Изложенное дает основание для определения объекта уголовно-правовой охраны как социальные интересы и блага, которым уже причинен, причиняется или может быть причинен вред, предусмотренный уголовным законодательством.
Понятие объекта уголовно-правового регулирования вытекает из общепризнанного понятия объекта правового регулирования вообще - таковым являются общественные отношения в целом[138] (вот здесь термин "общественные отношения" безусловно оправдан). Применительно к конкретным отраслям права в правовых науках принято использовать термин "предмет правового регулирования", поскольку отдельные отрасли права регулируют лишь ограниченную сферу общественных отношений, и здесь вполне обоснованно вступает в силу общепризнанная логическая связь между объектом и предметом как общего и частного, в нашем случае - между объектом правового регулирования вообще и предметом уголовно-правового регулирования как части общеправового регулирования, в нашем случае - уголовно-правового регулирования.
Исходя из сказанного и принимая сложившиеся преобладающие воззрения по данному вопросу, мы можем определить объект (предмет) уголовно-правового регулирования как часть общественных отношений, регулируемых уголовным законодательством.
Объект (преступного) посягательства как самостоятельное понятие в уголовно-правовой литературе встречается крайне редко. Чаще всего оно используется как синоним понятия объекта преступления. Иногда встречается понятие "объект посягательства преступлений"[139]. Так Ю.А. Демидов, говоря об объекте посягательства, употребляет для его обозначения понятие "объекта преступления""[140]. Как нам представляется, между понятием "преступное посягательство" и "преступление" имеется определенное различие (можно говорить, например, о том, что преступное посягательство несет в себе некоторый смысл неоконченного деяния; этого понятия не признает законодатель), однако мы полагаем, что эти различия не столь существенные, и в этой связи мы полагаем возможным соответственно считать понятие объекта преступного посягательства взаимозаменяемым с понятием объекта преступления.
Понятие "объект уголовно-правовых отношений", на наш взгляд, незаслуженно обойдено вниманием в уголовно-правовой литературе. И это при том, что более общее понятие - "уголовно-правовые отношения" - находит определенное освещение, что вполне понятно, учитывая высокую значимость его в теории уголовного права. Кроме того, необходимо иметь в виду, что понятие "объект (предмет) уголовно-правового регулирования" имеет, как будет показано, непосредственную связь с понятием "уголовно-правовые отношения" (ранее указывали на то, что все рассматриваемые здесь дефиниции во многом, хотя и в разной степени, взаимообусловлены)[141].
По мнению B.C. Нерсесянца, правовое отношение - это "требуемая реализуемой нормой права форма взаимоотношений субъектов права в процессе приобретения и использования ими конкретно-определенного субъективного права либо создания или исполнения конкретно-определенной юридической обязанности[142]. Несколько по-иному трактует это понятие Ю.И. Гревцов: "Правовое отношение есть специфическая форма социального взаимодействия субъектов права с целью реализации интересов и достижения результата, предусмотренного законом или не противоречащего закону, а также иным источникам права"[143].
Однако в теории права понятие правоотношения чаще всего обозначается как один из видов общественных отношений, регулируемых нормами права и характеризуемых наличием взаимных прав и обязанностей участников правоотношения[144]. Такая позиция является доминирующей в современной российской теории права, и мы полагаем возможным принять именно эту дефиницию. Что касается определений B.C. Нерсесянца и Ю.И. Гревцова, то как представляется, в них отражаются отдельные характеристики правоотношения, которые сами по себе не вызывают возражений, однако они не показывают, по нашему мнению, сущности правоотношений, которые нельзя отрывать от понятия общественных отношений, поскольку здесь имеется совершенно очевидное соотношение общего и частного, целого и части.
Изложенное дает основание для определения понятия уголовно-правовых отношений. По мнению А.А. Чистякова, под ними нужно понимать фактически существующие общественные отношения, урегулированные нормами уголовного закона[145]. Такого рода позиция является доминирующей в теории уголовного права. Замечание мы можем сделать лишь технического характера. Как нам представляется, в данном случае термин "фактически существующие" является лишним, поскольку общественные отношения по своей сути как раз и предполагают реальность существования, материальность воплощения взаимосвязей между людьми. В остальном же принимаем эту точку зрения и полагаем под уголовно-правовыми отношениями общественные отношения, регулируемые нормами уголовного законодательства.
В уголовно-правовой теории сложились два основных подхода к определению объекта правоотношений. Первый из них заключается в том, что объект правоотношения - это то, на что направлено само правоотношение; второй подход заключается в том, что объект правоотношения - это то, по поводу чего складываются правоотношения. В литературе указывается, что достаточно обоснован лишь первый подход, так как действительный объект правоотношения может быть определен лишь в системе "субъект-объект" (где в качестве субъекта может выступать не только каждая из сторон правового отношения, но и правоотношение в целом), то есть лишь как такое социальное явление, ради желаемого воздействия на которое как норма, так и правоотношение направляют действие людей[146].
