— Накопление валюты. Он каждый день осведомлялся, как дела с валютой, и решение всех вопросов ставил в зависимости от валютных возможностей.
— А что вы можете сказать о стиле его работы?
— Он работал и занимался без устали, до трех-четырех часов утра.
Прекрасно разбирался в финансовых вопросах, хотя обычно, прежде чем принять
окончательное решение, советовался со специалистами. На совещаниях давал
высказаться всем желающим, задавал много вопросов, потом принимал решение.
Был строг с теми, кто совершал ошибки, но всегда человечен.
— А еще чему он уделял большое внимание?
— Добровольному труду. В Национальном банке в то время зарождалась такая форма организации труда: по воскресеньям мы ездили в район Марти грузить блоки для домов рабочих. Он всегда первый подавал пример. Кроме того, он уделял большое внимание повышению общего уровня и профессиональной подготовки кадров. Вскоре после того, как было образовано Управление индустриализации, он создал школу по подготовке кадров.
— Каждые два месяца, — говорит Альсидес Бедойя, — созывались совещания директоров предприятий. В своих выступлениях он, бывало, говорил об искусстве, о музыке, о международной политике. Однажды его попросили рассказать о морали. “Это самый трудный из заданных мне вопросов”, — сказал он. На этих совещаниях не бывало отсутствующих: помимо вопросов производственного характера, он всегда затрагивал множество других тем, и каждый узнавал для себя много полезного.
— Каждый месяц он устраивал совещания, на которых обсуждался ход
выполнения производственного плана по министерству в целом, — говорит
Артуро Гусман. — Совещания начинались в два часа дня в воскресенье и
продолжались до полуночи. Он интересовался всем, очень подробно
расспрашивал о ходе дел.
Будучи президентом Национального банка, в октябре 1960 года Че Гевара
возглавил экономическую делегацию, посетившую социалистические страны.
Находясь в Праге, он заявил по поводу агрессивных действий Соединенных
Штатов, что экономическая блокада Кубы окончится полным провалом, а народы
Латинской Америки увидят на этом наглядном примере, как может быть
обеспечено их свободное развитие. Выступая по Чехословацкому телевидению,
он разоблачил факт существования на территории Гватемалы военных баз для
нападения на Кубу. 28 октября он был принят президентом ЧССР Антонином
Новотным. Че Гевара был награжден самой высокой наградой Чехословакии —
орденом Белого Льва, кавалерами которого являются генералы Советской Армии,
освободившие Прагу от фашистских оккупантов. Затем делегация отправилась в
Советский Союз. Переговоры проходили в Кремле. Советскую делегацию
возглавлял А. И. Микоян, кубинскую — Че Гевара. В середине ноября делегация
выехала в Китайскую Народную Республику, где посетила промышленные и
сельскохозяйственные районы.
2 декабря 1960 года премьер-министр Корейской Народно-демократической
Республики Ким Ир Сен принял Че Гевару. Это была первая и единственная
встреча двух руководителей. По возвращении в Москву Гевара продолжает
экономические переговоры с правительством СССР. 13 декабря он прибыл в
Германскую Демократическую Республику, а 18 декабря — в Будапешт. Через
несколько дней было объявлено, что Венгерская Народная Республика и Куба
решили установить дипломатические отношения. Побывав еще раз в Москве, Че
Гевара на обратном пути посетил Прагу, где сообщил о том, что вскоре будут
введены в эксплуатацию промышленные установки, полученные из
социалистических стран. В конце 1960 года экономическая делегация
возвратилась в Гавану.
“Мы должны были отменить, уничтожить частное предпринимательство в импорте, ибо оно было очень серьезной помехой, изменить целиком и полностью структуру нашей торговли и начать торговлю с социалистическими странами, мы должны были преодолеть последствия того, что теперь товары уже не прибывают к нам за два дня. Раньше у нас не было необходимости в складских помещениях, так как товары поступали немедленно. Теперь же их доставка занимает два, а иногда и три месяца, и поэтому нам нужно иметь большие запасы. Кроме того, мы торгуем со странами плановой экономики, которые нужно запрашивать о поставках в определенный момент” (Из доклада, сделанного 9 марта 1961 года в Министерстве Революционных Вооруженных Сил).
