И.П. Елагину, благодаря которому в русском масонстве снова начало преобладать английское влияние. Но скоро «обществу Елагинской системы» пришлось встретиться и вступить в борьбу с проникшей в Россию новой формой немецкого масонства, с так называемой Циннендорфской или точнее и правильнее, шведско-берлинской системой.
Таким образом, в начале семидесятых годов в России сразу появляются
две прочных масонских организации, которые немедленно вступают между собой
в борьбу за преобладающее влияние в стране. Это соперничество сразу
оказалось для одной из сторон — немецкой — совершенно непосильной. Поэтому
немецкой ложе ничего не оставалось делать, как обратиться к Елагину. А т.к.
отношение братьев Елагинского общества к масонству не было достаточно
серьезным, то Елагин легко поддался убеждениям Рейхеля, главы немецкой
ложи, соблазнившись обещаниями последнего снабдить его истинными актами, в
которых так нуждался Елагин для своих работ и которых страстно жаждало его
масонское сердце. Как бы то ни было, но Рейхель блестяще выполнил свой
план: 3 сентября 1776 года состоялось соединение Рейхелевских и Елагинских
лож, причем Елагин отказался от английской системы и дал обещание ввести в
своих ложах работы по шведско-берлинской системе. Рейхелю казалось, что в
Россию. Снова возвращается счастливый век Астреи, но его надеждам не
суждено было сбыться, и главенство шведско-берлинской системы в России
оказалось крайне непродолжительным соединение Елагинских и Рейхелевских лож
не прошло без трений. В среде подчиненных им братьев произошел раскол,
который повел затем к новым исканиям «истинного» масонства и к подчинению
русских лож Швеции. Но дни шведско-берлинской системы были сочтены. Вскоре
из Берлина была прислана бумага, в которой выражалось желание учредить
новую Великую Национальную ложу в Петербурге. Елагин, по-видимому, быстро
разочаровался в этой системе и, вероятно, в течение ближайших лет вернулся
к английскому масонству. Дальнейшая судьба Елагинских лож неизвестна до
самого их закрытия в 1784 году. По рассказу масона Л...ра, русские ложи в
этот период времени работали совершенно беспрепятственно, но в 1784 г., по
неизвестным причинам, работы Елагинских лож были приостановлены по желанию
провинциального гроссмейстера и с согласия членов лож, но без приказания со стороны высшего правительства. Вследствие чего императрица удостоила
передать ордену «за добросовестность ее членов избегать всяких контактов с
заграничными масонами, при настоящих политических отношениях, питает к ним
большое уважение». Елагин восстановил свои работы лишь в 1786 году и при
том на новых основаниях, о которых речь будет идти ниже. В рассматриваемый
мной момент преобладание переходит на сторону новой шведской системы,
циннендорфство же быстро исчезает совсем.
3.4. Третий период (1781-1792 гг.): поиски высших степеней и победа розенкрейцерства (научное масонство).
Из сказанного выше вытекает, что масонская деятельность в Петербурге во второй половине семидесятых годов носила хотя и беспорядочный, но очень оживленный характер. «Шатания» братьев из стороны в сторону, неожиданные переходы из одной системы к другой — от Строгого наблюдения к английскому масонству, от Елагина к Циннендорфу, далее от шведско-берлинской системы к розенкрейцерству — все это свидетельствовало о том, что в русском масонстве стали проявляться какие-то новые лихорадочно-беспорядочные искания, что русское общество стало предъявлять к масонству новые требования и жадно искать в нем ответов на пробудившиеся вопросы. Уже шведско-берлинская система, в противоположность английской, дала некоторое удовлетворение масонам, искавшим истины. Но, тем не менее, Рейхелевское масонство, скоро разочаровало большинство братьев, и причина этого явления может быть легко разгадана. Новиков указывает на нее, говоря: «привязанность всем к сему масонству умножилась, а барон Рейхель больше четырех или пяти, не помню, градусов не давал, отговариваясь тем, что у него нет больше позволения, а должно искать». Здесь, в этих словах, вся история дальнейшего развития масонства в России: ясно, что «нравственные преподаяния» масонства первых трех степеней перестали удовлетворять русских братьев — воспитанные вольтерианством умы требовали иной пищи, сообразно пробудившейся жаждой просвещения, но пища должна была иметь противоположный вальтерианству, не скептический, а непременно религиозно-идеалистический характер, не разрушая, а укрепляя и разумно обосновывая врожденные начала нравственности и религиозности. Так как вольтерианство опиралось на западноевропейскую науку, то и борьба против него нуждалась в том же оружии, выходившим за пределы бледного масонско-христианского нравоучения. Такая именно «наука» сделалась насущнейшей потребностью русской интеллигенции и, при слабом развитии критической мысли, должна была привести, в конце концов, к страстному увлечению масонской мистикой и натурфилософией. На этой почве, действительно, и сошлись лучшие русские масоны всех, даже враждебны друг другу систем. Теперь перейдём к описанию внешнего процесса наших масонских исканий в конце 70-х и в начале 80-х годов.
