«Трактата общей социологии» Парето. Но если у Парето социология выступает в духе Конта как некое обобщенное выражение всех наук, исследующих общество, то Моска по сути не выделил предмет социологии из всего комплекса политологических исследований. Предложенное Контом содержание предмета социологии Моска расценил как слишком широкое и неопределенное и предпочел назвать ее политической наукой. Ее главной задачей он считал исследование устойчивых тенденций, определяющих устройство политической власти, ибо система власти во многом говорит нам о том, что представляет собой общество в данное время и почему оно развивается в таком, а не в ином направлении.
Критерием научности универсальной политической теории Моска считал наличие в ней комплекса признаваемых всеми исследователями и не подвергаемых сомнению истин и использование ею универсального метода, основные требования которого состоят в следующем: а) полном исключении субъективной компоненты из познавательного процесса в области политики и истории; б) абстрагировании от убеждений, распространенных в данную эпоху и связанных с принадлежностью к какому-либо «социальному и национальному типу»; в) опоре на возможно большее число фактов. Но таким требованиям не удовлетворяли исследования самого Моска; по замечанию Б. Кроче, в них наилучшие результаты получены «методом, отличным от индуктивного и натуралистического» [8, IX]. В действительности любой исследователь, даже прокламирующий свою абсолютную объективность, не может избежать субъективности. Так, используемые Моска основные понятия: политического класса, социального типа и политической формулы — не были взяты непосредственно из исторической реальности, но были сконструированы исследователем и в этом смысле — субъективны.
Социологическая теория политического класса
Содержание используемого Моска понятия «класс» не совпадает с марксистской трактовкой, поскольку за основу берется не экономический признак, но положение, занимаемое в иерархии власти. Факт наличия отношений между управляющими и управляемыми не требует каких-либо доказательств. Эти две группы людей существовали и существуют в любом обществе с начала цивилизации, причем численно правящий класс всегда значительно меньше управляемого им большинства. Именно с этих очевидных положений Моска начинал свое исследование. Он исключил системы, при которых «все в равной мере были бы подчинены только одному человеку, или же в равной мере и без всякой иерархии ведали бы политическими делами» [8]. «...Даже если мы предположим, что недовольная масса может свергнуть с престола правящий класс, то тогда внутри нее самой неизбежно появится новое организованное меньшинство, которое станет выполнять функции вышеназванного класса. Иначе бы разрушились любая организация и любое общество» [8].
Моска согласился со Спенсером в том, что во всякой политической
организации общества сосуществуют элементы демократического, монархического
и аристократического принципов правления, и отверг идею •народовластия,
которую поддерживало идущее от Руссо демократическое течение. Но если легко
признать невозможность для одного индивида властвовать без опоры на
меньшинство, защищающего свои и его, индивида, интересы, то, как полагал
Моска, значительно труднее принять утверждение, что именно меньшинство
властвует над большинством, но не наоборот. Для доказательства Моска
выдвигал следующее положение: меньшинство властвует потому, что оно
организованно, а большинство не имеет власти и не способно на
самоорганизацию, так как оно — большинство. Превосходство организованного
меньшинства над неорганизованным большинством рассматривалось Моска как
некий неизменный и вечный исторический закон, что вполне отвечает
методологии позитивизма, критикуемого им во многих других отношениях.
Кроме преимущества в организации, представители правящего класса отличаются от управляемой массы и определенными качествами, «дающими им материальное, интеллектуальное, а также моральное превосходство» [8]. Моска считал воинскую доблесть именно тем качеством, которое в примитивных обществах легче всего позволяло индивиду войти в правящий класс. Теорию внешнего насилия он отвергал и, вопреки позитивистскому методу, обращался не только к исследованию классовых отношений, но и к проблеме образования классов. Здесь он был вынужден признать, что в этом процессе наряду с военными походами и завоеваниями большую роль сыграло появление частной собственности на землю.
В своих «Элементах политической науки» Моска выделил два типа
политических организаций. При феодальном типе общество состоит из множества
мелких, способных быть самодостаточными, социальных общностей
(«агрегатов»), а управленческие функции не разделены или почти не
разделены. Так, средневековый феодал являлся одновременно земельным
собственником, командиром вооруженного отряда, судьей и управляющим в своем
феоде. Бюрократическому типу свойственны централизация власти, наличие
особого управленческого аппарата (штат оплачиваемых чиновников), детальное
разделение функций и обязанностей. Но между богатством и властью существует
взаимозависимость, и «как политическая власть создает богатства, так и
богатства создают власть» [8]. Эту связь не нарушает развитие
демократического процесса.
Теория правящего класса у Моски
Правящие классы стремятся не только к приобретению и сохранению
богатства, но и претендуют на ключевые позиции в распространении и
использовании научных знаний, к господству в духовной сфере. Несмотря на
определенную демократичность церкви, и в ней образуется особый класс
«священнической аристократии». В любом обществе действует тенденция к
образованию «наследственных каст» правящего класса. Но чем можно объяснить
деградацию господствующего класса и появление на его месте нового? Основные
причины потери господствующего положения любым классом состоят, с точки
зрения Моска, либо в утрате качеств, благодаря которым он пришел к власти,
либо в их неадекватности новой социальной среде.
Моска, вдохновленный работами Н. Макиавелли и И. Тэна, считал генеральной линией развития общества борьбу двух тенденций: стремления господствующего класса удержать и передать по наследству власть и стремления нового класса изменить соотношение сил. Чередование в обществе тенденций к стабилизации и обновлению создает некое ритмическое развертывание исторического процесса.
