8 октября 1775 года вице-президент Военной коллегии Потемкин подал на
Высочайшее имя доклад. Три генерал-фельдмаршала (К. Г. Разумовский, П. А.
Румянцев и 3. Г. Чернышев) и три полных генерала (вице-президент
Адмиралтейств-коллегий И. Г. Чернышев, Я. А. Брюс и М. В. Берг) вместе с
Потемкиным собрались в Военной коллегии и «слушали предложенное им к
решению дело уволенного от службы секунд-майора Федора Лаврова». Поступок
офицера был назван «неприличным и дерзновенным». Высший генералитет не
захотел создавать особого прецедента и предложил передать дело обычному
военному суду.
Какое решение приняла Екатерина, мы не знаем. Никаких других
документов в деле нет. В глазах императрицы виновными были оба драчуна. 27
октября Голицын обратился к Потемкину с письмом: «Удален будучи от всего
того мщения, которое по военным регулам влечет за собою военный суд, и
будучи уже тем доволен, что он над отставным секунд-майором Лавровым
назначен, прошу покорнейше Ваше Сиятельство мою всеподданнейшую прозьбу у
Ея Императорского Величества подкрепить, дабы сей Лавров освобожден был от
онаго суда. Тем Вы мне окажете особливую милость».
Пока князь ждал решения, состоялась дуэль. 11 ноября Петр Михайлович скончался.
С кем же дрался на поединке генерал-поручик? Корберон утверждает: с Лавровым. Это неправдоподобно. После ареста и назначения военного
суда Лавров вряд ли был бы допущен до поединка. Тем более что сам обидчик
ходатайствовал о прекращении суда и как бы просил у Лаврова прощения.
Похоже, что Корберон перепутал имена. Если в его рассказе поменять Лаврова
и Шепелева местами, то все приходит в соответствие с допросом Лаврова.
Именно Лаврова, а не Шепелева ударил палкою Голицын. Лавров, а не Шепелев
покинул полк и долго искал встречи с обидчиком. Лавров, а не Шепелев пришел
в дом князя требовать удовлетворения. Дело дошло до рукопашной. Голицын не
счел возможным драться на поединке со своим бывшим офицером, подал на него
жалобу императрице.
Другое дело Петр Амплеевич Шепелев, двоюродный брат прославленного
Задунайского. Он начинал службу в лейб-гвардии Измайловском полку. За
участие в перевороте 1762 года получил чин гвардии капитан-поручика.
Подполковником был переведен в Санкт-Петербургский карабинерный полк, где
судьба свела его с Голицыным и на короткое время с Лавровым. Возможно, он
подружился с молодым корнетом — Шепелевы и Лавровы принадлежали к
калужскому дворянству Лавров после оскорбления перевелся в другой полк.
Шепелев и Голицын вместе воевали против польских конфедератов и Пугачева.
Вспыльчивый князь подозревал своего боевого товарища в том, что он
настроил Лаврова. Попытка Шепелева оправдаться закончилась вызовом на
поединок, причем вызов сделал именно Голицын. Секунданты умышленно медленно
заряжали пистолеты, чтобы дать возможность дуэлянтам помириться. Шепелев
попытался пойти на мировую. В ответ Голицын, нарушая все законы поединков,
кинулся на него с обнаженной шпагой. Защищаясь, Шепелев нанес князю
смертельную рану. История этой дуэли настолько не в пользу Голицына, что
становится понятным, почему Шепелев не понес никакого наказания. Он получил
отпуск на год (возможно, тоже был ранен) и уже в 1777 году во главе
Рязанского карабинерного полка принял участие в походе князя Н. В. Репнина
к западным границам. 22 сентября 1778 года Шепелев получил чин генерал-
майора с назначением в Финляндскую дивизию. В 1783-м женился на овдовевшей
племяннице Потемкина Измайловой и вскоре отправился в Крым к войскам ее
дяди. Шепелев участвовал в русско-турецкой войне 1787—1791 годов, а затем
служил в Белоруссии и Литве. Павел I, обрушивший гонения на потемкинцев,
перевел его в статскую службу, но с повышением (генерал-поручик стал
действительным тайным советником, то есть полным генералом, и сенатором). В
1816 году 78-летний Шепелев уволился по прошению и получил в награду за
службу орден св. Александра Невского. Он умер в 1828 году и похоронен в
Невской обители. Жена пережила его на 4 года (по другим сведениям, на 6
лет). Имя Федора Степановича Лаврова после событий осени 1775 года исчезло
из армейских списков.
