Почти аналогичная картина вырисовывается и при голосова­нии членов профсоюзов. И среди этой категории трудящихся лейбористы в 1983 г. не смогли получить даже половины голосов, собрав всего 39 %. Для сравнения отметим, что в 1964 г за них голосовало 73 % тред-юнионистов, в 1966 г — 71, в 1970 г. — 66, в 1974 г — 55 и в 1979 г. — 51 % 22. За партию тори было подано 32 % голосов членов профсоюзов, на 1 % меньше, чем в 1979 г., тогда как за социал-демократов и либералов — 28 %, на 15 % больше, чем за одних либералов в 1979 г[63].

Значительно большим успехом могли похвастаться консерваторы среди тех рабочих, которые в годы “просперити” приобрели собственные дома, переехали в пригороды и фактически оторвались от традиционной рабочей среды Согласно тем же, проведен­ным в день выборов, опросам, за лейбористов проголосовало всего 28 % рабочих, имеющих собственные дома или квартиры. Такой же процент голосов среди них получили и партии Альянса. Зато консерваторам удалось значительно превзойти как тех, так и других, набрав почти половину (47 %) голосов[64].

Как видно из этих данных, пропаганда идей “нации собственников”, равно как и конкретные шаги, нацеленные на их реализацию, при­несла консерваторам вполне ощутимые дивиденды и позволила достаточно глубоко вторгнуться в лейбористский электорат. Есть все основания полагать, что и среди рассмотренных выше двух других групп (квалифицированные рабочие и члены профсоюза) львиную долю голосовавших за консерваторов составила именно эта наиболее преуспевшая часть рабочего класса

Утратив значительную часть поддержки рабочих, лейбористы не компенсиро­вали ее за счет других отря­дов трудящихся. Более того, процент голосовавших за них низших служащих, объектив­но являющихся частью рабо­чего класса, оказался также самым низким за послевоен­ную историю Великобрита­нии и составил всего 17 %, а доля поддержавших их лиц интеллигентских профес­сий снизилась почти вдвое против обычного и оказалась равной 11 %[65].

Следствием столь резкого сужения социальной базы лейборизма явилось не менее разительное сокращение его территориальной базы. Отно­сительно прочными бастио­нами лейборизма остались лишь традиционные промыш­ленные районы Шотландии, Уэльса и Северной Англии, где преобладают старые, тер­пящие кризис отрасли уголь­ная, металлургическая, ма­шиностроение. Что же каса­ется Южной и Средней Анг­лии, где в основном располо­жены новые отрасли про­мышленности, а также пред­приятия и учреждения сферы обслуживания, то здесь лей­бористские кандидаты в це­лом ряде случаев так и не смогли занять даже вторые места[66]. Не пошло на пользу им и то, что незадолго до выборов консерваторы изменили границы избирательных округов.

Концентрация лейбористских избирателей на сравнительно ограниченных территориях помогла им при существующей избира­тельной системе избежать сокрушительного поражения и провести непропорционально большое число кандидатов в парламент. Но она же поставила под вопрос влияние партии в регионах, наиболее перспективных в экономическом и социальном плане.

В свете изложенных выше фактов и обстоятельств представ­ляется вполне закономерным и обоснованным вывод известного британского политолога левой ориентации А. Гэмбла, который писал о том, что выборы продемонстрировали глубокий раскол лейбористской базы, что создание СДП не просто означало раз­межевание внутри парламентской фракции, но и в лейбористских низах[67]. Последнее замечание, однако, верно лишь постольку, поскольку оно касается избирателей партии, но отнюдь не ее членов. Своеобразие ситуации, сложившейся в результате выхода “•социал-демократов” и оформления их в самостоятельную партию, состоит в том, что, завербовав примерно десятую часть парла­ментской фракции и переманив на свою сторону значительную часть электората лейбористов, лидерам СДП не удалось “увести” ни одной местной организации. Крайне мало перешло к ним и рядовых членов этих организаций и ни одного входящего в лейбористскую партию профсоюза. Согласно проводившимся в тот период обследованиям, процент бывших лейбористов среди членской массы СДП весьма не велик, основная часть рядовых социал-демократов ранее не имела твердых партийных привязанностей.

