Во-вторых, редкозаселенность, напротив, может являться результатом оптимизации демографического пресса в соответствии с климатическими, природохозяйственными и другими условиями соответствующего региона. Так, редкозаселенность регионов Крайнего Севера России вовсе не обусловлена "недостатком людей'. Ведь тундра чисто экологически не может "вместить" (= прокормить) крупные урбанизированные центры.
Таким образом, в рамках рассматриваемой модели следует различать как минимум (1) демографически недостаточно освоенные территории и (2) демографически предельно освоенные территории. Первый вид, как правило, включает в себя регионы, богатые природными ресурсами и – что очень важно - совместимые с нормальным ритмом и стилем жизни человека (например Приамурье). Второй вид включает в себя регионы, в которых господствуют т.н. экстремальные условия жизни (например, Крайний Север). Наконец, в реальности существуют и такие территориальные коллективы, которые находятся в "серой зоне" между двумя указанными "чистыми типами" модели (например, Камчатка и Сахалин). Коллективы последнего типа в настоящее время подвержены влиянию самых различных социально-экономических факторов, которые поддаются интерпретации как с точки зрения недостатка населения, так и с точки зрения его относительного избытка. Тем не менее, нет непреодолимых причин зачислять муниципальные образования "серой зоны" в категорию территорий с экстремальными условиями жизни и. следовательно, создавать условия для "выдавливания" населения Камчатки. Сахалина и Курил на "материк".
Объединение в рамках единой модели столь непохожих "редкозаселенных коллективов" объясняется тем, что для данной модели в целом характерен крайне низкий подушный доход. При этом речь идет о тотальной характеристике: подавляющая часть населения живет в условиях именно абсолютиста не относительной бедности. Другими словами, местные жители в рамках данной модели знают лишь то, что они бедны, но не знают, до какой степени, поскольку на местах отсутствуют более или менее значительные референтные социальные группы, уровень доходов которых примерно соответствует среднему показателю по стране.
Итак, для коллективов указанного типа нехарактерна ярко выраженная социальная поляризация. С одной стороны, это можно рассматривать как уникальное преимущество данной модели. Ведь коллектив, внутри которого нет социально антагонистических групп, обладает очень высоким мобилизационым потенциалом. Следовательно, значительными политическими ресурсами обладает и местная власть. Достаточно найти цель понятную одному человеку, как она становится понятной и всему местному сообществу.
С другой стороны, отсутствие социальной поляризации означает отсутствие денежных средств хотя бы у какой-то (относительно весомой) части населения. Ведь цивилизация в смысле добропорядочности, предсказуемости и стабильности социальных отношений всегда основана на уважении чужой собственности. Однако понятие "чужая собственность" само по себе вторично, т.е. основано на понимании того, что существует, прежде всего "моя собственность". Как бы то ни было трудно уважать чужую собственность там, где отсутствуют разнообразные, но внутренне однородные группы собственников.
2.1.9 Сообщество с аномальной демографической структурой
Речь идет о коллективах, совмещающих сразу два тревожных социальных феномена: (1) структурный демографический "избыток" и (2) структурный демографический "дефицит". Так. всякая половозрастная асимметрия может быть истолкована двояко: и как избыток, и как недостаток. В частности, в отношении одного и того же коллектива(например, кавказского аула) можно говорить как о "преобладании" женщин, так и "нехватке" мужчин. Или рассмотрим другую ситуациях демографические показатели среднерусской деревни можно интерпретировать как в терминах недостатка трудоспособного населения, а можно "объяснить" и как "избыток" лиц пенсионного возраста.
Это не просто "игра словами".Ведь в зависимости от того, в каких терминах объясняется указанная ситуация, радикально меняется и способ решения проблемы. Одно дело рассматривать пенсионеров как безусловную обузу для государственного и местного бюджета, и совсем другое дело создавать новые рабочие места специально для различных категорий пенсионеров. Одно дело рассматривать молодое поколение в контексте т.н. молодежной преступности (в контексте "конфликта отцов и детей") и. следовательно, ратовать за развитие системы карательных органов. Совсем другое дело относиться к молодёжи как гаранту будущего развития России и, следовательно, планомерно и настойчиво создавать для молодежи приемлемые условия для образования, трудовой активности и досуга.
Демографические диспропорции сами по себе нейтральны, но при определённых социально-экономических условиях они могут приводить к тревожным социальным аномалиям. Так, избыток женского населения, в частности на Кавказе или в среднерусском "городе ткачих", объективно способствует завышенной самооценке среди немногочисленного мужского населения. В таких условиях, возникают "обычаи", когда сходить за водой является делом недостойным "настоящего мужчины". Постепенно в результате любая продуктивная деятельность приобретает "женское лицо", "мужчина" же оставляет за собой лишь право гасить свой комплекс избыточности. В некоторых коллективах мужчины реализуют это "право" посредством регресса в инфантилизм. т.е. посредством фатальных игр в "войну", "мафию" и т.п. В других - немногочисленное мужское население с утра до вечера пребывает под воздействием т.н. русского наркотика.
Как ни парадоксально, проблема вряд ли решается посредством количественного выравнивания мужского и женского контингентов в общей структуре населения муниципалитета. Вероятно, больше шансов на успех будет иметь локальная инверсия диспропорции. Другими словами, внутри местного сообщества с общим преобладанием женского населения должны быть созданы микро-регионы с противоположной демографической структурой, т.е., например, с преобладанием мужского населения. Такие микрорегионы могут стать катализатором положительных изменений в местном хозяйстве.
