Вывод:
После распада СССР и экономического кризиса А.Акаев и местные элиты не имели другой возможности быстро разбогатеть, иначе как открыв страну для иностранного кредитования, причем не только экономики, но и собственно демократических реформ. А если бы такая возможность была, то они, возможно, на демократизацию и не рискнули бы. Об этом же, кстати, заявила дочь А.Акаева Бермет в московском Карнеги-центре 30 марта 2006 г. на своей пресс-конференции, посвященной годовщине «революции тюльпанов». «Бедным странам, - считает Бермет, - только и остается, что искать выхода к процветанию через демократизацию». То есть, получение западных кредитов.
Еще более откровенно высказался на этот счет сам А.Акаев, будучи феврале 1992 г. с визитом в Туркменистане. В выступлении, переданном по туркменскому телевидению, президент Кыргызстана прямо признал, что «завидует вертикали, созданной С.Ниязовым за столь короткое время», посетовав, что он в своей стране такого себе позволить не может[92].
В тоже время, когда говорят об устойчивом развитии, не следует забывать, что речь не обязательно может идти о восходящем, прогрессивном направлении развития. Устойчивым может быть и развитие по нисходящей линии, развитие регрессивное, причем не только в локальном, но и в глобальном масштабе.
Аграризация, дезиндустриализация, дезурбанизация, резкое относительное и абсолютное сужение инвестиционных процессов, сокращение сферы образования и здравоохранения, потеря очень значительной части научного потенциала – все эти и связанные с ними тенденции в обычных, «нормальных» условиях свидетельствуют о нарастании регрессивных закономерностей в жизни государств, обществ, массовых социальных групп, которые вели не к модернизации, а скорее к традиционализации, примитивизации и даже архаизации экономики и социальной структуры Киргизии.
Все эти процессы отражали в основном регрессивные сдвиги в социально-экономических структуре страны и соответствовали тем значениям аграрной занятости и урбанизации, которые они имели в конце 50-х годов, то есть 40 лет назад.
И если бы в Кыргызстане происходили только такие изменения, можно было бы ограничиться подобным выводом.
Однако два обстоятельства делают такой вывод недостаточным и даже неверным. Во-первых, часть этих тенденции оказались, необходимыми для исправления глубоких структурных перекосов и деформаций, достигших своего максимума к концу существования социалистической экономики СССР.
А, во-вторых – и это более важно, – в 90-х годах Киргизии происходил процесс формирования и развития новых, рыночных по своему характеру, структур и институтов. Обычно, анализируя развитие стран центральноазиатского региона в этот период, употребляют термин реформирование экономической и социально-политической структуры[93]. Однако по характеру и глубине преобразований (идущих, разумеется, с разной интенсивностью в каждой из стран, равно как и в каждой из сфер экономической и социально-политической жизни) этот процесс носит революционный характер, ибо знаменует переход от одной системы, связанной с тотальным огосударствлением собственности, а также общественной и политической жизни, к другой, характеризующейся преобладанием частной собственности и демократических форм в социальной сфере и системе управления. Разумеется, этот процесс не только не был завершен, но по ряду критериев даже находится лишь на начальные стадии.
Но эти объяснения, в сущности, не меняют того факта, что, например, снижение удельного веса и даже общей численности горожан, сокращение промышленно-производственной занятости, научной деятельности, образовательного пространства, разрастание примитивных форм хозяйствования в аграрной сфере или товаропроводящей сети – с точки зрения объективно-исторического развития и в современных условиях – свидетельствуют о нарастании (пусть временном) регрессивных, а не прогрессивных тенденций и закономерностей.
Так же можно говорить о том, что руководство не смогло провести эффективную реструктуризацию экономки страны в новых экономических условиях, что спровоцировало экономический кризис, кардинально изменивший систему ценностей киргизского общества. На первое место в массовом сознании вышли ценности традиционного, отчасти религиозного общества, а также установка на выживание (в отличие, например, от стран Западной Европы, где основная установка в массовом сознании – прежде всего на саморазвитие). Помимо этого, кризис поставил под сомнение возможность самого процесса модернизации страны. Можно даже констатировать, что при сохранении далее подобных тенденций ее некому было бы проводить – в стране просто не осталось бы специалистов. В новых условиях была необходима четкая, понимаемая всем обществом стратегия, вектор развития, которой, к сожалению не было.
Роберта Кайзер в статье в газете «Вашингтон пост» так охарактеризовал ситуацию в Киргизии:[94]
1. «В первые годы независимости Кыргызстан завоевал благосклонность США и европейских правительств, Всемирного банка и Международного валютного фонда, сделав серию ощутимых шагов, которые показались серьезным выбором».
2. «В то же время, несмотря на годы поддержки со стороны западных государств и международных финансовых организаций, экономика Кырыгзстана сползает вниз и перспективы ее безрадостны. Коррупция повсеместно, и в глубокой вовлеченности в нее политические критики обвиняют семью Акаева».
