Упомянутая Григорием Александровичем "особая записка", из которой императрица должна была "усмотреть резон" ни слова не говорить о Крыме в письме к союзнику, была вложена в предыдущий документ. Это и есть знаменитая записка Потемкина о необходимости присоединения Крыма к России, частично опубликованная С. М. Соловьевым''.
"Я все, всемилостивейшая Государыня, напоминаю о делах, как они
есть... — предваряет свои рассуждения князь. — Ежели не захватить ныне, то
будет время, когда все то, что ныне получили даром, станем доставать
дорогою ценою... Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли
осторожность с турками по Бугу или с стороной Кубанской, в обоих сих
случаях и Крым на руках... Презирайте зависть, которая Вам препятствовать
не в силах. Вы обязаны возвышать славу России. Посмотрите, кому оспорили.
кто что приобрел. Франция взяла Корсику. Цесарцы без войны у турков в
Молдавии взяли больше, нежели мы. Heт державы в Европе, чтобы не поделили
между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни
обогатить Вас не может, а только покой доставить... С Крымом достанете и
господство в Черном море. От Вас зависеть будет запирать ход туркам и
кормить их или морить с голоду... Сколько славно приобретение, столько Вам
будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так
скажет: вот она могла, да не хотела или упустила"[29].
Брикнер ошибался, полагая, что в момент написания письма Екатерины 10 сентября Россия уже была готова к занятию Крыма. Как видно из приведенного документа, идея присоединения полуострова оформилась в ходе работы над черновиком послания австрийскому императору. До этого войска, вступавшие на земли ханства, предназначались для усмирения бунта подданных Шагин-Гирея.
15 сентября Потемкин вновь оставил столицу, после чего оставался на
юге до восстановления спокойствия в Крыму. Только в конце октября 1782 года
князь возвратился в Петербург. Современный исследователь В. С. Лопатин
полагает, что свой меморандум о необходимости присоединения Крыма к России
Григорий Александрович обдумывал по дороге в Северную столицу, то есть в
октябре[30]. Однако в действительности записка о Крыме — не что иное, как
приложение к черновику письма Иосифу II от 10 сентября, она не могла
возникнуть позднее этой даты. Возможно, Потемкин и обдумывал свой
меморандум по дороге из Херсона в Петербург, но не в октябре, а в августе,
еще до начала усмирения мятежников. В ордере генерал-поручику графу А. Б.
де Бальмену от 27 сентября князь подчеркивал: "Вступая в Крым...
обращайтесь, впрочем, с жителями ласково, наказывая оружием, когда нужда
дойдет, сонмища упорных, но не касайтесь казнями частных людей... Если б
паче чаяния жители отозвались, что они лучше желают войти в подданство Ее
императорского величества, то отвечайте, что Вы, кроме спомоществования
хану, другим ничем не уполномочены, однако ж мне о таком происшествии
донесите"[31]. В этом документе уже заметно стремление Потемкина получить
просьбу жителей ханства о переходе в русское подданство. В записке о Крыме
звучит та же мысль. "Хану пожалуйте в Персии что хотите, он будет рад. Вам
он Крым поднесет нынешнею зимою, и жители охотно принесут о сем
просьбу"[32].
Возможно, к октябрю 1782 года относятся два других документа,
составленных по мотивам сентябрьской записки Потемкина. Вероятно,
Екатерина, заинтересовавшись ею, попросила князя подать свои предложения,
оформленные уже в отдельном документе.
