Русская философия серебряного века
План:
1. Вступительное слово - Шалашная В.М., преподаватель;
2. Философские идеи П.Я.Чаадаева - Зиятдинова С., студентка 112 группы;
3. Свобода и личность в русской философии - Амеличкина Е., студентка 113
группы;
4. Идея всеединства философского учения Вл. Соловьёва - Дёмкина А.,
студентка 112 группы;
5. Е. Трубецкой о смысле истории - Капитонова С., студентка 112 группы;
6. К. Леонтьев об исторической судьбе России - Кувшинова Н., студентка 112
группы;
7. Проблема творчества в учении Н. Бердяева - Скобелкина Л., студентка 111
группы;
8. И. Ильин о самобытности русской культуры - Андрианова Т., студентка 112
группы;
9. Л.Н. Толстой о смысле свободы и необходимости - Белолипецкая Е.,
студентка 111 группы.
Основные философские идеи П.Я. Чаадаева
(Зиятдинова С., студентка 112 гр.)
П. Я Чаадаев родился в 1794 году, 27 мая, в Москве, в семье отставного
полковника Якова Петровича Чаадаева. С 1808 по 1811 Пётр учился в
Московском университете. 12 мая 1812 года зачислен подпрапорщиком в лейб-
гвардии Семёновский полк. В 1812 (июнь) по 1814 (март) в составе
Семёновского, а затем Ахтырского гусарского полка участвует в Отечественной
войне и в заграничных походах русской армии. В 1812 году приказом по
Семёновскому полку Чаадаев произведён в прапорщики. В 1816 году (апрель)
переведён корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк, квартировавшийся в
Царском Селе. В июне - июле Чаадаев знакомится с Пушкиным в доме Карамзина.
В августе Чаадаев произведён в поручики. В 1817 (декабрь) переезжает в
Петербург и назначается адъютантом к командиру гвардейского корпуса И.В.
Васильчикову. В 1819 году получает звание ротмистра. В 1821 году выходит в
отставку. В 1828 - 1830 годах работает над циклом “Философских писем”. В
1856 году 14 апреля Чаадаев скончался.
Долгое время Чаадаев находился в состоянии углублённого поиска и
создания нового единства собственной личности и мысли. Большое значение в
его творчестве имело знакомство с двумя молодыми женщинами - Авдотьей
Сергеевной Норовой и Екатериной Дмитриевной Пановой.
Норова происходила из старинной дворянской семьи и получила типичное
для того времени домашнее образование. В сельской глуши, как и в
присутствии “белой публики”, Пётр Яковлевич не терял ни праздничности
одежды, ни важности осанки, ни блистательности ума. Обаянием его личности и
беседы и была увлечена, вернее, покорена Дуня Норова, в лице которой
Чаадаев находит по началу едва ли не единственную слушательницу, с
молчаливым благоговением внимавшую его умным речам. Своеобразные отношения
Чаадаева с женщинами весьма важны для понимания его характера и философии.
В природной женской пассивности и сердечной предрасположенности к
самоотречению Чаадаев видит залог развития необходимой для подлинного
творчества способности покоряться “верховной воле”.
Предрасположенность женского сердца к самоотречению Пётр Яковлевич
ощущает как точку приложения сил, ведущих к последней степени совершенства
человеческого. Авдотья Сергеевна оказалась первой в числе тех женщин,
которых Пётр Яковлевич пытался “обратить” и направить их искреннюю
религиозность к “совершенству”. Петра Яковлевича настораживали полные
робкой и нежной застенчивости взгляды вразумляемой им женщины, что не
входило в расчёт возложенной им на себя миссии “пророка” и “сеятеля”
взыскуемого “царства истины”. Одновременно эта миссия позволяла Чаадаеву
сохранять необходимую дистанцию, сокращение которой налагало бы на него
непривычные обязательства и посягало бы на его независимость и свободу.
Такое же сложное сочетание чувств у Петра Яковлевича проявляется и в
его взаимоотношениях с другой соседкой - Екатериной Дмитриевной Пановой. В
пору знакомства с Петром Яковлевичем ей было 23 года. Вот уже 5 лет, как
она вышла замуж, но детей не имела. Они встретились нечаянно. Чаадаев
увидел существо, томившееся пустотой окружавшей среды, бессознательно
понимавшее, что жизнь его чем-то извращена, инстинктивно искавшее выхода из
заколдованного круга душившей его среды. Чаадаев не мог не принять участия
в этой женщине; он был увлечён непреодолимым желанием подать ей руку
помощи, объяснить ей, чего именно ей недоставало, к чему она невольно
стремилась, не определяя себе точной цели. Между ними завязалась переписка.
Чтобы систематизировать свои воззрения на бумаге, Чаадаев совершенно
уединяется от общества. Сидит один в заперти, читая и толкуя по-своему
Библию и отцов церкви. Реальные и мнимые заболевания заставляют его
совмещать воплощение философского замысла с тщательным изучением
медицинской литературы. В заботах о здоровье и путях материализации своей
мысли Пётр Яковлевич предался некоторого рода отчаянию. Человек света и
общества по преимуществу, сделался одиноким, угрюмым, нелюдимым... Уже
грозили помешательством его разуму...