Мы относим сюда время увлечения русских масонов шведским тамплиерством, хотя и считаем начало третьего и последнего периода интенсивной жизни русского масонства XVIII века лишь с 1781 года потому, что чувство неудовлетворённости этой системой было главной причиной введения у нас розенкрейцерства и наиболее ярким показателем того, в какую сторону были направлены стремления русских братьев.
Итак, желание проникнуть в тайны высших степеней, не получившее
удовлетворения в Рейхелевском масонстве, навело русских братьев на мысль
обратиться за новыми "градусами" к западноевропейским источникам.
Принадлежа ранее к шведско-берлинскому масонству, они естественно подумали
о Швеции. Таким образом в 1778 г. был основан в Петербурге Капитуль
Феникса, известный под именем Великой Национальной ложи шведской системы.
Став таким образом в тесную зависимость от Швеции, русские масоны думали,
что наконец получат оттуда высшие орденские познания, но скоро им пришлось
в этом жестоко разочароваться. С этого момента кончается доминирующее
значение Петербурга в истории русского масонства: первенствующая роль
теперь переходит к московским ложам, в которых сосредоточились лучшие
русские интеллигентные силы.
Среди лидеров московского масонства главное место занимал бывший
сотрудник Рейхеля князь Н.Н. Трубецкой, мастер ложи Осириса, не примкнувший
к союзу Елагина и Рейхеля. Вообще московские ложи сильно страдали от
отсутствия стройной организации и единства, и развитие здесь масонства шло
по сравнению с Петербургом очень туго до тех пор, пока во главе его не
стали главные деятели московского братства - Новиков и Шварц, приехавшие в
Москву в 1779 году. Они дали мощный толчок быстрому развитию масонства во
всей России, положив начало самому блестящему периоду его существования,
связанному с введением розенкрейцерства. Между тем дела масонские шли в
Москве плохо: главная из лож, князя Трубецкого, ''весьма умалилась и члены
отставали", поэтому наиболее ревностные масонские братья учредили
своеобразную ложу Гармония, состоявшую из малого числа членов ложи. В её
состав вошли: Н.Н. Трубецкой, Новиков, М.М. Херасков, И.П. Тургенев, А.М.
Кутузов и другие. Допущен был в эту ложу и Шварц. Он вскоре отправился в
Курляндию для того, чтобы найти истинные акты. Приехав в Курляндию в 1781
г. Шварц получил от мастера Курляндской ложи два письма, которые решили
дальнейшую судьбу русского масонства.
Таким образом Шварц стал главой русского розенкрейцерства.
Таким образом, со времени возвращения Шварца из-за границы (нач. 1782 г.) и до его смерти (нач. 1784) московские масоны приняли двоякую организацию: во-первых, высший рыцарский градус строгого наблюдения, члены которого, сосредоточившиеся в двух капитулах — Трубецкого и Татищева, управляли собственно масонскими ложами, им подведомственными, и, во-вторых, розенкрейцерство, во главе которого стал Шварц.
За временное принятие "рыцарского градуса" московские масоны были
вознаграждены получением "Теоретического градуса Соломоновых наук",
содержавшего, кроме ритуалов теоретической степени, основные начала
розенкрейцерской науки, которой они так страстно добивались. В половине
1782 года состоялся общемасонский конвент в Вилъгелъмсбаде, на котором
система Строгого наблюдения была резко преобразована путём отграничения от
ордена тамплиеров. Таким образом, рыцарство было формально разрушено и
Россия получила признание 8-ой провинцией Строгого наблюдения.
Количество масонских лож, подчинённых московской префектуре, быстро
увеличивалось. После смерти Шварца верховным представителем
розенкрейцерства был назначен барон Шредер, который приехал в Москву около
1782 г. Но он не пользовался особенным влиянием в Москве и скоро разошёлся
с русскими розенкрейцерами из-за денежных расчётов. В 1784 г. развитие
розенкрейцерства несколько затормозилось объявлением "силаниума"
(молчания), последовавшим от высших орденских начальников. К 1785 году
работы возобновились. Но судьбы розенкрейцерства близились к развязке. В
1786 г., вероятно, вследствие каких-либо правительственных распоряжений,
все масонские ложи, находившиеся под управлением московского братства, и
были закрыты. Правительственные гонения не помешали работам ни только
розенкрейцеров, но и "теоретического градуса": братья продолжали собираться
"в тиши" и даже пытались печатать "орденские" книги в тайной типографии. Но
уже в конце 1786 г. Шредер сообщил, что с наступлением 1787 года все
орденские собрания, переписки и сношения отменить. Но несмотря на это
собрания продолжали проходить по четыре, пять раз в год, но постепенно
число братьев таяло и в сущности в 1787 году с розенкрейцерством было
покончено. И императрица оборвав своим ударом в самом конце нить развития
розенкрейцерства, только способствовала неудачному его возрождению в начале
XIX века, когда русское сознание опередило масонскую "науку" и в ложах
искало иной современной пищи: связь масонства с политическими движениями
первой четверти нового века ясно указывает на пробуждение уже совершенно
иных интересов, использовавших орден, как форму, как прекрасную
организационную школу, и влагавших в него новое, более глубокое
общественное содержание.
