неправильной, чем та, которой придерживаются авторы комментария.
Использование виновным макета пистолета, зажигалки в форме пистолета или
других предметов, которые воспринимаются как оружие только потерпевшим, а
действительности реальной опасности для его жизни или здоровья не
представляют, не может рассматриваться как квалифицированный разбой. Иначе
обвинение будет строиться на принципе объективного вменения, что
недопустимо.
Но ошибки, тем не менее, в судебной практике встречаются.
ПРИМЕР:
ПЕРМСКИМ ОБЛАСТНЫМ СУДОМ Ю. БЫЛ ОСУЖДЕН ПО ПП."А" И "Б" ч.2СТ.146 УК РСФСР
(П.П «А» И «Г» ч.2 СТ.162 УК РФ) ЗА СОВЕРШЕНИЕ РАЗБОЙНОГО НАПАДЕНИя ПО
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМУ СГОВОРУ ГРУППОЙ ЛИЦ С ПРИМЕНЕНИЕМ ПРЕДМЕТОВ, ИСПОЛЬЗУЕМЫХ
В КАчЕСТВЕ ОРУЖИя.
Ю. совместно с братом напал на улице на Е., при этом осужденный
приставил к животу потерпевшего острый длинный конец металлической
расчески, угрожая при этом убийством. Восприняв эту угрозу как реальную и
считая, что на него наставлен нож, Е. убежал, оставив свои вещи, которыми
завладели братья.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР,
рассмотрев дело по кассационной жалобе, приговор изменила по следующим
основаниям. Деяния братьев Ю. как разбой, совершенный по предварительному
сговору группой лиц и с угрозой применения насилия, опасного для жизни или
здоровья потерпевшего, квалифицированы правильно.
Вместе с тем, материалами дела не установлено, что Ю. при совершении
разбоя намеревался воспользоваться расческой, имитирующей нож, для
причинения вреда здоровью потерпевшего или смерти потерпевшему. В приговоре
не приведены мотивы, по которым суд пришел к выводу о том, что расческа
явилась предметом, использованным в качестве оружия.
Между тем, согласно разъяснению, содержащемуся в постановлении пленума
Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966г., в случае, если виновный угрожал
заведомо негодным оружием или имитацией оружия, не намереваясь использовать
эти предметы для причинения телесных повреждений, опасных для жизни или
здоровья потерпевшего, его действия (при отсутствии отягчающих
обстоятельств) в этой части следует квалифицировать по ч.1 ст. 146 УК РСФСР
(ч.1 ст.162 УК РФ).
Исходя из этого Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР
исключила из приговора обвинение Ю. по п."б" ст. 146 УК РСФСР (п. «г» ч.2
ст. 162 УК РФ).
Это положение нашло свое отражение в постановлении пленума Верховного
Суда РФ "О практике применения судами законодательства об ответственности
за бандитизм", где сказано, что использование участниками нападения
непригодного к целевому применению оружия или его макетов не может
рассматриваться в качестве признака их вооруженности. [38]
Несколько по-иному на эту проблему смотрят такие ведущие специалисты
в области уголовно-правовой науки как В.А Владимиров и Я.И. Ляпунов. В
своей работе они утверждают, что решение вопроса об ответственности за
применение непригодного оружия, его макетов при разбойном нападении не
может быть однозначным. Те имитации, которые имеют лишь чисто внешнее
сходство с каким бы то ни было оружием и не могут быть использованы в
качестве орудия насилия в смысле возможности причинения этими предметами
тяжкого вреда здоровью или смерти потерпевшему, не могут признаваться и
предметами, используемыми в качестве оружия. Макеты оружия, его муляжи, не
способные причинить физического вреда, используются нападающими
исключительно как средство психологического воздействия на потерпевшего,
как средство его запугивания. Нападающий, направляющий на потерпевшего
игрушечный автомат, не только не
имеет возможности путем его использования причинить реальный вред здоровью,
а тем более лишить жизни потерпевшего, но и заведомо не имеет намерения
применять физическое насилие.
По-иному должен решаться вопрос в тех ситуациях, когда виновный для
запугивания потерпевшего использует такой макет оружия, который может быть
применен не только как средство психологического воздействия, но и в
качестве орудия физического насилия, например, макет пистолета,
изготовленный из свинцового слитка, которым при желании виновный способен
не только причинить вред здоровью, но даже убить его. [39]
На мой взгляд, точка зрения В.А Владимирова и Я.И. Ляпунова является
по существу более правильной, чем та, которой придерживается Верховный Суд.
Действительно, в случае, если будет установлено, что была реальная
возможность причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего макетом оружия,
или с его помощью просто высказывалась угроза причинения таких повреждений,
которую потерпевший воспринимал как реальную, то мы должны будем признать,
что в данном случае речь идет именно о вооруженном разбое с применением
предметов, используемых в качестве оружия. Таким образом, в данном случае
необходимо все-таки проводить дифференциацию между различными видами
макетов, имитаций оружия, чего Пленум не делает, квалифицируя все случаи
угроз негодным оружием или имитацией оружия по ч.1 ст.162 УК РФ.