Анализируя эту точку зрения, Г.П. Новоселов отмечает, что "само отношение предстает перед нами как отношение субъекта и объекта", и при этом "каждая сторона в данном случае выступает как самостоятельный, хотя и связанный с другим, элемент отношения. Ни о каком отношении участников к чему-то - отношению в целом или объекту, не являющемуся участником, здесь речи идти не может. Зато она может и должна идти, в частности, о том, в чем суть такой активности в общественном отношении или правоотношении и кто именно способен выполнять в них роль субъекта и объекта. Не останавливаясь подробно на решении этих вопросов применительно к правоотношению, заметим, что разграничение в нем участников на субъект и объект правоотношения следует ставить в зависимость не от наличия субъективных юридических прав или обязанностей, а от того, какие виды поведения ими предполагаются: право или обязанность совершить активное поведение или, напротив, воздержаться от его совершения"[147].
Здесь, как нам представляется, затрагивается принципиальный момент в соотношении объект-субъект уголовного правоотношения. Мы не можем согласиться с позицией Г.П. Новоселова о том, что объект уголовно-правового отношения может быть "участником" правоотношения. В литературе по теории права общепризнанно, и мы с этим солидарны, что участники правоотношений вполне определенно отделяются от объекта правоотношений[148].
По мнению А.В. Мицкевича, под объектом правового отношения следует понимать "материальные и духовные блага, предоставлением и исполнением которых удовлетворяются интересы управомоченной стороны правоотношения"[149]. При этом уточняет, что объектом правоотношения могут выступать не только действия, но и их результат.
Следует заметить, что личность как объект уголовного правоотношения в теории советского уголовного права не признавалась. Эту позицию занимают многие ученые-криминалисты и в настоящее время. Вместе с тем ряд авторов полагают, что человек может выступать в роли объекта уголовного правоотношения. Так, А.И. Сантапов, обосновывая этот тезис, пишет, что уголовное правоотношение — это "отношение личной ответственности, отношение воздействия государства на личность совершившего общественно опасное деяние. В личных же отношения каждый из субъектов правоотношения является одновременно и объектом, иначе не было бы такого взаимоотношения, которое характерно для любого общественного отношения... преступник в одном отношении может быть субъектом (его отношение к государству), а е другом - объектом (отношение государства к нему)"[150].
А.С. Шабуров полагает понимать под объектом правоотношения "то реальное благо, на использование или охрану которого направлены субъективные права и юридические обязанности"[151]. По мнению этого автора, объектом правоотношения могут быть и "разнообразные предметы, например жилые помещения"[152]. Приведем еще точку зрения В.Г. Смирнова — по его мнению, под объектом уголовно-правового отношения следует считать "действия, способные привести к достижению различных, но внутренне единых целей наказания"[153].
Как видно, разброс мнений достаточно широкий. На наш взгляд, применительно к уголовному праву нельзя дать однозначное определение объекта уголовного правоотношения, поскольку нормами уголовного права регулируются отношения не одного порядка. В своей основе это, конечно же, отношения между государством и преступником в связи с совершением последним общественно опасного деяния. Однако помимо этого, нормы уголовного права регулируют отношения, связанные с совершением общественно полезного деяния (обоснованный риск, необходимая оборона, крайняя необходимость и др.). В свою очередь, общественное опасное деяние может быть преступлением, а может не быть преступлением, например, в случае невменяемости деятеля (ст. 21 УК РФ) или недостижения деятелем возраста уголовной ответственности (ст. 21 УК РФ) - здесь объект уголовного правоотношения видоизменяется.
С учетом изложенного мы полагаем необходимым объект уголовного правоотношения в порядке раскрытия определения этого понятия разделить на следующие составляющие:
1) социальные и материальные ценности и блага, закрепляемые нормами права, посягательство на которые запрещено и соответственно влечет применение мер уголовного наказания или мер принудительного лечения, предусмотренных уголовным законодательством;
2) материальный, физический и иной вред, причиненный в результате социально полезных действий, подпадающих под признаки объективной стороны общественно опасных деяний, предусмотренных Особенной частью уголовного права.
В первом случае, как видно из изложенных выше соображений, объект уголовно-правовых отношений практически совпадает с понятиям объекта преступления. Такая точка зрения находит поддержку в юридической литературе[154]. При этом мы придерживаемся точки зрения, согласно которой объектом уголовно-правового отношения (объекта преступления) может быть только реальное посягательство, реальный ущерб социальным и материальным ценностям и благам (в этом отличие, как мы отмечали, от объекта уголовно-правовой охраны).
Во втором случае имеет место принципиально новый подход в раскрытии содержания объекта уголовно-правовых отношений. Дело в том, что к социально полезным действиям, предусмотренным уголовным законом, исключающим преступность деяния, по нашему убеждению, следует включить отнюдь не все обстоятельства, исключающие преступность деяния, а именно: необходимую оборону (ст. 37 УК РФ), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 33 УК РФ), крайнюю необходимость (ст. 39 УК РФ) и обоснованный риск (ст. 41 УК РФ).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
