концепцию, которая называлась «европеистская». Запад он неизменно противопоставлял «варварскому» Востоку, самим богом якобы предназначенному для угнетения и эксплуатации европейцами. В Европе же необходимо сохранять равновесие сил (политических и военных) с помощью сотрудничества и союзов главных европейских государств. Талейран разделял традиционные взгляды дореволюционных Бурбонов, считая основным партнером
Франции - Австрию. Но на определенных этапах своей деятельности глава внешнеполитического ведомства Франции являлся активным сторонником англо- французского союза. Неоднократно он выступал и за сближение французов с
Пруссией. Возможности союза Франции и России для укрепления мира и безопасности на Европейском континенте он нередко недооценивал.[122] Эти положения следует рассмотреть подробней.
Сначала об Австрии.
Ещё раньше Шарль-Морис Талейран «сформулировал своё понимание главной цели французской политики в «европейском вопросе»: держать Австрию подальше от Италии (от границ Франции) и настаивать на расширении её владений в Германских землях», тем самым, сталкивая лбами старых соперников - Австрию и Пруссию.
В то время и Австрия, и французская армия во главе с Бонапартом желали прекращения боевых действий и готовы были вести переговоры. Но директоры не желали этого. Но благодаря усилиям министра внешних сношений
Директории переговоры проходили в местечке Кампоформио. Несмотря на то, что Директория выставляла заведомо невыполнимые условия Австрии, чтобы она продолжала войну против армии генерала Бонапарта. Но путем различных уловок военачальнику и его союзнику Талейрану удалось заключить договор между Францией и Австрией. Это произошло 18 октября 1797 года. По этому договору Директория получила ряд территорий Рейнской области и Бельгии, а
Австрия - Зальцбург, Тироль, часть Баварии, Истрию и Далмацию. Также к австрийцам отходила Венеция. Французы же получили Ионические острова и часть Албании.
Слава миротворца досталась генералу Бонапарту, но подлинным организатором победы в Кампоформио, который остался неизвестным, был министр-дипломат. Оставаясь приверженцем союза с Австрией, Талейран сумел предотвратить разрыв с ней [123].
За Кампоформио последовал конгресс в Рамштадте (небольшой городок в герцогстве Вюртемберг). Главой французской делегации Директория по предложению Талейрана назначили Бонапарта. На Рамштадтском конгрессе в декабре 1797 года переговоры к соглашению так и не привели.
В Рамштадте Франция учитывала равновесие между Австрией и Пруссией.
Талейран предлагал даже выступить в роли арбитра в их споре о территориях. Когда переговоры зашли в тупик, министр Директории прибегнул к силе оружия и ультиматумов. Он требовал передачи Директории территорий по Рейну, Майнца, его форты и Кельтский мост.
Австрию это никак не устраивало. Конгресс превратился в очаг антифранцузской деятельности. Отношения между Францией и Австрией накалились до предела, в результате чего австрийцы превратились из потенциальных союзников французов в их врагов. Это был первый дипломатический провал Талейрана.
Не лучше дела обстояли и с Пруссией. Талейран пытался заручиться поддержкой пруссаков в борьбе с Австрией. Он несколько раз посылал предложения о создании франко-прусского союза, в котором должны объединиться средства и военные силы, но всякий раз получал отказ. В
Берлине не верили в надёжность и стабильность Директории.
В это время Англия находилась в состоянии изоляции. Кроме того, ей приходилось действовать против флотов трёх держав: Франции, Испании и
Голландии. Это положение усугублялось кризисом в экономике страны. Англии была необходима передышка, чтобы накопить силы. Она искала возможности мирных переговоров. Директория пошла навстречу.
