закрепление в законе (например, в США) так называемой идеи "неопределенного
наказания" ("неопределенного приговора"). Руководствуясь соответствующей
нормой, суд, признав лицо виновным в совершении преступления, направляет
его в места лишения свободы на срок, "установленный законом". По истечении
какого-то времени специальный орган (например, Совет по условному
освобождению), учитывая пределы срока, установленные законом, и поведение
лица в местах лишения свободы, решает, когда следует освободить виновного.
Главное преимущество такого подхода усматривается в том, что его размер
зависит и от тяжести содеянного, пределов санкции уголовного закона, и от
фактического поведения лица в местах лишения свободы, что, помимо всего
прочего, является дополнительным стимулом к ресоциализации преступника. По
иному пути идет законодательство России и некоторых других стран. Оно
исходит из того, что во всех случаях конкретизировать длительность сроков
наказания, указанных в законе, должен суд при вынесении обвинительного
приговора. Иначе говоря, задача суда состоит не только в том, чтобы
установить, какое наказание предусмотрено законом за содеянное, но и то,
какую меру наказания должен отбывать виновный.
К сожалению, в нашей юридической литературе внимание часто
сосредоточивается в основном на критике идеи "неопределенности наказания",
а существо и признаки принципа "определенности наказания" часто оказываются
вне поля зрения авторов. Видимо, этим объясняется тот факт, что до
настоящего времени понятие "мера наказания" еще не получило должной
разработки и нередко используется с разной смысловой нагрузкой. Так, его
довольно часто отождествляют с близкими понятиями "вид наказания" и "размер
наказания", что с философской точки зрения трудно признать обоснованным,
ибо в соответствии с ней категория "мера" призвана отражать не качественную
либо количественную определенность чего-либо, а как раз единство того и
другого. Трудно полностью согласиться и с мнением ученых, утверждающих, что
термин "мера наказания" обозначает конкретное наказание, установленное
законом в санкции уголовного закона (например, за незаконное врачевание —
лишение свободы на срок до одного года, или исправительные работы на тот же
срок); либо для обозначения уже назначенного приговором наказания (Лишение
свободы сроком на пять лет).
С точки зрения вышеприведенного, общетеоретического соображения, можно
поддержать лишь второй вариант толкования понятия "мера наказания", заметив
при этом, что в первом варианте, подразумевающем под мерой установленную
законом санкцию, почти всегда имеется в виду некоторое множество мер
наказания.
Надо сказать, что действующее уголовное законодательство прямо не
фиксирует принципа определенности назначаемого наказания, однако явно его
подразумевает. В этой связи специально закрепляются правила, касающиеся
порядка исчисления сроков различных видов наказания. В соответствии с
такими правилами сроки лишения права занимать определенные должности или
заниматься определенной деятельностью, сроки исправительных работ,
ограничения по военной службе, ограничения свободы, ареста, содержания в
дисциплинарной воинской части, лишения свободы должны исчисляться в месяцах
и годах, а обязательных работ— в часах. Исключение предусматривается для
замены или сложения наказания, а также в отношении зачета времени
содержания лица под стражей до судебного разбирательства, когда сроки
исчисляются в днях. О размерах других видов наказания (например, штрафе)
речь идет непосредственно в статьях, определяющих порядок и основания его
применения.
С позиций рассматриваемого широкого понимания общих начал назначения
наказания следует самостоятельно упомянуть и о воспринятом нашим уголовным
законом принципе личной (персональной) ответственности. Это важно сделать
не только в связи с неодинаковым решением законодательством разных
государств вопроса о допустимости и целесообразности применения отдельных
видов наказания (в первую очередь штрафа) к юридическим лицам, но и в связи
с использованием в отечественном УК такой конструкции уголовно-правовых
норм, в которой объектом наказуемости объявляются преступные деяния. То,
что в действительности наказываются не они, а лица„ их совершившие, каких-
либо доказательств не требует и, следовательно, в данном случае обоснованно
говорить лишь о не совсем удачной законодательной технике и не более того.
Дело, однако, в том, что в юридической литературе на этот счет нередко
высказываются и несколько иного рода суждения, авторы которых видят в
наказуемости деяния (или, как иногда утверждается, в первую очередь
деяния), но не деятеля чуть ли не самый важный отличительный признак
большинства современных уголовно-правовых доктрин.
Причины, обусловившие столь некорректные формулировки объекта
наказуемости, думается, заложены в отождествлении двух относительно
самостоятельных характеристик назначения наказания: одна осуществляется с
позиции объекта наказуемости, другая — с позиции освований наказуемости.
