необходимой обороны, так и состояния аффекта.
При разграничении данных составов в правовой литературе доминирующее
значение придается мотиву действий виновного, считается, что при превышении
пределов необходимой обороны и задержании лица, совершившего
преступление, в качестве него выступает защита правоохраняемых интересов,
тогда как при совершении преступления в состоянии аффекта мотивом является
месть.
Однако существует мнение, что в содержание побудительных сил лица,
превышающего пределы необходимой обороны, может входить не только мотив
защиты, но и мотив мести, поэтому основное различие между составами
преступлений, предусмотренными ст.ст. 107, 108 УК РФ должно производиться
по факту оконченности посягательства со стороны потерпевшего.
Критерием разграничения указанных составов по мнению некоторых
юристов, следует считать характер насилия, примененного потерпевшим.
Каждое из вышеприведенных высказываний содержит рациональное зерно и
может служить разграничением составов. Однако для правильной квалификации
преступления недостаточно проводить грань по одному, отдельно взятому
признаку субъективной или объективной стороны. Поэтому оценке должна
подвергаться вся совокупность субъективных и объективных признаков
содеянного.
Из ч.1 ст.37 УК РФ следует, что оборона признается правомерной при
наличии совокупности объективных и субъективных, характеризующих
посягательство и защиту. Отсутствие хотя бы одного из них либо исключает
состояние необходимой обороны, либо свидетельствует о превышении ее
пределов.
Законодатель (ч.1.ст.38 УК) не признает преступным причинение лицу
вреда при его задержании, для доставления органам власти и пресечения
возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами
задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было
допущено превышения необходимых для этого мер.
Признавая причинение вреда лицу, совершившему преступление, и
необходимую оборону правомерными действиями, законодатель полагает, что
мотивами и целями в первом случае выступают задержание преступника,
доставление его в органы власти и пресечения возможности совершения им
новых преступлений, а во втором – защита объектов уголовно-правовой охраны
от реально осуществляемого либо готовящегося общественно опасного
посягательства. Если лицо одновременно находилось в состоянии сильного
душевного волнения, этот факт не имеет самостоятельного уголовно-правового
значения в связи с тем, что есть обстоятельство, исключающее преступность
деяния, предусмотренного ч.1ст.37 или ст.38 УК. По такому же пути идет и
судебная практика.
С. признан виновным в причинении тяжкого вреда здоровью в состоянии
аффекта. Престарелый С. пришел домой к братьям К., Владимиру и Василию, с
просьбой оказать содействие во вспахивании его огорода. В это время пьяный
Владимир беспричинно стал придираться, оскорблять и избивать С. Повалив С.
на пол, он сел на него, ударил коленом по лицу, ручкой кухонного ножа – по
голове, вырвал клок волос, приставлял нож к горлу и угрожал расправой.
Затем Владимир, приставив нож к спине С., повел его к выходу из дома.
Последний, опасаясь за свою жизнь, выбил из его рук нож и нанес им
Владимиру два ранения, чем причинил ему тяжкий вред здоровью.
По протесту заместителя Генерального прокурора РФ Судебная коллегия по
уголовным делам Верховного Суда РФ приговор в отношении С. отменила, а
уголовное дело прекратила. При этом она, не придавая самостоятельного
значения состоянию аффекта С., указала в определении, что осужденный
правомерно защищал свою жизнь от нападения братьев К., сопряженного с
насилием и непосредственной угрозой применения насилия, и он находился и
действовал в состоянии необходимой обороны и ее пределов не превысил.[17]
В преступлениях, предусмотренных ст. 107 УК РФ, обязательным признаком
, относящимся к объективной стороне, является обстановка, которая
характеризуется насилием, издевательством или тяжким оскорблением со
стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями
(бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей
ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или
аморальным поведением поведением потерпевшего. Внешне такое поведение
потерпевшего выглядит как «провокация» преступления. Рассматриваемые
преступления совершаются в результате фактически учиненных или уже
оконченных противоправных действий (бездействия) потерпевшего,
перечисленных в законе.
Обстановка в смысле ст.ст.108 УК порождает состояние необходимой
обороны, которая отличается общественно опасным характером и степенью
посягательства со стороны потерпевшего. Совершение этих преступлений всегда
связано с нахождением виновного в обстановке посягательства; следует иметь
в виду, что она возможна не только, когда нападающий замахивается, наносит
удары, продолжает избиение или иное насилие, но и в случаях возникновения и
сохранения реальной опасности нападения. Превышением пределов необходимой
обороны признаются умышленные действия, явно несоответствующие характеру и
степени общественной опасности посягательства.
Отграничение убийства при превышении пределов необходимой обороны от ст.