Прерывание «замкнутости» социальной системы вследствие контактов с
другими народами, войн, новых религиозных и идейных движений или иных
причин ведет к тому, что «наиболее активные, ловкие и смелые» выходцы из
низов начинают пробиваться на верхние ступени социальной лестницы.
«Молекулярное обновление политического класса» сохраняется до тех пор, пока
не наступит новый «период социальной стабильности».
Моска отвергал идею об активном вмешательстве социолога, о необходимости оказывать влияние на ход человеческой истории во имя улучшения жизни человечества, это противоречило бы ранее изложенным его исследовательским принципам. При таком вмешательстве пришлось бы руководствоваться индивидуальными «вкусами» и предпочтениями, что могло бы внести в действия исследователя субъективные моменты. Ведь ни один политик не остается беспристрастным арбитром. Кроме того, поиск путей улучшения жизни простых людей — дело необычайно трудное. Не ясно, когда они менее несчастны: во время застоя, когда каждый от рождения остается на своей ступеньке социальной лестницы, или при обновлении и революции, когда жизнь усложняется, но каждый может добиваться, а кое-кто и достигать изменения своего положения на более высокое.
Общество и государство. Проблема бюрократии
Рассматривая особую роль политической организации как главного
фактора, определяющего степень юридической защищенности членов общества,
Моска пришел к выводу, что она несомненно зависит от уровня
цивилизованности народа и его интеллектуального и экономического развития.
В любом деспотическом режиме, считал Моска, действует принцип унификации.
Для деспотизма всегда характерны абсолютное превосходство какой-либо одной
политической силы, преобладание одной упрощенной концепции устройства
государства и строгое проведение одного-единственного принципа в правовой
области, будь то «божественное право» или уверение в народовластии.
Несмотря на то что тирания — «самый худший вид политического режима»,
Моска считал, что она все же предпочтительнее анархии, т. е. «отсутствия
всякого режима» [1, 179]. Возможность наступления тирании позволяет
предотвратить равновесие политических сил и функционирование политической
системы в соответствии с принципом разделения властей, предложенным
Монтескье. Хотя в прошлом существовали различные деспотические режимы, они
не могут идти ни в какое сравнение с теми возможностями, которые
открываются в новую эпоху перед классом, получившим «монополию на богатства
и вооруженные силы» благодаря «централизованной бюрократии и регулярной
армии». Так «...может сложиться деспотизм в наихудших его проявлениях, т.
е. варварская и примитивная форма правления, имеющая в своем распоряжении
инструменты современной цивилизации» [1, стр. 223].
К чему ведет подобный процесс? В истории Моска видел достаточно примеров пагубности для общества его излишней бюрократизации, которой сопутствует рост претензий военного класса и бюрократических слоев, прибирающих к рукам производство. Рост налогов с классов — производителей благ — может привести к сильному снижению их индивидуального дохода, к сокращению производства. Этому будут сопутствовать рост эмиграции и уменьшение рождаемости, и как итог — внутреннее истощение социального организма.
Моска сравнивал общества, организованные по феодальному и по
бюрократическому принципу, и пришел к выводу, что феодальное общество, как
менее организованное и более склонное к автономии, требует от его
правителей более сильных личностных качеств, чем бюрократическое.
Устойчивость последнего нередко сохраняется даже тогда, когда отвергается
старая политическая формула и ищется новая, в то время как первое, если оно
находится в окружении более организованных государств, «легко может быть
поглощено ими в один из многих периодически повторяющихся кризисов
центральной власти» [1, 234]. Знакомясь с логикой рассуждения Моска, легко
сделать вывод, что оба политических типа, достигая полного развития,
деградируют. Одинаково пагубны для общества неустойчивый законченный
феодальный тип и ведущий к разрастанию аппарата управления и к разрушению
производящих слоев законченный бюрократический тип.
Какие выводы делает Моска? Он отвергал идеи о построении пролетарского
государства, поскольку оно неизбежно переродится в крайне
бюрократизированное государство. «Нам не следует создавать себе иллюзий о
практических последствиях режима, при котором были бы неразрывно связаны и
присвоены одними и теми же людьми управление экономикой, производством и
распределением и политическая власть. ...Если все средства производства
окажутся в руках правительства, чиновников, которым поручат ведать
производством и распределением, т. е. если они станут арбитрами во благо
всех людей, то нигде и никогда не возникнет более могущественной олигархии,
более сильной мафии, чем в таком обществе...» [1, 245-248). В переиздании
«Элементов» в 1923 г. Моска дополнил этот текст строками о том, что
превращение коммунистического режима в «чудовищный деспотизм» состоялось в
России.
Однако что же необходимо для того, чтобы общество имело «относительно совершенную политическую организацию»? Основное условие — наличие большого по численности среднего класса, т. е. людей, занимающих устойчивое материальное положение. В Древнем Риме это были мелкие собственники — плебеи, в Англии это средние капиталисты, в США — зажиточные фермеры. В переиздании «Элементов» Моска отмечал, что первая мировая война заметно ослабила эти слои в ряде стран Западной Европы, что вызвало трудности в развитии представительных режимов. Итальянский социолог не писал о том, что нормальное функционирование представительного режима предполагает наличие в стране гражданского общества, формирующего средний слой, хотя этот вывод сам собой напрашивается из логики его рассуждений.