Между тем в первом случае предполагается решение лишь вопроса о том, на
кого возлагается ответственность, кто претерпевает наказание. Ясно, что при
такой постановке вопроса не может и не должна идти речь о том, за что или
при каких условиях оно назначается, ибо в последнем случае подразумевается
уже не объект наказуемости, а ее основания. Как раз при их уяснении и
должен делаться акцент на преступном деянии, поскольку только оно (а не что-
либо другое) и выступает той предпосылкой, с наличием которой связывается
правомерность привлечения лица к уголовной ответственности и применения к
нему соответствующих мер. Следовательно, называя вещи своими именами, нужно
подчеркнуть: наказывается не деяние, но за деяние и, как далее будет
сказано, с его учетом.
Обращаясь к характеристике общих начал назначения наказания, понимаемых
уже не в широком, вышеприведенном, а в узком смысле слова, повторю, что во
втором случае под ними как раз фактически подразумевают то, что
непосредственно касается оснований наказуемости. Так, говоря о составе
преступления (деянии, содержащем все признаки состава преступления или
преступлений), имеют в виду основание уголовной ответственности вообще. УК
РСФСР 1960 г., предусматривая возможность освобождения от наказания, но не
уголовной ответственности, проводил различие между основаниями уголовной
ответственности как таковой и основаниями назначения наказания. Вновь
принятый Кодекс ориентируется на то, что всякая форма реализации уголовной
ответственности предполагает назначение виновному наказания и,
следовательно, разграничивать их практически не имеет смысла. Иначе обстоит
дело с основанием назначения наказания вообще и основаниями определения
конкретного его вида и тем более меры. Избирая последнюю, суд безусловно
должен сначала установить наличие основания уголовной ответственности. Но
для ее индивидуализации признаков, образующих такое основание, явно
недостаточно. Стало быть, нельзя отождествлять основание уголовной
ответственности с основаниями выбора того или иного конкретного наказания.
Разумеется, было бы опрометчиво ставить перед собой задачу выяснить
специфику оснований назначения всех отдельно взятых мер, которые согласно
закону определяет суд. Однако из этого вовсе не следует, что они не могут
быть предметом изучения. Интересующие нас общие начала как раз и есть один
из возможных аспектов характеристики оснований определения конкретных мер
наказания.
Раскрывая вопрос о понятии общих начал назначения наказания, необходимо
также иметь в виду, что они всегда выступают как некоторая система
положений (правил, требований и т. п.). Применительно к их трактовке в
узком смысле, т. е. в качестве того, чем надлежит руководствоваться суду
при определении меры наказания (далее имеется в виду именно такая
трактовка), этот признак общих начал имеет особую актуальность. Почему?
Главным образом потому, что очень часто общие начала назначения
наказания (в первую очередь такие, как общественная опасность совершенного
преступления, личность виновного и обстоятельства, смягчающие и отягчающие
ответственность) в теории и на практике рассматриваются в виде некоторого
перечня положений, призванных дать ответ на один и тот же вопрос: какие
конкретно обстоятельства дела учитываются при определении наказания.
Неизбежным следствием подобного рода понимания общих начал,
сформулированных в ранее действующем уголовном законодательстве, являются
сложности, возникающие в представлении об их содержании и взаимосвязи.
Если, например, в одних работах проводилась мысль о невозможности и
нецелесообразности разграничивать общественную опасность содеянного,
личности виновного и обстоятельства, смягчающие и отягчающие
ответственность, то в других, хотя и утверждалось противоположное,
высказывались разные взгляды о взаимосвязи этих общих начал, их конкретном
содержании. Нужно ли считать неожиданными итоги опроса 477 практических
работников, проведенного Л. Л. Кругликовым и выявившего, что, по мнению 43%
из них, понятия: степень общественной опасности совершенного преступления,
личность виновного и смягчающие, отягчающие обстоятельства — совпадают по
содержанию частично. В то же время 26% опрошенных полагают, что упомянутые
понятия ни в какой части не пересекаются.Около трети (31% ) ответа не дали,
что также может свидетельствовать об испытываемых практикой затруднениях в
толковании соответствующего законоцоложения. На поставленный последующий
вопрос: не считают ли они какое-либо из указанных понятий родовым — 72%
опрошенных ответили утвердительно. Но 21% назвали таковыми смягчающие и
отягчающие обстоятельства. Вместе с тем большая часть (51% из 72%) иначе
решают этот вопрос, считая понятие смягчающих и отягчающих обстоятельств
видовым, а родовым — понятие степени общественной опасности совершенного
преступления и личности виновного.[1]
Отмечая безуспешность уже не раз предпринимавшихся попыток устранить
сложности в понятиях содержания и взаимосвязи общих начал назначения
наказания, обратимся к главному: во всех случаях исходной была мысль о
тождественности функций этих начал, вследствие чего основной задачей
оказывалось решение вопроса о том, что именно нужно иметь в виду при