"Татарское гнездо в сем полуострове от давних времен есть причиною
войны, беспокойств, разорений границ наших, издержек несносных, которые уже
в царствование Вашего величества перешли только для сего места более
двенадцати миллионов, включая людей, коих цену положить трудно... — говорил
Потемкин в собственноручной записке — Порта знает уже Ваши виды, о коих с
императором соглашались. . При всяком в Крыму замешательстве должно нам
полное делать против самой Порты приготовление .. Представьте же сие место
в своих руках. Граница не будет разорвана между двух вовеки с нами
враждебных соседств еще третьим. Сколько проистечет от того выгодностей-
спокойствие жителей, господство непрекословное Черным морем... Устье Дуная
будет в Вашей воле. Не Вы от турков станете иметь дозволение ходить Воспор,
но они будут просить о выпуске судов их из Дуная. Доходы сего полуострова в
руках ваших возвысятся — одна соль уже важной артикул, а что хлеб и
вино!"[33]
Второй документ под названием "Рассуждение одного российского патриота
о бывших с татарами войнах и о способах, служащих к прекращению оных
навсегда", был написан рукой секретаря и хранился в Тавельском архиве
Василия Степановича Попова, начальника канцелярии Потемкина. Светлейший
князь предлагал оставить в Крыму "на вечное поселение для защиты... 20 000
пехоты и 10 000 конницы... И быть бы им навсегда военными государственными
крестьянами... Живущим в Крыму татарам объявить, что которые из них
пожелают быть в вечном российском подданстве, те могут остаться на прежних
своих жилищах, а прочим дать на волю выехать вон из Крыма, и переселиться,
куда кто пожелает... Спросить вольницу из донских казаков и из малороссиян,
кто в Крыму жить пожелает... Дозволить селиться в Крыму прочим вольным
христианам: грекам, армянам, валахам и булгарам... Крым назвать прежним его
именем"[34]. Этот документ в сжатом виде излагает всю дальнейшую программу
Потемкина по заселению Тавриды и показывает, что основные черты будущей
переселенческой политики были разработаны князем еще до присоединения
Крыма.
Отправившись в Крым 15 сентября, Григорий Александрович подробно
извещал императрицу обо всем происходившем там. К концу октября спокойствие
на полуострове было восстановлено. Боясь мести Шагин-Гирея, многие мурзы,
участвовавшие "в разврате", как доносил Потемкину русский дипломатический
агент Я. Рудзевич, кинулись к уполномоченным светлейшего князя просить о
защите. "Хану никто бы не приклонился без русских войск", — сообщал
дипломат Шагин-Пйрей после подавления мятежа казнил заговорщиков. Лишь
вмешательство России спасло жизнь родным братьям хана — Батыр-Гирею и
Арслан-Гирею.
Обстановка в Крыму в любой момент грозила новыми волнениями. "Русская
партия" среди татарских вельмож предложила светлейшему князю понудить хана
к отречению от престола и организовать просьбу о принятии жителей Крыма в
русское подданство. Сложилась ситуация, о неизбежности которой Потемкин
писал Екатерине в своей знаменитой записке. 14 декабря 1782 года
императрица подписала секретный рескрипт светлейшему князю о необходимости
присоединить Крым к России "при первом к тому поводе". Небольшая татарская
деревенька по соседству с великолепной бухтой была избрана для основания
военного порта, который в 1784 году получил название Севастополя. "Настал
наиболее удачный момент, чтобы осмелиться и для того надлежит начать
занятием Ахтиарской гавани"[35], — писала Потемкину Екатерина. 20 января
Потемкин приказал де Бальмену занять берега Ахтиярской гавани, а вице-
адмиралу Ф. А. Клокачеву собрать все русские суда, имеющиеся в Азовском и
Черном морях, и с началом навигации войти в бухту Первый шаг к
присоединению Крыма был сделан.
Как Потемкин перехитрил Кауница
Зимой 1782/83 года Екатерина II продолжала переписку с Иосифом II по
вопросу о возможном разделе турецких земель. Потемкин принимал деятельное
участие в работе над текстом посланий императрицы. Венскому кабинету
потребовалось более месяца, чтобы обдумать предложения Петербурга и
выдвинуть собственный проект. 13 ноября Иосиф II направил русской
корреспондентке обширное послание. Австрия готова была принять участие в
разделе европейских территорий Оттоманской Порты. Присоединение к России
Очакова с небольшой областью не могло, как предполагал Иосиф, встретить
серьезных затруднений. Однако образование государства Дакия и возведение на
греческий престол великого князя Константина зависело только от успехов в
предполагаемой войне. Иосиф подчеркивал, что Австрия не станет возражать
против этих намерений союзницы, если Россия поможет приращению ее владений
на Балканах. В Вене желали получить город Хотин с областью, прикрывающей
Галицию и Буковину; часть Валахии, оба берега вверх по Дунаю с городами
Видин, Оршова и Белград; Боснию, Черногорию, часть Сербии и Албании по
линии от Белграда до Адриатического моря. Кроме того, к австрийской
монархии должны были отойти все владения венецианцев "на твердой земле и на
море", что позволило бы Иосифу II иметь свой флот. Венецианцев же император
предлагал вознаградить полуостровом Морея (ныне Пелопоннес), а также
островами Кандия и Кипр. В течение всего декабря петербургский кабинет
готовил ответ. Только 4 января окончательный вариант послания был одобрен
императрицей. Не позднее этой даты могла возникнуть записка Потемкина,
посвященная письму Иосифа II от 13 ноября. "Ежели император обратит на
турков сорок тысяч, сего будет довольно, - писал князь. - Пусть он
вспомнит, с чем мы воевали за Тамань. Отделением много еще у нево останется
против прусского короля... Что берет он в Валахии, это точно то, что Вы
назначили... Венецианские земли могут быть его, но без замены Морей и
Кандии, а то что ж останется Греческой империи? При всем, что сказано,
весьма осторожно смотреть надобно, чтоб Кауниц с французами, откровенностью
о сем деле, не оборотили тем дела, чтоб через них (австрийцев. — О. Е.)
