определяться по языку, на котором он говорит. Правописание (орфография,
синтаксис, пунктуация) – дисциплина языка. Речь дисциплинируется письменным
языком. В Древнем Риме, прежде чем оратор произносил речь, он записывал её
и выучивал наизусть. Дисциплинарные пространства воздействуют так же и на
речь индивида. Есть слова и выражения, которые не всегда и везде можно
произносить. Эти же слова и выражения так же называются «непечатными».
Речь, таким образом, со стороны письма подвергается некоторому
дисциплинарному воздействию в рамках дисциплинарного пространства. Устная
речь оформляется в письменном виде определённым образом.
Чистописание, как «чистое письмо» (каллиграфия). Раньше, до появления
печатных машин, а после, уже и компьютера, ему уделялось в начальной школе
значительно больше внимания. Письмо, как способ передачи информации
адресату, должно быть доступно для прочтения. Поэтому была разработана
техника чистописания. Это тоже своего рода дисциплина тела, реализованная в
дисциплине написания букв, слов и так далее. Определённый нажим пера,
«правильное» соединение букв, ровный одинаковый наклон букв. Это стремление
к искоренению индивидуальности почерка, свойственного любому человеку, в
жертву интерсубъективности письма. В данный момент эта интерсубъективность
письма реализована в печатных буквах машин и шрифтах компьютера.
В рамках производства: язык – это способ передачи информации,
необходимой для работы механизма. И к сообщению предъявляются
соответствующие требования: однозначность, ясность и отчетливость, то есть
информация должна быть полностью воспринята адресатом. За определённым
приказом командира должно следовать соответствующее действие подчинённого.
Информация, в зависимости от её содержания и предназначения может быть
правовой, естественнонаучной, секретной и так далее. Она может быть
различной, её можно разбивать по родам и видам относительно содержания,
систематизировать, хранить в архивах. Но язык, как средство, гарантирующее
восприятие информации каждым гражданином, остаётся государственным. Все
законы и документы должны быть написаны на государственном языке и
оформлены определённым образом. То есть, понимание государственных законов
и указов гарантируется знанием государственного языка. (Однако, здесь
возникает проблема, заключающаяся в следующем: практика показывает, что для
того чтобы разбираться в законодательстве и вообще всей юридической
литературе, необходимо чуть ли не специальное образование в области
юриспруденции, которое предполагает знание терминологии. Терминология
вообще существует в любой специальности, поскольку удобна в использовании.
Термины, как правило, имеют чёткое определение, и таким образом создают
дисциплину однозначного и чёткого восприятия написанного или
произнесённого. Но здесь мы сталкиваемся с этой проблемой неизбежно, так
как, если в написании законов мы не будем использовать юридическую
терминологию, то не сможем добиться однозначности и ясности законов,
которой, правда, и так не добиваемся, с другой стороны – мы не можем
написать законы на обычном разговорном языке, используемом в повседневных
ситуациях, поскольку в данном случае мы точно не добьемся ясности и
однозначности в толковании, по этой причине данный «закон» вообще не сможет
быть законом.) Но, несмотря на то, что информация, которая кодируется в
терминах далеко не всегда и всем понятна, язык выполняет свою
коммуникативную функцию. Государственный язык связывает каждого гражданина
с обществом, указывает на причастность обществу и является условием
взаимодействия индивидов.
П.3. История государства.
Ещё один способ формирования гражданина – причастность к истории
государства. «При-частность» - каждый рождённый и живущий в государстве
является частью его истории. В самом «гражданстве» заложен принцип
причастности ко всему, что происходит в государстве, к истории государства.
Есть общая история государства для каждого. Это то, с чем каждый уже
рождается, то в чём он участвует, то есть история даётся от рождения (или
приобретается вместе с гражданством) и через причастность к истории
государства индивид идентифицируется как гражданин.
Власть организует пространство истории и удерживает это пространство.
Каждая единица общества получает место в этом пространстве. Эти единицы
взаимодействуют определённым образом, их действия подчиняются дисциплине.
Есть общие для каждого территория государства, история, время, язык и
закон. Индивид не имеет своей изолированной истории, его «история» всегда
связана с историей государства, которая в свою очередь состоит из других
таких «историй». Так же как индивиды функционально связаны между собой, так
и их «истории» постоянно переплетаются причинно-следственными связями. Это
тоже механизм, который управляется государством. Архивы и каталоги. События
записываются и систематизируются, толкуются властью.
П.4. Дробление событий, установление виновности.