Пять лет спустя: в горах Боливии
Эрнесто Че Гевара прибыл в Ла-Пас под чужой фамилией самолетом из Сан-
Паулу (Бразилия), вероятно, в ноябре 1966 г. Без бороды, с залысинами,
седой (результат краски), в толстых роговых очках, при галстуке, он своей
внешностью никак не напоминал известного всему миру Че. Он свободно ходил
по улицам боливийской столицы. У него было два уругвайских паспорта: на имя
коммерсанта Рамона Бенитеса Фернандеса и на имя коммерсанта Адольфо Мена
Гонсалеса.
С тех пор, как 13 лет назад Че впервые ступил на боливийскую землю, здесь особых перемен не произошло. Страной продолжали управлять продажные генералы и политиканы, горняки по-прежнему влачили жалкое существование, а крестьянские массы — в основном индейцы, не говорящие по-испански, пребывали в нищете и невежестве. Че верил, что партизанские действия коренным образом изменят политическую обстановку в стране в пользу революционных сил.
К моменту прибытия Че в Боливию в стране уже находилось большинство кубинцев — будущих участников его отряда. Не задерживаясь в Ла-Пасе, Рамон, как стал именовать себя теперь Че, направился через Кочабамбу в “Каламину”, куда прибыл 7 ноября 1966 г. В тот же вечер Че сделал первую запись в своем дневнике, который он будет вести изо дня в день на протяжении 11 месяцев, вплоть до последнего боя 8 октября следующего года.
«Сегодня начинается новый этап, — записывает Че 7 ноября 1966 г. —
Ночью прибыли на ранчо. Поездка прошла в целом хорошо. Мы с Пачунго
соответствующим образом изменили свою внешность, приехали в Кочабамбу и
встретились там с нужными людьми. Затем за два дня добрались сюда па двух
джипах — каждый порознь».
Партизанам удалось обосноваться, можно сказать, в самом сердце
Латинской Америки. У них имелось современное оружие, техника, денежные
средства. Инициатива была в их руках, теперь им не угрожало внезапное
нападение и разгром. Однако в сравнении с партизанской войной 1956 — 1958
гг. на Кубе боливийский вариант выглядел не столь надежным, как могло бы
показаться после первых организационных успехов. На Кубе, при всех исходных
слабостях, бойцы Фиделя Кастро находились у себя дома и могли рассчитывать
на помощь единомышленников и сочувствующих во всех уголках страны. В
Боливии ядро партизан составляли иностранцы — главным образом кубинцы, и
возглавлял их тоже иностранец — Че. И какими бы симпатиями партизаны ни
пользовались в революционных кругах, местное население могло отнестись к
ним как к чужестранцам, а это значит — с недоверием и предубеждением.
Переброска продуктов, оружия и другого партизанского хозяйства из
“Каламины” в базовый лагерь была очень изматывающей: людям приходилось
ежедневно переносить на себе большие тяжести. В районе базового лагеря
партизаны устраивали тайники, куда прятали свое имущество. Че рассчитывал,
что в нужный момент сможет посылать сюда своих людей за продовольствием,
лекарствами и оружием.
30 ноября, подводя итоги месяца, Че писал: “Все получилось довольно хорошо; прибыл я без осложнений, половина людей уже па месте. Добрались также без осложнений, хотя немного запоздали. Основные люди Рикардо, несмотря ни па что, готовы примкнуть к нашему движению. Перспективы в этом отдаленном от всех центров районе, где, судя по всему, мы практически сможем оставаться столько времени, сколько сочтем необходимым, представляются хорошими. Наши планы: дождаться прибытия остальных, довести число боливийцев, по крайней мере, до 20 и приступить к действиям. Остается выяснить реакцию Монхе и как поведут себя люди Гевары”.
2 декабря прибыл Чино — Хуан Пабло Чанг Наварро, перуанский революционер, участник партизанского движения в Перу, разгромленного властями. Чино предложил передать в распоряжение Че 20 перуанцев, участвовавших в партизанском движении в Перу.
