и тезис об эксплуатации неимущих классов.
4. Анализ эмпирических данных не подтвердил предположения о возрастающей
поляризации ведущих западных обществ. Напротив, зафиксирован подъем
средних слоев (и это было, пожалуй, наиболее серьезным теоретическим
поражением марксизма).
5. Ревизована крайне упрощенная схема чуть ли не причинно-следственной
связи между положением классов, их групповым сознанием и совершаемым
коллективным действием.
6. Обращено внимание на снижающуюся организованность и революционность
рабочего класса, и поставлен вопрос о свершившемся историческом
уничтожении пролетариата.
7. Явные затруднения возникли у марксистов с объяснением социальной
структуры общества советского типа, применительно к которому отрицалось
существование как принципиальных различий в отношениях собственности
между классами, так и серьезных социальных конфликтов.
Эта критика, низводящая «класс» в ранг только одной из целого ряда
объясняющих переменных, побудила новые поколения марксистов искать свои
ответные ходы.
Морис Цейтлин: Собственность и контроль
С начала двадцатого века в западной экономике произошли изменения столь
значительные, что игнорировать их уже не было никакой возможности.
Изменились и структура собственности, и организация труда, также как состав
и настроения рабочего класса.
Это касается, не в последнюю очередь, пресловутой «менеджерской
революции», которая перекроила ряды «капитанов бизнеса» и поставила вопрос,
а сохранилась ли вообще капиталистическая система. Марксистами она,
естественно, воспринималась не слишком благосклонно. Типичным отношением
можно считать позицию М.Цейтлина, который предпринимает тщательный анализ
институциональных связей внутри и между корпорациями, отношений корпораций
с банками и т.п., чтобы показать, что отделение собственности от управления
в крупных корпорациях не размывает эффективного контроля класса
капиталистических собственников. Происходит скорее перераспределение ряда
менеджерских функций.
«Мне кажется, – заключает М.Цейтлин, – что «отделение собственности от
управления» является одним из тех широко принимаемых псевдофактов, под
бременем которых время от времени оказываются все научные дисциплины»
Другие неомарксисты относятся к этому еще более скептично, считая,
например, что снижение роли капиталистической собственности касается в
основном её юридического аспекта. С точки же зрения экономического
содержания собственности, определяемого реальным контролем над
производственными факторами, система сохраняет свои капиталистический
характер (Г.Карчеди).
С этих же позиций в основном критиковались и другие положения, вроде
концепции «народного капитализма». Говорилось, что «однофунтовая» акция
владеющего ею рабочею никаким собственником, увы, не делает.
Но в целом отметим, что центр тяжести явно смещается с вопросов типа «Кто
имеет?» на вопросы «Кто контролирует?». И. закономерно, все большее
внимание направляется на содержание и организацию трудового процесса.
Харри Браверман: «Деградация труда»
Попытку продолжить ортодоксальную «производственную» линию предпринимает
Х.Браверман в своей нашумевшей в середине 1970-х годов работе «Труд и
монополистический капитал». Однако Браверман смещает акцент в область
разделения труда, содержания трудовых функций и контроля над трудовым
процессом.
В современной иерархической производственной организации продолжается
обособление трудового процесса от реальных трудовых навыков, а выработки
решений – от исполнительских действий, монополия на знания используется для
возрастающего контроля над каждым участком трудового процесса. И все это
оказывается не более чем техническими условиями обеспечения прибыльности
капитала. Современные технологии, по мнению Х.Бравермана. не столько
обогащают труд, сколько способствуют поляризации квалификационных групп.
Причем, большинство «синих» и «белых» воротничков подвергаются
деквалификации (знаменитый «deskilling thesis») и все более подпадают под
власть монополистического капитала. (Особенно это касается возрастающей
армии клерков). Классовое структурирование, таким образом, является здесь
«первой производной» индустриального и постиндустриального разделения
труда.
Кому-то, возможно, выводы Х.Бравермана покажутся слишком прямолинейными.
Но сколько критических работ они стимулировали!
Серж Малле: «Новый рабочий класс»
Также, не обращая пристального внимания на проблемы собственности, один
из французских последователей Г.Маркузе С.Малле исследует основные этапы в
системе организации труда и приходит к выводу, что при смене этих этапов
структура рабочего класса претерпевает соответствующие изменения. С.Малле –
явный противник «ненаучных», по его мнению, концепций «среднего класса» –
провозглашает возникновение в послевоенный период так называемого «нового
рабочего класса», включающего мастеров, технический и лаборантский
персонал, а также наиболее квалифицированных рабочих, в первую очередь,
новейших автоматизированных отраслей".