105 УК РФ проводится по объективной и субъективной сторонам состава
преступления. С объективной стороны надо учитывать обстоятельства
совершения преступления, с субъективной - мотив и цель убийства.
Отсутствие состояния необходимой обороны в момент лишения жизни означает
и отсутствие превышения ее пределов. Действия виновного в таком случае
могут быть квалифицированны по ч.1 или ч.2 ст. 105 УК РФ (мотивы убийства -
страх, месть, хулиганство и т.п.).
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.99г. указывает, что
убийство не должно расцениваться как совершенное при квалифицирующих
признаках, предусмотренных п.п. “а”г”,”е”,”д”,”н” ч.2 ст. 105 УК РФ, если
оно совершено при превышении пределов необходимой обороны.[18]
2.
Убийство двух или более лиц, предусмотренное п.”а” ч.2 ст. 105 УК РФ
вменяется в тех случаях, когда действия субъекта преступления охватывались
единством умысла и совершались, как правило одновременно. Пленум Верховного
Суда РФ в постановлении от 27 января 1999г. прямо указал, что квалификация
содеянного как убийства двух и более лиц возможна, “.......если действия
виновного охватывались единством умысла и совершены, как правило
одновременно”[19].
Вместе с тем по данному признаку можно квалифицировать и
разновременные убийства. Главным условием такой квалификации является
единство умысла, т.е. доказанность, что намерение лишить жизни двух и более
лиц возникло до начала или в момент совершения действия виновного. При
разновременном убийстве единый умысел на убийство двух и более лиц должен
быть только прямым.
Интересно проанализировать вопрос квалификации убийства одного
человека и покушение на жизнь другого.
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999г., указал,
что содеянное следует квалифицировать по ч.1 или ч.2 ст. 105 и ст. 30 и
п.”а” ч.2 ст. 105 УК РФ.
Пункт “а” ч.2 ст. 105 УК РФ не может вменяться в вину, если одно из
убийств законодателем отнесено к числу преступлений с привилегированным
составом. Так, согласно пункту 5 Постановления Пленума "по п. "а" ч. 2 ст.
105 УК РФ, следует квалифицировать убийство двух и более лиц, если действия
виновного охватывались единым умыслом и были совершены, как правило,
одновременно.
Аналогичные разъяснения содержались и в Постановлении Пленума Верховного
Суда РФ от 22 декабря 1992 г. № 15 "О судебной практике по делам об
умышленных убийствах", а также в одноименном Постановлении № 4 Пленума
Верховного Суда СССР от 27 июня 1975г.
На первый взгляд все правильно, но если проанализировать данные положения
с точки зрения уголовно-правовой науки, то можно сделать следующее
заключение. Пленум Верховного Суда подчеркивает, что для квалификации
содеянного по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ необходимо, чтобы причинение смерти
нескольким лицам охватывалось единым умыслом виновного. На это
обстоятельство неоднократно обращалось внимание правоприменителя и в
работах ученых.
Так, С.В. Бородин отмечает, что умысел на убийство двух или более лиц —
обязательный признак, указывающий на единство преступного намерения
виновного, иными словами, речь идет о совершении единого сложного
продолжаемого преступления (убийство двух и более лиц), т.е. убийство плюс
покушение на убийство образует состав неоконченного "сложного"
преступления, но никак не совокупность преступлений, как предлагается
высшей судебной инстанцией страны.
Общепризнанным в науке уголовного права является положение о том, что в
случае совершения продолжаемого преступления оно квалифицируется как единое
преступное деяние. Давать же самостоятельную уголовно-правовую оценку
каждому эпизоду такого сложного преступления нет необходимости. Иной
позиции придерживался Г.А. Кригер, допускавший одновременную квалификацию
продолжаемых преступлений и как повторных[20]. С таким мнением справедливо
не согласился Пленум Верховного Суда СССР, указавший, что хищение должно
признаваться повторным независимо от того, изымалось ли имущество из одного
или нескольких источников, за исключением случаев, когда совершенные деяния
могут рассматриваться как продолжаемое преступление, т.е. выразившееся в
неоднократном незаконном безвозмездном изъятии государственного или
общественного имущества путем совершения ряда тождественных действий,
имеющих общую цель незаконного завладения государственным или общественным
имуществом, которые охватываются единым умыслом и составляют в своей
совокупности одно преступление.
Решая данный вопрос применительно к убийству, Пленум Верховного Суда РФ
отступил от перечисленных научных разработок и своих же рекомендаций
относительно квалификации продолжаемых хищений, предложив в случае не
доведения по причинам не зависящим от воли виновного умысла на причинение
смерти двум или более лицам, когда смерть причиняется только одному из
потерпевших, квалифицировать содеянное раздельно как причинение смерти
одному лицу (по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК РФ) и покушение на убийство двух
