Философия М. Монтеня
Академия Труда и Социальных Отношений
Кафедра философии и политологии
Реферат
«Философия М. Монтеня»
Выполнила:
студентка
II курса СЭФ
5-ой группы
Овчинникова Наталья
Проверил:
преподаватель
Плютто П.А.
Москва - 2003
Мишель Эйкем де Монтень прожил 59 лет
жизни. Он родился 28 февраля 1533 г. и скончался 13 сентября
1592 года.
У нег было как бы две биографии – «внешняя» и
«внутренняя», - всё время сталкивавшиеся между собой и обе они
не лишены драматизма. По своей природе Монтень – натура
скорее созерцательная. «Он ленив, равнодушен к общественным
обязанностям, а также к обязанностям, налагаемым дружбою и
родством; он слишком занят собой» - так говорили о нём ещё
в пору его юности. И вместе с тем «равнодушный к
обязанностям» Монтень умел достойно их исполнять, проявляя
независимость и неуступчивость характера: «Душа моя сама по
себе вовсе не лишена была сильных движений, а также
отчётливого и ясного взгляда на окружающее, которое она
достаточно хорошо понимала и оценивала в одиночестве. Я
действительно думаю, что она неспособна была бы склоняться
перед силою и принуждением...»
В этих двух характеристиках – ключ не только к
биографии Монтеня, но и к его творчеству.
Ему выпало жить в жестокую эпоху, целиком
прошедшую под знаком религиозно-политических раздоров и
безжалостных войн. Органическое отвращение к насилию и
стремление остаться наедине с собой побуждали Монтеня
всячески уклоняться от общественных дел, однако, будучи
человеком честным, совестливым и обладающим чувством долга, он
никогда не отказывался, если дела призывали его.
Повидать ему пришлось немало: в молодости он
участвовал в нескольких военных походах, двенадцать лет (с 1558
по 1570 г.) был советником парламента города Бордо, не
однажды посещал Париж и бывал при королевском дворе, испытал
превратности далёких путешествий, бывал обманут, ограблен;
пережил пожар, чуму, смерть своих детей, а на склоне лет
даже попал (в качестве заложника) в Бастилию. Все последние 20
лет жизни Монтеня терзала каменно-почечная болезнь, от которой
он впоследствии и скончался.
Самыми трудными оказались для него четыре года
жизни - с 1582 по 1586 г., когда он был избран мэром
города Бордо и получил предписание приступить к исполнению
обязанностей. Почётная, но бесплатная и беспокойная должность
мэра заставила Монтеня употребить весь свой ум, такт и
дипломатические способности на то, чтобы в условиях
гражданской войны унимать страсти, гасить конфликты и не
допускать дело до крови и убийств. Как всегда в подобных
случаях, он навлёк на себя недовольство обеих сторон: «На
меня посыпались неприятности, которые при всех общественных
неустройствах выпадают на долю людей умеренных. Притесняли
меня со всех сторон, гибеллин считал меня гвельфом, гвельф -
гибеллином», - вспоминал философ, так что, дождавшись окончания
срока, Монтень облегчённо сложил с себя обязанности мэра,
чтобы никогда больше к ним не возвращаться.
Подобные обязанности вообще не влекли его. В 37
лет он отказался от должности в бордоском парламенте и
удалился в наследственное имение, где в замковой башне устроил
библиотеку. Здесь, общаясь в основном с домочадцами, Монтень
предался тем занятиям, которые по-настоящему его волновали:
читал, размышлял, писал. Результатом его деятельности и явились
две первые книги «Опытов», выпущенные в 1580 году. Избранный
мэром, Монтень вынужден был прервать работу над своим
сочинением, но в 1586 году он к ней вернулся. Два года
спустя в свет вышло издание «Опытов», состоявшее уже из трёх
книг. Ещё через четыре года Монтеня не стало.
Деятельный «господин мэр» и сосредоточенно
размышляющий, исписывающий тысячи страниц автор «Опытов» - вот
две ипостаси одного человека. Совмещались ли они и если да,
то как? Сам автор сказал: « Господин мэр и Мишель Монтень
никогда не были одним и тем же лицом, и между ними всегда
пролегала отчётливо обозначенная граница ». В какой мере это
верно? Ответить на все эти вопросы значит приблизиться к
пониманию «Опытов».