Помимо раскола оппозиции и, вследствие этого, невозможности создания реальной альтернативы консерваторам,  победу тори предопределила мощная пропагандистская кампания средств массовой информации в их поддержку, решительные действия правительства во время “фолклендского кризиса” и отмеченные уже сдвиги в социальной структуре. 

Стремясь извлечь уроки из двух поражений подряд, лейбористское руководство, актив партии попытались внести соответствующие коррективы в ее деятельность. Уже осенью 1983 г. партия избрала нового, относительно молодого и энергичного лидера, приемлемого для обоих основных течений и преисполненного стремления восста­новить ее единство и боеспособность. Новый лидер с самого начала взял курс на приспособление идеологических и програм­мных установок партии к национальным традициям, с одной сто­роны, и состоянию широкого общественного мнения — с другой. В позициях, занимаемых Н. Кинноком, равно как и в эволюции его взглядов, довольно адекватно отразились те общие измене­ния, которые претерпели после 1983 г. программные и политические установки партии. Начатая сразу же после выборов работа по обновлению этих установок привела к принятию ряда документов, довольно существенно меняющих сложившийся в начале 80-х годов облик партии. Среди них такие, как программное заяв­ление “Новая Британия — новое партнерство”[68], делающее упор уже не на национализации и перераспределении собственности и власти, а на укреплении социального мира в целях достижения общенациональных целей, и прежде всего быстрой модернизации всей экономики, решения резко обострившихся социальных про­блем. Вместо обязательства, содержавшегося в документах начала 80-x годов о выходе из ЕЭС, с 1984 г. в официальных документах, статьях и выступлениях руководящих деятелей партии (включая занимающих умеренно левые позиции) все больше акцентировалась необходимость разработки и осуществления “европейского” варианта решения экономических и социальных задач. Особое значение придавалось вопросам подготовки и переподготовки рабо­чей силы. В идейно-теоретическом плане большое внимание стало уде­ляться возрождению на современной основе концепций муници­пального и кооперативного социализма, тщательно изучался опыт предприятий, находящихся под контролем муниципалитетов (в том числе распущенного консерваторами весной 1986 г. совета Боль­шого Лондона). Более активно стали разрабатываться проблемы экономической демократии. Тем самым партия и ее руководство пытались преодолеть этатистский крен, преобладавший в после­военные десятилетия.

Предпринятые лейбористами усилия, казалось, начали прино­сить плоды. С весны 1985 г. они стали опережать консерваторов в опросах общественного мнения, “переигрывать” их на местных и дополнительных парламентских выборах. Однако уже с осени 1986 г. положение стало вновь довольно резко меняться в пользу консерваторов. И данные опросов, и результаты местных и дополнительных выборов начали обнаружи­вать слабость позиций лейбористов, ненадежность их успехов. Уровень оказываемой им поддержки, поднявшийся с весны 1985 г. выше 35%-ной отметки (но так ни разу и не достигший 40%), вновь опустился за эту критическую черту. Несмотря на актив­ную предвыборную кампанию, партия не смогла сколько-нибудь существенно укрепить свои позиции и в общем и в целом осталась на прежних рубежах[69]. Мало чем отличался от резуль­татов 1983 г. и исход выборов 1987  года (как и предыдущие, они были проведены за год до истечения срока полномочий парламента) для других партий. Консерваторы в целом удержали свои позиции, что же касается партий Альянса, то при сравнительно небольшом снижении числа поданных за них голосов их престижу и амбициям был нанесен довольно сильный удар.

Итоги выборов 1987 г., несмотря на то что они практически ничего не изменили в раскладе политических сил, поставили перед всеми партиями довольно острые проблемы, причем в особо сложном положении оказались оппозиционные партии. Лейбористы оказались не в состоянии преодолеть “кризис дове­рия” и выйти на уровень поддержки, характерный для трех первых послевоенных десятилетий, партии “центра” не сумели реализо­вать своей заявки на роль полноправного участника борьбы за правительственную власть.