утушить татарские беспокойства, а за сие от Порты получить часть Молдавии к
Сырете реке, на которую они целят очень. Но если они сие возьмут, умолчите
им, да возьмите Крым"[36]. Потемкин угадал, кто является его оппонентом с
австрийской стороны. Пока Григорий Александрович помогал советами
Екатерине, в Вене старый канцлер Венцель Антон Кауниц работал над
черновиками посланий императора в Петербург.
При всей общности конечных стратегических целей России и Австрии на
Балканах существовала значительная разница тактических выгод обеих сторон.
Наиболее глубокое противоречие вскрылось во второстепенном на первый взгляд
вопросе о владениях венецианцев. Россия не могла согласиться на уступку им
Пелопоннеса с прилежащими островами, ибо это фактически перечеркивало идею
воссоздания Греческой империи. Для Австрии же все земельные приобретения не
имели смысла без вытеснения венецианцев с берегов Адриатики, Окончательная
редакция письма Екатерины Иосифу II от 4 января 1783 года содержала
развернутое возражение по вопросу о венецианских землях. Императрица
считала, что расположение Венецианской республики в пользу России и Австрии
в случае войны с Турцией является слишком важным условием успеха, чтобы
лишить ее владений на твердой земле.
Ответ из Петербурга вызвал негодование Иосифа II. Император с
возмущением сказал Кауницу что императрица ведет двойную игру желая его
обмануть. Он точно забыл, что в предыдущем письме в Петербург сам
фактически отказал России во всех притязаниях, кроме Очакова с областью.
Бросается в глаза несоответствие между смелыми проектами союзников и теми
скромными приобретениями, которые они соглашались позволить друг другу
сделать в реальности. Кауницу с трудом удалось придать ответному посланию
императора учтивый характер. Однако письмо все равно должно было, по мнению
Иосифа, доставить России неприятности. Император заявлял, что Турция не
хочет разрыва и склонна к уступкам, поэтому о войне думать не следует.
После этого обмен письмами между Екатериной и Иосифом прекратился на
несколько недель. Затем переписка возобновилась, но о "Греческом проекте"
корреспонденты больше не упоминали ни слова. Однако и предсказанного
прусским королем Фридрихом II разрыва между союзниками не произошло.
Мышеловка захлопнулась
Почему же подготовка присоединения Крыма проводилась Россией в
глубокой тайне от Австрии? Создается впечатление, что союзники настроены
были скорее препятствовать друг другу в приобретении новых земель за счет
Турции, чем совместно ее расчленять. Иосиф II во время своей второй поездки
по России в 1787 году признался графу Сегюру, что Австрия не будет больше
терпеть русскую экспансию, особенно оккупацию Константинополя, поскольку
всегда считала "соседство тюрбанов менее опасным, чем соседство шляп". В
декабре 1782 года Потемкин написал Екатерине записку о возможной экспедиции
русского флота в Архипелаг, которая преследовала цель отвлечь турецкий флот
от немногочисленной черноморской эскадры, которая 20 января должна была
войти в Ахтиярскую гавань. "Отправление флота в Архипелаг (если будет с
турками ныне война) последует не ради завоеваний на сухом берегу, но для
разделения морских сил, — писал Потемкин. — Удержав их флот присутствием
нашего, всю мы будем иметь свободу на Черном море. А если бы что турки туда
и отделили, то уже будет по нашим силам".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