В юридической литературе высказывается мнение, что при разграничении
простого и квалифицированного разбоя по признаку применения оружия или
других предметов необходимо установить было ли это оружие или иные
предметы, заменившие его, заготовлены преступником заранее, до совершения
разбоя, или преступник воспользовался тем оружием или предметами, которые
оказались на месте преступления. При этом утверждается, что вооруженным
разбой может считаться лишь тогда, когда использованные виновным предметы
были заготовлены до совершения преступления. [40]
Судебная практика идет по пути признания квалифицированным разбоем
всех случаев применения при нападении оружия или иных предметов, могущих
причинить тяжкий вред потерпевшему, независимо от того, были ли эти
предметы заготовлены преступником заранее или оказались у него под рукой в
момент совершения преступления.
Мне также эта точка зрения представляется более правильной. Не имеет
значения, был ли предмет приготовлен заранее или виновный воспользовался
предметом, случайно оказавшимся на месте совершения разбоя.
Опасность причинения тяжкого вреда создается самим фактом применения
оружия или предметов, его заменяющих, и не зависит от времени и источника
его приобретения. Факт приготовления оружия или других предметов до
совершения разбоя свидетельствует, как правило, о более стойких преступных
наклонностях преступника. Это обстоятельство может влиять на назначенную
судом меру наказания, но ни как не на квалификацию преступления.
Квалифицированным разбой будет лишь тогда, когда виновный не просто
обладал оружием или иными предметами, могущими быть использованными в этом
качестве, но применил эти предметы во время нападения. Под применением
оружия понимается прежде всего попытка нанесения упомянутыми предметами
повреждений потерпевшему, а также демонстрация их лицам, подвергшимся
нападению или третьим лицам, свидетельствующая о готовности в любой момент
пустить оружие в ход.
Было бы неверным по сути, также основанным на принципе объективного
вменения, утверждение о применении оружия там, где потерпевшему лишь
показалось, что на него совершается вооруженное нападение. Если, например,
нападающий словесно высказывает угрозу убийством, держа при этом руку в
кармане и создавая этим видимость, что там у него находится пистолет или
нож, то хотя бы потерпевший и был убежден, что преступник вооружен, такое
нападение не может быть признано вооруженным, если в действительности какое
бы то ни было оружие или иные орудия насилия у виновного отсутствовали,
нападающий рассчитывал лишь на испуг потерпевшего. [41]
В настоящее стали широко распространены различные виды газового
оружия, начиная от газового баллончика и заканчивая мощными газовыми
пистолетами. В связи с этим в правоприменительной практике встал вопрос о
том, как необходимо квалифицировать действия виновного, применившего при
разбойном нападении или бандитизме газовое оружие.
Газовое оружие, по Закону "Об оружии" от 11 декабря 1996 г.,- это
оружие, предназначенное для временного поражения живой цели путем
применения слезоточивых или раздражающих газов. [42]
В этой связи прежде необходимо решить вопрос о том, является ли
газовое оружие оружием в собственном смысле этого слова. Если посмотреть
нормативный материал по этому вопросу и прежде всего Закон "Об оружии",
который относит газовое оружие к гражданскому оружию самообороны, ставя его
в один ряд с огнестрельным гладкоствольным и бесствольным; также можно
обратиться к постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997г.
"О практике применения судами законодательства об ответственности за
разбой", где сказано, что вооруженность банды, как основной ее признак,
может заключаться также в обладании газовым оружием. [43]
Мне кажется, что проанализировав эти нормативные акты можно
сделать вывод о том, что законодатель стоит на позиции признания газового
оружия оружием в собственном смысле этого слова, что, конечно,
представляется правильным. Но на иных позициях стоит судебная практика,
которая квалифицирует применение при разбойном нападении газового оружия
как разбой с применением оружия лишь в тех случаях, когда судом будет
установлено, что газ, содержавшийся в нем газ представлял опасность для
жизни или здоровья потерпевшего.[44] Но данная точка зрения представляется
мне неправильной по нескольким причинам: во-первых, все газовые пистолеты
имеют ярко выраженное сходство с боевым оружием, что, безусловно, способно
оказать на потерпевшего огромное психологическое давление; во-вторых,
любое, даже самое "безобидное" газовое оружие способно причинить вред
здоровью потерпевшего, не говоря уже о более мощном оружии, которое
способно даже причинить смерть человеку; в-третьих, использование газового
оружия при разбойном нападении позволяет преступнику беспрепятственно
завладеть имуществом потерпевшего, т.к. тот не способен в этот момент
оказать сопротивление.
Таким образом, нельзя решать этот вопрос лишь основываясь на признаке
вредности газа для здоровья человека, а необходимо, учитывая и иные
факторы, признать газовое оружие оружием в собственном смысле этого слова.
ПРИМЕР: Постановление Президиума Владимирского областного суда от 10
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