В таком состоянии Чаадаев получает послание послужившее внешним
формообразующим толчком для систематизации его философии. В очередной раз
писала Панова, печалясь по поводу потери его благорасположения и делясь с
ним своими затруднениями. Обдумывая ответное послание и набрасывая первые
его строки Чаадаев не мог сдержать наплыва мыслей, которых метаморфозы
собственного сознания и душевного неустройства Пановой, различные
общественно-исторические ситуации и мировые цели перекликаются и
просматриваются друг через друга. Всё это подсказывает ему искомый жанр
выражения накопившихся проблем, соответствующий не только духовному
своеобразию адресату, но и по характеру его философии, её широкому
предназначению. Теперь начальные строки переделываются, привлекается
дополнительный материал и личное письмо в процессе работы превращается в
знаменитое первое философское письмо.
“...необходимо постараться безбоязненно и самоотверженно отдаваться
сердечным движениям, пробуждаемым религиозным чувством. Чтобы сохранить и
закрепить эти движения, следует упражняться в покорном служении богу, т.е.
строго соблюдать все церковные обряды, внушённые высшим разумом и
обладающие животворной силой. надо также и в повседневности сохранять их
дух. Однако осуществлению подобных намерений мешает “печальный порядок
вещей”, отсутствие в повседневной русской действительности “необходимой
рамки жизни, в которой естественно размещаются все события дня” и которая
нужна для нравственного здоровья, как чистый воздух для здоровья
физического. Речь идёт не о каких-то моральных принципах или философских
истинах, а “просто о благоустроенной жизни, о тех привычках и навыках
сознания, которые сообщают непринужденность уму и вносят праведность в
повседневную жизнь человека”. Без убеждений же и правил в повседневном
обиходе незаметно переходит он от личных проблем к социальным, не созревают
семена добра и в русском обществе, где нет развития элементарных идей
долга, справедливости, права, порядка и никто не имеет “определённой сферы
существования”. Идеи, связанные с таинственным смыслом исторического
процесса, с ролью России в судьбах всего человечества занимают центральное
место в его мыслительной деятельности и составляют главный стержень первого
философского письма. Во втором философском письме, говоря о пралелезации
материального и духовного миров, о путях и средствах познания природы и
человека, о пространстве, времени, движении, он разворачивает философские и
научные доказательства своей главной идеи: “В человеческом духе нет никакой
иной истины, кроме той, которую своей рукой вложил в него бог, когда
извлекал его из бытия”.
Значительная часть третьего философского письма посвящена рассмотрению
подчинения человеческого жизенепонимания высшему началу, внешней силе,
своеобразию обнаруживающей своё проявление и в физическом и в нравственном
мире.
В четвёртом философском письме, переходя к анализу движения физических
тел, Чаадаев заключат, что неумолимая логика заставляет говорить о нём как
о следствии находящегося вовне источника. А поскольку движение является
всеобщей формой существования любых явлений в мире, то движение умственное
и нравственное также имеет внешний побудитель.
В пятом философском письме автор как бы подводит итог рассмотрению
единства духовного и материального порядка бытия.
В шестом и седьмом философских письмах речь идёт о движении и
направлении исторического процесса.
В восьмом, и последнем, философическом письме, отчасти носящем
методологический характер, автор заключает: “Истинна едина: царство божие,
небо на земле, все евангельские обетования - всё это не иное что, как
прозрение и осуществление соединений всех мыслей человечества в единой
мысли; и эта единая мысль есть мысль самого бога, иначе говоря -
осуществленный нравственный закон.”
Удалившись от московского общества в 1828 по 1830 годах, Чаадаев в
основном завершил работу над циклом философских писем, что явилось для него
событием огромного значения, дающем сознание личной полноты и твёрдости
нового социального качества и способным вывести из тяжёлого кризиса.
Список использовавшейся литературы:
1. Тарасов Б.Н. “Чаадаев” - М.: Молодая гвардия, 1986 г.
2. Фролова И.Т. “Философский словарь” - М.: Политиздат, 1986 г.
“Свобода и личность в русской философии”
(Амеличкина Е., студентка 113 гр.)
Проблема личности - одна из главных теоретических проблем в истории
русской философии. Всесторонне её исследование является важной национальной
особенностью философской мысли. Проблема личности концентрирует в себе
основные вопросы политической, правовой, нравственной, религиозной,
социальной и эстетической жизни и мысли.
Место личности в обществе, условия её свободы, структура личности, её
творческая реализация представляет собой целостный процесс развития идей.
Тема проблемы личности проходит в тех или иных формах через многие
этапы истории русской философской мысли. Однако наиболее интенсивно эта
проблема разрабатывалась в XIX - начале XX века в различных изданиях,
которые отличались богатством содержания.
Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь
на основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая,