Таким образом и в розенкрейцерстве была положена в основу та же
общемасонская нравоучительная сторона, ничем не отличающаяся от
обыкновенного масонского стремления к нравственному самосовершенствованию,
придававшего ему черты своего рода "толстовства XVIII века". Но главной
притягательной силой розенкрейцерства была его "научная" часть. Масонам эта
наука досталась через посредство одного из "мудрых", — Соломона, который
"есть один из искуснейших в нашей науке, и в его времена существовало много
философов в Иудее". Они соединились и "представили философическое дело под
видом сооружения Храма Соломонова, эта связь дошла до нас под именем
Свободного каменщичества, и они по справедливости хвалятся, что взяли своё
начало от сооружения храма". Сперва все масоны были философами, но затем
мастера стали скрывать объяснения знаков и таинственных обрядов. Истинная
премудрость, нашедшая себе отражение во многих мистериях древности,
учреждённых избранниками, в конце концов, таким образом, досталась
розенкрейцерам, которых таинственные начальники и являются в настоящее
время единственными её обладателями. Их "собратство" держит себя
сокровенно: они находятся "в некоторой части сего видимого мира, как в
наружном раю, где они творят и исполняют великие и удивительные чудеса,
потому что они обладают сокровищами рудного минерального царствия: эти
чудеса сохраняются для великого дела (une grande oeuvre), которое откроется
в своё время и час, что случится тогда, когда воздвигнется род, рождённый
для части более очищенной или более возвышенной Божественного любомудрия".
Таким образом, познание высших тайн природы сводится у розенкрейцеров к
"сокровенным наукам" — к магии (конечно, "божественной", а не какомагии !},
кабале и алхимии. Нам неизвестно, каких ступеней достигли русские братья в
розенкрейцерстве и насколько пошли они в своих работах дальше
"теоретического градуса", но из показаний Новикова видно, что многие из них
были "приняты в орден". Поэтому интересно будет познакомится с тем, что
составляло предмет "работ" в высших степенях розенкрейцерства: именно здесь
раскрываются дикие нелепости и по ним можно судить о тех печальных
результатах, к которым пришло русское масонское движение, вызванное живыми
потребностями общественной мысли и запутавшееся в конце концов в дебрях
магии и алхимии вследствие недостаточной подготовленности русского ума к
восприятию истинной науки. Познание природы сводилось в конечном счёте к
исканию философского камня, обращающего неблагородные металлы в золото,
панацеи или " всеобщего универсального врачества" и к "божественной магии",
то есть к попыткам входить в сношения со светлыми духами, а познание Бога —
к мистическим толкованиям Священного Писания. Не может быть сомнения в том,
что вся розенкрейцерская "наука" была в Западной Европе явным анахронизмом.
Её дикие крайности и в России, конечно, не были явлением, благоприятно
отражавшимся на нашем общественном развитии, так как отвлекали русский "ум,
ещё в суждениях зыбкий", от нормального пути к усвоению настоящей
европейской культуры. Но в русском розенкрейцерстве были и свои хорошие
стороны, не прошедшие бесследно для истории нашей культуры и объясняющие,
почему примкнули к этому движению лучшие интеллигентные силы России. Прежде
всего важно, что это было первое у нас интеллигентное общественное течение,
в первый раз сплотившее русских людей и направившее их в сторону служения
общественным нуждам и интересам в формах широкой благотворительности и
борьбы против "волътерианства", поколебавшего правильный ход нашей
культуры. Всем известна филантропическая деятельность русских масонов XVIII
века, и не случайно, конечно, почвой, на которой она возникла, было
розенкрейцерство: именно розенкрейцеры открывали больницы и аптеки,
создавали успехи русского просвещения, шли на помощь голодающей России
своею "братской" любовью к человечеству. Розенкрейцерство, бывшее на Западе
явлением умственной отсталости, у нас было совершенной новостью, и впервые
давало русскому обществу известное миросозерцание, какое, — это вопрос
другой, — но важно, что оно было дано, что впервые, благодаря
розенкрейцерству, была создана его необходимость. Это была первая
философская система в России, которая, составляя определённое
идеалистическое мировоззрение, сыграла немаловажную просветительную роль в
XVIII веке: успешно борясь с влиянием чуждого русскому духу волытерианства,
розенкрейцерство, несмотря на свои дикие крайности и смешные стороны,
воспитывало, дисциплинировало русские умы, давало им впервые серьёзную
умственную пищу, приучало, — правда, помощью мистической теософии и
масонской натурфилософии,- к постоянной, напряженной и новой для них работе
отвлечённой мысли. Также, ещё одна сторона розенкрейцерства, — не только,
конечно, переводы мистических книг, сделанных русскими масонами, но главным
образом самостоятельные попытки масонского творчества и особенно речи в
собраниях братьев, несомненно внесла свою долю и в дело обогащения русского
литературного языка.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