Легенда об убийстве князя Голицына возникла, скорее всего, после
смерти Петра Амплеевича, причем родилась она не в семейном кругу князей
Голицыных. И до смерти князя Петра Михайловича, и после нее Голицыны
оказывали Потемкину знаки уважения, породнились с ним. Живучести легенды
способствовала прежде всего тайна, окружавшая поединок Голицына с
Шепелевым. Императрица, щадя честь голицынской фамилии, решила не предавать
дело огласке...
Глава VI.
На новом поприще
Новый этап во взаимоотношениях Екатерины и Потемкина наступил в первой половине 1776 года. Из человека, утешавшего ее в ночные часы и дававшего ей дельные советы, Григорий Александрович превратился в вельможу первой величины, фактического владыку огромной территории, которой он управлял и фактически распоряжался по своему усмотрению.
Как мы помним, в своей «Чистосердечной исповеди» Екатерина называла
Потемкина богатырем. На поверку оказалось, что он обладал отнюдь не
богатырским здоровьем: то ли подорвал его, будучи фаворитом, то ли от
общения с многочисленными дамами, окружавшими его в Новороссии, то ли из-за
непривычного климата и утомительных путешествий, но Григорий Александрович
часто и продолжительно болел, что крайне беспокоило Екатерину. «Береги себя
для меня». «Ты знаешь, что ты мне очень, очень нужен». «Унимать тебя
некому... при первом свидании за уши подеру», — грозила Екатерина, узнав от
Потемкина, что тот за три дня преодолел расстояние от Кременчуга до
Могилева. 31 августа 1783 года императрица выговаривала: «Браниться с тобою
и за то хочу, для чего в лихорадке и горячке скачешь повсюду».
Императрица была вполне уверена и в преданности Потемкина, и в готовности выполнить самое сложное и деликатное поручение. «Вижу, что ты летал повсюду на сухом пути и на воде и распорядил все нужное». «Видит Бог, что я тебя люблю и чту, яко умнейшего и вернейшего друга», — писала императрица в конце 1782 года.
Деятельность Потемкина на юге России охватывала четыре сферы, в каждой
из которых он оставил заметный след. Главнейшей из них надлежит считать
хозяйственное освоение Северного Причерноморья (заселение края, основание
новых городов, развитие земледелия на некогда пустынных землях); три другие
— присоединение Крыма к России, создание военно-морского флота на Черном
море и, наконец, руководство военными операциями в годы русско-турецкой
войны 1787—1791 годов.
Потемкин был назначен губернатором Новороссийской губернии указом от
31 марта 1774 года еще до заключения Кючук-Кайнарджийского мира. По этому
миру к России отошли крепости Керчь и Еникале в Крыму на побережье
Керченского пролива, крепость Кинбурн, охранявшая выход в Черное море из
Днепра, а также пространство между Днепром и Бугом и огромные территории к
востоку от Азовского моря.
Задача Потемкина, ставшего с 1775 года наместником Новороссии, в
состав которой вошла помимо Новороссийской губернии вновь образованная
Азовская, состояла в хозяйственном освоении обширной территории. Решать эту
задачу надлежало с заселения ранее пустынного края.
С этой целью еще в 1764 году был разработан план земельных раздач всем
переселенцам, за исключением помещичьих крестьян; вся территория
разбивалась на участки в 26 десятин на земле с лесом и 30 десятин
безлесных. Поселенцам предоставлялась существенная льгота: они
освобождались от уплаты податей и прочих налогов на срок от 6 до 16 лет.
План 1764 года предусматривал и насаждение в крае помещичьего
землевладения: если помещик брал обязательство заселить земельные дачи
своими крепостными, то их размер мог достигать 1440 десятин.