Монтень вряд ли способен открыть «тайну
мироздания» или возвестить нам последнюю о нём истину. Он не
только не рвётся из круга повседневности, но по большей части
о ней как раз и размышляет. Разумеется, он весьма начитан,
но стремиться не столько сверить жизнь с философией, сколько
философские книги - с жизнью. Вот почему предметом его
размышлений оказываются вещи самые обыденные - «воспитание
детей» и их «сходство с родителями», «обычай носить одежду»,
«запахи», «почётные награды», «жестокость», «раскаяние»,
«пьянство» и даже «большой палец руки» (таковы названия
некоторых глав «Опытов»). Монтень пускается в подробные
описания собственных привычек, домашнего обихода, своих
пристрастий и антипатий, состояния здоровья, не стесняясь
посвящать нас в интимнейшие стороны своих недугов.
Разумеется, Монтень чуждый нам французский дворянин, живший
400 лет назад, совсем не собирается нас ничему «учить», он
просто искренно «рассказывает» о себе: «Я отнюдь не поучаю, а
только рассказываю», - говорил автор о своих сочинениях.
Монтень принадлежит своему времени и истории
культуры, которую изучают специалисты: к настоящему дню число
работ о Монтене приближается к трём с половиною тысячам. И
здесь нет ничего удивительного: автор «Опытов» весьма
заметная, едва ли не уникальная фигура в истории
западноевропейской культуры. Примечательно и то, что каждая
новая эпоха склонна не только говорить о Монтене, но и
заговаривать с ним; он всегда будоражил и до сих пор
продолжает волновать живую философскую и художественную мысль.
Шекспир полон реминисценций из Монтеня, Паскаль и Декарт
спорили с ним, Вольтер его защищал. О нём писали, на него
ссылались, со спорами или одобрительно, такие известные люди
как Бэкон, Гассенди, Монтескье, Дидро, Бейль, Ламерти, Руссо,
Пушкин, Герцен, Толстой. Даже философы и художники, в целом
далёкие от Монтеня, оказались чувствительны к его мысли и
таланту, - начиная с мятежного Ницше, находившего в себе
«нечто от порывистости Монтеня», и заканчивая эксцентричным
Сальвадором Дали, на пятом десятке расслышавшим в себе
монтеневские нотки и проиллюстрировавшим «Опыты» (в 1947 году).
В первой книге «Опытов», по названию глав, можно
убедиться в непритязательности первоначального замысла автора.
Взявшись за перо в возрасте 39 лет, Монтень собирался лишь
выписать из наиболее авторитетных морально-философских сочинений
древних (Плутарх, Сенека) поучительные примеры, исторические
анекдоты и афоризмы и, снабдив эти образцы античной мудрости
кратким комментарием, решил преподнести их своим современникам
в качестве «учебника» жизни (будь то жизни обыденной,
политической или военной) - учебника, которым мог бы
пользоваться «образцовый дворянин». Такие поучительные сборники
были весьма распространены как в античности, так и в эпоху
самого Монтеня. Отнюдь не претендуя на оригинальность, он, уже
в процессе написания первой книги заметил, что приводимые им
«примеры» и «афоризмы», а главное, извлекаемые из них «уроки»
никак не желают складываться в универсальные «правила», годные
на все времена и на все случаи жизни, а напротив, не
согласуются между собой. Не без изумления обнаружив, что
«правила» на глазах превращаются в «исключения», Монтень
осознал, что избранный им материал нуждается не в беглых
пояснениях, а в пространной рефлексии, основанной не только
на прочитанном, но и на лично пережитом, увиденном, услышанном,
случившимся именно с ним. И действительно, наблюдая за
переходом мысли Монтеня из первой во вторую книгу (которая
была закончена в 1579 г.), можно заметить усиление
рефлективного начала.
Публикация первых двух книг, выдержавших три
издания подряд (1580, 1582, 1587), была встречена публикой
весьма благосклонно. Вскоре появилась третья книга, выпущенная
вместе с двумя предыдущими - в 1588 году. Именно в ней
Монтень, вероятно, почувствовал, что не исчерпал свой предмет,
не высказался до конца, что сказанное его чем-то не
удовлетворяет. Поэтому в издание 1588 г. он внёс более 600
добавлений, но эти добавления не продолжают и не развивают
книгу, а служат своего рода комментарием к уже сказанному.
Этот экземпляр с поправками Монтеня, обнаруженный в
библиотеке города Бордо («бордоский экземпляр»), и лёг в
основу окончательного текста «Опытов», изданного лишь в начале