Местом переговоров выбрали город Лилль - городок, между Лондоном и
Парижем. Основным требованием Директории был возврат Англией всех завоеваний, отнятых у Франции, Испании и Голландии. Тактика Талейрана была проста: наносить постоянные, мощные удары по экономике англичан, не давать им подниматься, чтобы уничтожить их как торговых конкурентов. Уже намечались сдвиги в ходе переговоров, как после 18 фрюктидора, новый состав Директории взял курс на конфронтацию с Англией. Поддержка жесткой позиции директоров стала для Талейрана вопросом не только карьеры, но и личной безопасности. Он уступил. Последние возможности для англо- французского соглашения были утрачены.[124]
Отношения с Россией стояли далеко не на последнем месте. Этой стране стали уделять в Париже особое внимание после смерти Екатерины II в 1796 году. Нормализация отношений с Российской империей стала одной из важных задач внешней политики Директории. Это необходимо было сделать для того, чтобы изолировать Англию, лишить Австрию русской поддержки, прорвать внешнеполитическую изоляцию Франции. Российская империя представляла собой заманчивый рынок сбыта французских товаров, потеснённых во время колониальных потерь французов. Главная же цель сближения с Россией - её нейтрализация и недопущение в антифранцузскую коалицию. Параллельно министр внешних сношений вел переговоры о военно-политическом сотрудничестве с Пруссией, которые в Париже даже надеялись закрепить формальным соглашением.
Но уже через несколько месяцев после прихода Талейрана во внешнеполитическое ведомство, он убедился в нереальности своих замыслов в силу того, что император Павел I крайне отрицательно относился к французской республике. Политика Павла I, по словам Талейрана, «наименее ловкого и наиболее капризного из деспотов», в конечном счете, имела своей целью создание второй антифранцузской коалиции.[125] Но у России не было союзников. 5 апреля 1795 года Пруссия подписала в Базеле сепаратный мирный договор с Францией, начались англо-французские переговоры о мире.
В марте 1798 года вице-канцлер Российской империи А.Б. Куракин констатировал, что ни с венским, ни с берлинским дворами союз пока невозможен. И поэтому не следует «становиться во враждебные отношения с
Францией при ее теперешнем перевесе».[126] Поэтому министр уже в 1798 году выдвинул план дипломатической войны против России. Здесь сказалось и то, что Талейран недооценивал возможности русско-французского сотрудничества для укрепления внешнеполитических позиций Франции.
Почему Россия так тяжело шла на сближение с Францией? Российские правящие круги с подозрением относились к республиканской власти во
Франции. Престиж наследственной власти русский император охранял ревностно и не только путём помощи контрреволюции. Власть Директории была непрочна, поэтому Россия не хотела себя компрометировать отношениями с республиканцами. Хотя для многих истинные причины разрыва отношений между двумя государствами остались в тайне, но только не для Талейрана. Он видел причину холодности русских в происках англичан. «Арест консула на венецианских островах явился предлогом для разрыва; его настоящий мотив заключался в обстоятельствах, которые существовали тогда и в непрерывных усилиях Англии, имевших своей целью держать Россию привязанной к её системе».[127] Можно догадаться о том, что последующие шаги сближения
России и Франции оказались неудачными.
Особо необходимо рассмотреть поход генерала Бонапарта в Египет. Эта идея была не нова: возможности похода в Египет рассматривались ещё при
Людовике XV.
О ней почти одновременно вспомнили и Талейран, и Бонапарт. Цели были определены: главная - это компенсация колониальных потерь Франции (Египет представлял собой огромный рынок сбыта французских товаров), Египет откроет дорогу для торговли с Индией. Эта североафриканская страна могла выступить в роли плацдарма для покорения Азии. Через неё можно было нанести серьёзный удар по английскому колониальному владычеству, вытеснив
Англию, прежде всего, из Индии.[128] Нельзя не заметить, что эта экспедиция носила и антироссийский характер. Именно через Египет Талейран надеялся «достать» Россию, нанести ущерб её авторитету и интересам в
Оттоманской империи. Не исключался вариант вооруженного захвата Крымского полуострова. По мнению Талейрана, все эти выгоды Франция могла получить
«малой кровью».[129]
По мнению Талейрана, у Бонапарта «не было ещё шансов на господство в своей собственной стране, но зато он мог достичь верхов власти в другом месте, лишь бы только Франция предоставила ему необходимые средства».[130]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