Потемкин ввел новшества, которые должны были стимулировать поток
переселенцев и повысить заинтересованность помещиков в переводе своих
крестьян из центральных неплодородных уездов на тучный чернозем Северного
Причерноморья: он увеличил размер дач для крестьян и горожан вдвое — до 60
десятин, а размер дач для помещиков до 12 тысяч десятин. Вербовщики
переселенцев получали денежное вознаграждение, а наиболее активные из них —
дворянское звание: купцу Алексею Кунину за переселение 150 человек Потемкин
в 1780 году пожаловал капитанский чин.
Результаты переселенческой политики Потемкина сказались довольно
быстро: если к 1774 году население Новороссийской губернии составляло около
200 тысяч человек, то в 1793 году оно возросло более чем вчетверо — до 820
тысяч. Национальный состав поселенцев отличался крайней пестротой:
большинство его составляли русские (отставные солдаты, государственные
крестьяне, горожане); в Екатеринославском наместничестве было много болгар,
молдаван, греков, переселившихся из Крыма и с территорий, подвластных
Османской империи.
О масштабности мышления Потемкина можно судить по его готовности
ущемить интересы помещиков в угоду интересам государственным: в 1787 году
он выступил с предложением не возвращать беглых из наместничества.
«Противно было бы пользе государственной запретить здесь принятие беглецов,
— рассуждал князь. — Тогда Польша всеми бы ими воспользовалась». Помимо
вольной колонизации осуществлялась и правительственная: в 1783— 1785 годах
в Екатеринославское наместничество было переселено 20 тысяч экономических
крестьян.
С именем Потемкина связано возникновение новых городов. Основанный в
1778 году Херсон должен был стать главной базой строившегося Черноморского
флота, а также портом, связывавшим Россию с Османской империей и странами
Средиземноморья. Верфь начала действовать уже через год — в 1779 году. На
ней был заложен первенец Черноморского флота — 60-пу-шечный корабль «Слава
Екатерины».
На строительстве крепости, верфи, адмиралтейства, административных зданий было занято до 10 тысяч работников, среди которых большинство составляли солдаты, а специалисты (плотники, каменщики, кузнецы) были доставлены из внутренних губерний.
В том же 1778 году на берегу реки Кильчени Потемкин заложил
Екатеринослав — город, призванный закрепить славу императрицы в освоении
края. Уже через четыре года в нем насчитывалось более 2200 жителей обоего
пола, созданы два училища: одно для детей дворян, другое для разночинцев,
основаны два предприятия — кожевенное и свечное. Вскоре, однако, было
обнаружено, что место для города избрали неудачно, и его перенесли на
Днепр. Относительно Екатеринослава Потемкин вынашивал грандиозные планы. Он
предполагал разместить там университет, обсерваторию и 12 промышленных
предприятий, соорудить множество фундаментальных зданий, в том числе
колоссальных размеров храм, подобный собору св. Петра в Риме, «судилище,
наподобие древних базилик», огромные склады и магазины.
Все эти планы не были реализованы, хотя начали строиться даже дома для
профессоров университета. Из предприятий Потемкин успел пустить только
чулочную фабрику, на которой были изготовлены для поднесения Екатерине
шелковые чулки — такие тонкие, что уместились в скорлупе грецкого ореха.
Детищем Потемкина явились также Никополь, Павлоград, Николаев и другие
города.
Основным занятием населения наместничества было земледелие. Об его
успехах можно судить по тому, что оно уже в 1790-х годах превратилось в
экспортера пшеницы и пшеничной муки, правда пока еще в скромных размерах: в
1793 году было продано свыше 264 четвертей пшеницы и пшеничной муки.
Особым попечением Потемкина пользовались ремесло и промышленность. Он проводил покровительственную политику, полагая, что «всякое новое заведение, особливо в крае, никаких еще мастеров не имеющем, требует со стороны казенной поощрения и помощи». Успех здесь был невелик отчасти из-за отсутствия полезных ископаемых, отчасти из-за нехватки необходимых специалистов. Поэтому в наместничестве сосредоточивались промыслы, связанные с обработкой продуктов земледелия и скотоводства; винокурни и кожевенные предприятия, а также кирпичные заводы, которых в 1793 году насчитывалось 26, — новые города предъявляли большой спрос на кирпич и строительные материалы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