В канун Нового года, утром 31 декабря, в “Каламину” прибыл долгожданный Марио Монхе. Весь день и всю новогоднюю ночь Че вел с Монхе переговоры. Руководство Коммунистической партии Боливии, хотя и не брало на себя ответственность за организацию партизанского движения, разрешило своим членам вступать в отряд, а в публичных выступлениях ратовало за поддержку партизанского движения.
18 января Че записывает в дневнике о подозрениях относительно
Альгараньяса, судя по всему уже давно находившегося в контакте с полицией в
Камири, которая и заявилась на следующий день в “Каламину” с обыском. “В
поисках „завода" наркотиков туда па джипе приехал лейтенант Фернандес и
четверо полицейских, одетых в гражданское платье. Они обыскали дом, и их
внимание привлекли некоторые странные для них вещи: например, горючее для
наших ламп, которые мы не успели отнести в тайники. У Лоро забрали
пистолет, но оставили ему „маузер" и 22-миллиметровый пистолет. Для виду
они до этого отняли пистолет у Альгараньяса и показали его Лоро. После
этого полицейские уехали, предварительно предупредив, что они «в курсе всех
дел и с ними надо посчитаться» — так зафиксировал Че в записи от 19 января
этот эпизод.
1 февраля 1967 г., оставив нескольких бойцов в “Каламине”, очищенной
от компрометирующих предметов, которые были упрятаны в тайники, Че с
отрядом в составе 20 человек направился в горы в тренировочный поход,
рассчитанный на 25 дней. Поход должен был закалить и спаять бойцов,
проверить их выдержку, дисциплину, выносливость и мужество. В походе можно
было разведать местность, заложить в пути тайные склады с оружием и
продовольствием, наконец, установить контакты с обитателями этих мест.
Местность, по которой продвигались партизаны, оказалась труднопроходимой,
полупустынной, поросшей колючими зарослями, кишащими ядовитыми насекомыми.
Она пересекалась бурными горными речками, каменистыми грядами, обрывами,
кручами. Во многих местах бойцам приходилось прокладывать себе путь сквозь
чащобу при помощи мачете. Имевшиеся у них карты оказались непригодными: в
них было много неточностей и несоответствий. Отряд Че пробыл в пути 48 дней
вместо запланированных 25.
Шли дни. Скудный рацион, насекомые, тяжелые рюкзаки, ремни которых
немилосердно впивались в тело, изодранная обувь, израненные ноги, ливни
истощали бойцов, делали их раздражительными. Из-за пустяков в отряде все
чаще вспыхивали стычки. Призывы Че соблюдать дисциплину не оказывали на
измученных людей прежнего воздействия. Сам он с первых же дней похода
чувствовал себя весьма скверно. Но Че все еще не теряет оптимизма. Прошел
месяц после выхода отряда из лагеря. Съестные припасы на исходе. Бойцы едят
диких птиц, конину. Все страдают расстройством желудка. Че отдает приказ
возвращаться обратно в лагерь на реке Ньянкауасу. Но это не так просто.
Отряд заблудился. Голодные бойцы, нарушая приказ, начинают поедать консервы
из неприкосновенного запаса. 4 марта Че записывает в дневнике: “Моральный
дух у людей низок, а физическое состояние их ухудшается со дня на день. У
меня на ногах отеки”. По расчетам Че, его отряд уже давно должен был
вернуться на свою постоянную стоянку. Партизаны явно блуждали в ее
окрестностях. 17 марта при переправе через Ньянкауасу перевернулся плот и
утонул Карлос. “Он считался, — писал Че в дневнике, — до сегодняшнего дня
лучшим среди боливийцев арьергарда по серьезному отношению к делу,
дисциплине и энтузиазму”. Вместе с Карлосом река унесла несколько рюкзаков,
6 винтовок и почти все патроны бойцов.
19 марта отряд приблизился к базовому лагерю. Вечером партизаны
встретились с поджидавшим их Негро — перуанским врачом, который сообщил Че,
что с 5 марта в базовом лагере находились Добре, Таня, прибывший из Гаваны
Чино, Мойсес Гевара с группой своих людей и Пеладо — аргентинец Сиро
Роберто Бустос. Это были приятные новости. Но неприятных было больше:
“Каламина” обнаружена боливийскими властями.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