 Перед лейбористами еще острее, чем после выборов 1983 г., встал вопрос о расширении своей социальной базы. Выборы 1987 г. продемонстрировали по-прежнему крайне низкий уровень под­держки лейбористов в районах Южной и Средней Англии, где они получили всего 24 % голосов. На юго-востоке страны за них проголосовала еще меньшая часть избирателей — всего   16,8 %. В результате такого рода распределения электората сохра­нилась не просто диспропорция в соотношении голосов, но и крайне опасная для лейбористов концентрация основного контин­гента их избирателей в наименее перспективных с точки зрения социально-экономического и политического положения слоев и групп населения. Согласно данным проведенных в день выборов 1987 г. обследо­ваний, доля голосов квалифицированных рабочих, поданных за консерваторов, возросла до 40 %, а у лейбористов осталась на том же уровне (36 %). Полученный же лейбористами некото­рый прирост голосов среди неквалифицированных рабочих и беднейших слоев населения (который возрос с 43 до 48 %) лишь еще более усилил диспропорцию в их социальной базе[70].

Однако консерваторы, несмотря на успех на трех подряд выборах., едва ли имели основания почивать на лаврах. В ряде регионов, где сосредоточены в основ­ном переживающие кризис старые отрасли промышленности, тори оказались в политической изоляции. Так, в Шотландии им удалось получить большинство лишь в 10 из 70 избирательных округов. В крупнейших городах Северной и Северо-Западной Англии, таких как Манчестер, Ливерпуль, Ньюкасл, правящая партия вообще оказалась не в состоянии провести в парламент ни одного своего кандидата. Значительно снизилась ее поддержка и в Уэльсе, где в последние годы также обострились социально-экономиче­ские проблемы, возросла безработица[71].

Анализируя причины постигших партию лейбористов неудач, ее руковод­ство пришло к выводу, что главной из них явилась неспособность преодолеть сложившийся у большинства избирателей стереотип лейборизма как политической силы, отставшей от требований времени. Поэтому главный упор после выборов 1987 г. был сделан на том, чтобы идти еще более решительно, чем это было сделано в 1983—1986 гг., по пути обновления его программных и политиче­ских установок, приведения их в соответствие с изменившимися потребностями и настроениями широких масс избирателей. Для решения этой задачи, считало лейбористское руководство, необходимо прежде всего утвердить в партии гегемо­нию “умеренных”, т.е. центристских и левоцентристских, сил. Именно в данном контексте следует рассматривать осуществлен­ные вскоре после всеобщих выборов меры по ограничению полно­мочий местного партийного и профсоюзного актива (главной опоры левого крыла) в деле выдвижения кандидатур на выборы в парламент, по повышению роли парламентской фракции.

Что касается идейно-политической платформы партии и ее про­граммных установок, то в соответствии с решениями ежегодной конференции 1987 г. Национальным исполкомом было создано 6 исследовательских групп, призванных выработать новые или обновленные позиции по основным вопросам внутренней и внешней политики партии. Еще до опубликования результатов работы указанных групп вокруг всего комплекса подлежащих критиче­скому пересмотру проблем в партии развернулась острая фракционная борьба. Недовольная общим направлением идейно-полити­ческой эволюции партии группа “твердых” левых во главе с А. Бенном выступила с резкой критикой в адрес партийного руководства. Весной 1988 г. А. Бенн и Э. Хеффер выдвинули свои кандидатуры на пост лидера и заместителя лидера. Состоявшиеся в период проведения очередной партийной конференции осенью 1988 г. выборы принесли убедительную победу Н. Кинноку, получившему 88,6 % голосов, его заместитель Р. Хаттерсли собрал 66,8 %. За А. Бенна было подано 11,4 %, Э. Хеффера — 9.5 %. Еще один претендент на пост заместителя лидера, Д. Прескот, придерживаю­щийся левоцентристской ориентации, получил 23,7 %[72].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27