Этот «новый рабочий класс» отличается от «подкупленной» из неоплаченного
труда своих собратьев «рабочей аристократии» терминах Ф.Энгельса или
В.Ленина. Он не только обладает наибольшей производительностью по сравнению
с менее продвинутыми пролетарскими слоями в традиционных производственных
отраслях, но и превращается в основную «революционную силу», обладающую
наибольшими потенциями к реформированию существующих базисных отношений.
Этот поворот от опоры на полулюмпенские массовые слои к наиболее
квалифицированной части рабочего класса – ревизия довольно существенная.
Хотя надежды на какую-то особую революционность этого «нового рабочего
класса» вызывают у специалистов больше сочувствия, нежели понимания.
Андре Горц: «Прощай, рабочий класс»
Более пессимистичен в своих оценках соотечественник Малле А.Горц. Он
ставит крест на «исторической миссии пролетариата» и вообще «прощается с
рабочим классом», который по его убеждению, превращается в «не-класс не-
рабочих».
«Капиталистическое развитие породило рабочий класс, в принципе не
способный к овладению средствами производства и с непосредственными
интересами, которые не созвучны социалистической рациональности»
Отчасти это произошло в результате деквалификации рабочего класса под
действием современных технологий и вытеснения квалифицированных рабочих
машинами. Но в значительной мере связано также и с дисперсией самой власти.
Ныне она не принадлежит уже никому, но является эффектом действия всей
организационно-производственной системы.
Задача, таким образом, – не завоевание власти, но освобождение в труде, а
еще более, от труда. В этой позиции и утверждениях типа «Труд сейчас
существует вне рабочих» особо очевидна связь с теорией отчуждения труда
молодого Маркса, хотя термин «отчуждение» вроде и не упоминается. Но менее
понятно, как это освобождение может произойти практически.
В одной из более поздних работ Горца содержится важное уточнение о
природе нового антикапиталистического сопротивления, которое не связывается
более с процессом труда. «Субъект социалистического переустройства
общества, следовательно, более не порождается капиталистическими
производственными отношениями в виде классового сознания рабочего как
такового. Оно возникает в рабочем, например, как в обитателе определенного
района, в котором он, подобно большинству проживающих рядом собратьев,
вследствие капиталистического развития, лишен многих социальных и природных
условий»
Перед нами, таким образом, попытка (в данном случае, возможно, не
доведенная до своего логического конца) оторвать все же взгляд от труда и
производства в целом и искать решения проблем в более широких
социокультурных областях. Борьба с экономическим детерминизмом
разворачивается не на шутку.
Никос Пуланцас и др.: Марксистский структурализм
Марксизм произвел на свет и свои версии структурного функционализма,
разработанного, прежде всего, Л.Альтюссером в стремлении возродить Учение,
очистив его, во-первых, от всякого гегельянства, а во-вторых, выступив
против ортодоксального экономизма. Если основоположник указывал на два
«мотора» общественного развития (движение производительных сил и борьба
классов), то теперь в качестве такового, безусловно, выбирается именно
классовая борьба.
В собственно же классовой теории наиболее заметной фигурой данного
направления стал Н.Пуланцас. В работах Н.Пуланцаса общественный процесс
предстает, в первую очередь, как воспроизводство определенной структуры
социальных мест, которым соответствуют функциональные социальные практики.
Воспроизводится структурная «решетка», ячейки которой могут заниматься
разными социальными агентами. Принципиально важно, что структурные рамки не
ограничиваются одними только экономическими отношениями, но включают также
отношения политического и идеологического господства и подчинения.
Впрочем, несмотря на стремление преодолеть прямолинейный экономизм путем
трехуровневого подхода и попытки пересмотра ряда положений, связанных с
теориями государства и классовой борьбы, эта версия все же недалеко отстоит
от ортодоксального марксизма и скорее была предназначена для того, чтобы
влить «новое вино в старые мехи».
Потому в конце 70-х позиции марксистского структурализма подвергаются
радикализации. П.Хирст, например, счел, что Н.Пуланцас, «не отрицая
экономизм, лишь несколько его усложнил». Основной тезис П.Хирста, также как
и его соратника Б.Хиндесса, заключен в принципиальной невозможности
редуцировать многообразие социально-политической реальности к классовым
отношениям. Политика и идеология представляются им вполне самостоятельными
аренами социального действия и классовой борьбы.
На политико-идеологическом «классообразовании» и существовании
«политических классов» акцентирует внимание и А.Пржеворски, также упирающий
на ключевую роль классовой борьбы. Классы; по его убеждению, образуются
никак не до, а лишь в процессе самой этой борьбы как результат
коллективного организованного действия, прежде всего действия политических
партий.
Здесь мы приходим уже чуть ли не к «политическому детерминизму». Хотя
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