2.1.10. Коллектив с асимметричной структурой хозяйства
Главный смысл данной модели раскрывается при помощи трех базовых терминов, а именно: (1) первичная экономика, (2)вторичная экономика и (3) третичная экономика. В совокупности данные понятия символизируют три последовательные стадии экономического процесса Первичная экономика представляет собой начальную стадию производства по добыче его первичных компонентов и во многом совпадает с понятием "добывающая промышленность + сельское и лесное хозяйство". Вторичная экономика фактически совпадает с понятием "обрабатывающая промышленность". Наконец, третичная экономика как наиболее сложное понятие включает в себя "сферу торговли, услуг и финансово-банковской деятельности".
Следует подчеркнуть, что в нормальной национальной экономике каждый последующий вид экономики опирается на предыдущий, и без такой опоры невозможен. На первый взгляд, тут возможны исключения: известно, например, в развитых странах Запада доля первичной экономики в структуре национального хозяйства в современную эпоху, как правило, незначительна. Однако, если вспомнить о ТНК, то одной из функций этого феномена является как раз безусловная интеграция добывающей промышленности стран третьего и второго (= СНГ) "миров" в структуры национальных экономик стран Запада.
Итак, на макроэкономическом уровне указанные виды экономики тесно взаимосвязаны и "плавно переходят друг в друга". Однако на уровне муниципальных образований часто функционируют либо отдельные фрагменты одного из видов (например, только угледобывающие предприятия), либо указанные "экономики" представлены, во-первых, крайне асимметрично, во-вторых, случайной совокупностью связей. Так, в последнем случае олигополисная структура местного хозяйства может охватывать лишь фрагменты первичной и вторичной "экономик", например, может, быть представлена угледобывающими предприятиями (первичная экономика) и текстильными предприятиями (вторичная экономика). Хотя указанные отрасли косвенно небесполезны друг для друга, они непосредственно не связаны в единую технологическую цепочку.
Таким образом, экономическая асимметрия муниципального образования может проявляться двояко:
(1) если местное хозяйство представлено лишь каким-то одним видом производственного цикла (например, только первичной экономикой), то в пограничном случае вся производственная деятельность может быть сосредоточена в рамках единственного. или т.н. градообразующего предприятия; другими словами, в этих условиях нет объективных предпосылок для взаимодействия нескольких центров хозяйственной и поэтому также и политической активности; олигополисная структура как таковая отсутствует, поскольку всё социально-экономическое обеспечение коллектива находится под контролем указанного монополиста;
(2) напротив, если местное хозяйство представлено по меньшей мере двумя видами производственного цикла (например, вторичная экономика + третичная экономика), то имеются объективные предпосылки для возникновения бинарной олигополисной структуры; в какой-то степени здесь уместно говорить о наличии двух и более градообразующих предприятий и, соответственно, о наличие двух или более центров социально-политической активности.
Итак, второй вид асимметрии (т.е. бинарная или плюральная олигополисная структура хозяйства) является более предпочтительным с точки зрения не только экономического. но и социально-политического развития сообщества. Это следует отметить особенно ввиду порочной практики государств, т.е. переходного периода развивать только сферу третичной экономики. Дело в том, что третичная экономика без соответствующей опоры на национальные первичную и вторичную экономики фактически означает функционирование хозяйства в рамках т.н. компрадорского капитализма.
Теоретически можно допустить, что некое муниципальное образование действительно превращается в национальный финансовый центр субрегионального значения без предварительного развития предприятий первичной или вторичной экономики. Однако даже в этом случае местная финансово-банковская система по преимуществу будет обслуживать внешние для данного муниципалитета интересы и потребности. В худшем же случае такая система будет лишь обслуживать местную финансовую (но не промышленную) олигархию.
Таким образом, олигархия может быть действительно полезным фактором экономического и социально-политического развития лишь в сложной системе, совмещающей несколько (по крайней мере, две) относительно враждебные друг другу олигополисные структуры (например, олигархию в лоне первичной экономики + олигархию в лоне третичной экономики и т.п.) Такая хозяйственная структура объективно способствует и поляризации политической жизни в данном муниципальном образовании, включая и естественное оформление т.н. системы сдержек и противовесов. Другими словами, в этих условиях постепенно вызревают предпосылки для "локальной двухпартийной системы" гражданского представительства и более или менее эффективного управления.
2.1.11 Коллектив с малопрозрачной структурой хозяйства
Данная модель охватывает такие коллективы, в которых теневая экономика фактически сопоставима с официальной, т.н. прозрачной экономикой (или даже преобладает над нею). С другой стороны. данная модель структурно связана с предыдущей, поскольку олигополия (= асимметрия) местного хозяйства в России часто носит латентный характер. Иначе говоря, в таких коллективах олигархия существует и действует, но предпочитает оставаться в тени.
Как уже отмечалось, среди базовых понятий, позволяющих осмыслить специфику данной модели, обычно используют весьма аморфные термины, типа "теневая экономика", или "чёрный рынок". Первое понятие представляется более предпочтительным. В отличие от подпольных цехов т.н. теневой экономики рынок - даже если он "черный" - уже не может быть совершенно непрозрачным (т.е. чёрным) для покупателей и. следовательно, становится отчасти прозрачным для правоохранительных органов.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30