События не должны ускользать от власти. Механизм всегда работает в
связке «причина-следствие». В ситуации с пространством истории это
тотальное причинно – следственное взаимодействие. И эта связка в целой
системе себе подобных, уже выделяется только как частный случай, который не
выпадает из целого потока причины и следствий, то есть он не изолирован и,
следовательно, не дифференцируем. Но его можно «вытащить» для рассмотрения
индивидуальной истории. Такое «вытаскивание» происходит по понятным
причинам, если принять во внимание то, о чем говорилось выше: «власть
воздействует на каждого». И как наигранно в этой ситуации выглядит любое
«личное дело», когда в суде принимаются во внимание какие–то «особенности»
(личные качества) подсудимого и при этом рассматриваются «смягчающие» и
«отягчающие» обстоятельства, при которых было совершено преступление и
законы, которые действуют на всех, и для всех одинаково «справедливы».
Итак, суд, а равно «машина правосудия», опираясь на «личное дело», то есть
«индивидуальную историю», может вынести приговор, назначить наказание. Для
того чтобы наказывать, надо тщательно разбирать историю индивида, или
небольшой группы, то есть надо вырывать её из контекста всей истории
общества., в противном случае придётся наказать всех за поступок одного
человека, так как все тела находятся в бесконечной связке причины и
следствия.
Чтобы соблюдалась дисциплина в обществе, власти необходимо дробить
массу на индивиды и воздействовать на каждого.
§5. История государства и власть.
П.1. Идентификация через причастность к истории.
Государственная власть опирается на историю государства, которую
постоянно воспроизводит. Но опирается не прямо на какие-то исторические
факты и даже не на их толкование. Власть опирается на сознание причастности
каждого гражданина к истории государства и таким образом на принадлежность
каждого гражданина государству. Так же как часть принадлежит целому. На
сознании причастности государству формируется чувство гражданственности
(гражданского долга). Такое чувство гражданственности идентифицирует
индивида как часть и дисциплинирует. Такая идентификация идёт от общего к
частному. Гражданин принадлежит государству, но не государство гражданину.
Можно попробовать рассудить совсем просто, то есть государство как целое не
принадлежит одному гражданину, но гражданин как часть принадлежит ему,
однако, государство принадлежит всем его гражданам как целому обществу (вот
это уже большая демократическая иллюзия), и тогда каждому гражданину
принадлежит часть государства. Казалось бы, что здесь сложного. Но проблема
заключается в том, что государство – это не дифференцируемое целое, это
отлаженный механизм. Власть будет подавлять всякую попытку дробить
государственную территорию на части. Но сама она будет дифференцировать
«всех» на «каждых», общество на единицы, механизм на узлы и детали. Всеми
управлять невозможно, каждым – удобно и эффективно.
Сознание причастности к истории, которое закладывается в так
называемом «периоде формирования личности» в школе, а в данном контексте «в
процессе изготовления детали» - это «программа». Программа, которая задаёт
самоидентификацию индивида как части. Это решает ряд проблем, связанных с
мотивацией поступков, самоопределением, восприятием происходящих вокруг
событий и их оценкой и так далее. С чувством причастности индивид получает
заданную программу действий, которая кодируется в истории.
П.2. Врождённая причастность и «заданная программа».
От рождения индивид причастен истории государства. Он вписан в
пространство истории. И индивид с укоренённым сознанием причастности
манипулируется властью следующим образом. Помимо пространства истории – то
есть списка фактов и событий с определением места и времени, всегда
существует отношение индивида к этим событиям, поскольку он причастен
истории. И с этой причастностью получает заданные поступки и мотивации в
разных ситуациях. С это причастностью он получает идентификацию. То есть
существует пространство реальных событий и пространство отношений граждан к
этим событиям (пространство оценки).
П.3. Симуляция истории и манипуляция обществом.
Но тут круг замыкается. Вместе с причастностью к истории государства,
индивид получает и заданное отношение к событиям, как прошедшим, так и
происходящим. Власть производит такой круг следующим образом: «формируется»
- симулируется некое «общественное отношение» («общественное мнение») и
индивид, как часть общества ориентируется на него. Через «общественное
отношение» власть может менять отношение индивида к событиям или вызывать
безразличие и бездействие, что тоже является результатом воздействия.
Власть опирается на историю, а именно, занимается толкованием событий
в свою пользу, или умалчивает о них. Использует историю для манипулирования
обществом.
В работе «О пользе и вреде истории для жизни» Ницше указывает на то,
что история задаётся ценностями настоящего, то есть настоящее конструирует
историю. Значит история исключительно идеологична. «Оборачиваться на
прошлое, это значит не идти никуда».[20]
П.4. От сомнения в подлинности истории к проблеме самоидентификации.
И тут встаёт ряд сомнений, начиная от аутентичности музейных