3. «…до того, как около пяти лет назад[95] Тойгонбаев стал членом семьи Акаевых, коррупция, связанная с первой семьей, ограничивалась продажей руководящих постов. По словам Толекан Исмаиловой, гражданского активиста и исполнительного директора движения «Гражданское общество против коррупции», цены на такие посты были хорошо известны: место губернатора области $60 000, а акима или главы администрации района - $15 000. «Коррупция - это самая большая проблема - говорит Мамераим Дуванаев, 42-летний редактор одной из ошских областных газет. - Все руководители только и хотят набить свои карманы». Акаев признал, что коррупция – «это проблема, и сказал, что его правительство решительно настроено на борьбу с ней».
4. «Многие оппозиционеры в Бишкеке … считают, что стране нужна не смена президента под давлением общественности, а смена системы, надежные демократические институты вместо авторитарного правления. Тем не менее антиакаевские настроения продолжают расти. Тем временем, согласно официальным статданным, в первой половине 2002 г. ВВП Кыргызстана уменьшился. Промышленность, развитая в советские времена, развалилась, местное предпринимательство слабо, уровень безработицы высок, а кыргызские пенсионеры живут на $6 в месяц. Сотни бизнесменов свернули свои малые предприятия и переехали в Казахстан, где законодательство и коррупция мешают не так сильно».
Резюмируя, к началу 2005 года киргизское общество не видело ни экономических, ни социальных перспектив в том курсе, который проводился существующим на тот момент времени руководством страны, что создавало предпосылки и контекст для начала революции Тюльпанов.
Глава II. «Революция Тюльпанов» - ход событий.
Общественный строй, сформировавшийся в Киргизии к марту 2005 года, отличался ярко выраженным неравенством распределения власти и собственности, отсутствием социальных связей между группами населения, системы общественного контроля над деятельностью президента, его окружения и официальных властей. Такой порядок оказался внутренне консервативным, ориентированным не на дальнейшее развитие, а на самосохранение правящей элиты и укрепление ее позиций.
Важнейшим условием формирования этой общественной системы авторитарно-кланового управления страны была социальная пассивность населения. Тяготы адаптации к новым реалиям подавляли интерес к участию в политической и социальной жизни, а это позволяло правящей элите навязать населению свою повестку дня, которая подавалась как неизбежность выбора между плохим и очень плохим. Причем в образе меньшего из зол выступала сама власть - несправедливая, вороватая, неэффективная, но зато сохранившая стабильность в обществе и дававшая возможность людям выживать. Роль большего зла отводилась, как правило, противникам существующей власти в лице радикальной оппозиции, фундаменталистов, националистов, деструктивных элементов и так далее. С ними тесно связывались перспективы неопределенности, хаоса, гражданских войн и политических репрессий.
Вступление в XXI век в Кыргызстане и на всем постсоветском пространстве ознаменовалось тем, что обозначился экономический рост, однако, при утвердившейся системе общественных отношений, его плодами снова воспользовалось значительное меньшинство - элита. В то же время экономический рост повысил планку ожидания среди широких масс, особенно обедневших. В новых условиях клановый характер власти, ее не подотчетность общественности, бюрократизм стали восприниматься особенно остро. В результате монополизации власти узким кругом лиц, власть приобрела семейный характер, появился фаворитизм, что привело к серьезному сужению социальной базы этой власти.
Постепенно возникли слои недовольных. Прежде всего, они формировались среди политических деятелей и кланов, утративших возможность влияния на государственные решения; среди деловых слоев, столкнувшихся с серьезными препятствиями на пути развития своего бизнеса и угрозой захвата его семейной властью и фаворитами Акаева; среди демократической общественности, наблюдающей откат от демократических целей и ценностей; среди молодежных организаций из-за отсутствия перспектив для продвижения по профессиональной и социальной лестнице. Соединение протестов всех этих групп недовольных высокомерием и нежеланием элит изменяться, вступать в диалог с обществом, реагировать на общественные запросы и вызовы в рамках действующих демократических процедур обернулось тотальным отторжением существующего режима и создало критические условия для революционных преобразований[96]. Это в конечном итоге привело к событиям 24 - 25 марта 2005 года, получившим название «Революция Тюльпанов».
Предпосылки конфликта.
Таким образом, следующие факторы явились предпосылками к конфликту:
§ отсутствие мобильности в политической среде и закрытость существовавшей политической элиты;
§ глубоко укоренившиеся в стране коррупция, семейственность и клановость, пронизывавшие всю систему социальных, политических и экономических отношений;
§ противоречия между более обеспеченным (по киргизским меркам) севером и бедным югом, обострявшиеся засильем «северян» в органах власти и управления.
§ на фоне этих противоречий - слабость центральной власти и органов правопорядка, отсутствие эффективной системы управления страной, утрата чувства реальности в среде управленческой элиты страны;
§ тяжёлое экономическое положение населения.
Хронология событий.
Противоречия, явившиеся предпосылками конфликта, чрезвычайно обострились к моменту проведения парламентских выборов 27 февраля 2005 года. Обострение было связанно с предшествовавшей выборам острой политической борьбой, вызванной нереализованностью и невозможностью реализации амбиций и притязаний оппозиции в условиях существующей политической системы. Парламентские выборы 27 февраля 2005 года явились ключевым событием, и потому могут считаться первым этапом в истории Киргизской революции. Дальнейшие этапы хронологии были выделены в соответствии с важнейшими событиями, имевшими место с 27 февраля (парламентские выборы) по 12 мая (объединение Ф.Кулова и К. Бакиева в ходе президентской гонки).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24
