репутацию пострадавшего. Клеветнические измышления - это элемент
объективной стороны преступления. К тому же Н.Н. Афанасьев не указал, что
клеветнические измышления должны носить опорочивающий характер.
Клевета и оскорбление относятся к деяниям, не имеющим предмета
преступления[21].
2. Объективная сторона клеветы
Проанализируем признаки объективной стороны клеветы.
Деяние.
Сведения. Формы выражения клеветы различны. Она может быть устной или
письменной, она встречается в анонимных заявлениях, в печати, в том числе
стенной, в передачах телевидения и радио и т.д. Клеветнические измышления
можно найти и в официальных документах, приказах, представлениях
должностных лиц, ответах на запросы и жалобы и др.[22]
Клеветнические измышления могут касаться фактов, якобы происходивших
в прошлом или имеющих место в настоящее время. Сообщение о фактах, которые
могут возникнуть в будущем, клеветой не является. В них могут содержаться
сведения о каких-либо конкретных фактах, например, о совершении лицом
преступления, но они могут носить и обобщенный характер. Так,
клеветническое измышление может выразиться в утверждении, что лицо получало
взятки.
Ложность. Ложность сведений означает, что сведения не соответствуют
действительности. Для придания правдоподобности, соответствия
действительности в заведомо ложные сведения могут быть "добавлены"
отдельные фрагменты реальности. Однако это не имеет значения с точки зрения
уголовной ответственности за клевету.
Распространение. С объективной стороны клевета состоит в
распространении заведомо ложных, порочащих другое лицо сведений, т.е.
представляет собой действие - сообщение указанных сведений хотя бы одному
постороннему лицу независимо от того, получило ли эта информация дальнейшее
распространение. Клеветнические измышления могут быть переданы любому
человеку, в частности, должностному лицу, в том числе представителю власти.
Так, Ш. сообщила начальнику отдела заведомо ложную информацию о том, что
работника К. застали в помещении учреждения в интимной обстановке с
мужчиной[23].
В тех случаях, когда подобные измышления были сообщены только самому
потерпевшему, состав клеветы отсутствует, но совершенное может быть
квалифицировано при наличии необходимых признаков как оскорбление.
Обман. С юридической точки зрения, безразлично, был ли человек,
распространяющий ложные сведения, порочащие другое лицо, их автором или он
использовал чьи-то выдумки. Хочу немного отойти от рассмотрения признаков
деяния. Несет ли автор ложных измышлений ответственность только за
авторство? Я говорю о той ситуации, когда лицо передал эти измышления, с
оговоркой, что они ложные. Естественно нет. Я предлагаю выделить в качестве
обязательного признака объективной стороны, такой признак, как способ
совершения преступления – в виде обмана. Поскольку просто распространение
сведений, при ясном понимании всеми того, что они ложные, например, шутка,
преступлением по сути не являются (если отсутствует состав оскорбления).
Можно провести аналогию с угрозой насилия – она должна осознаваться как
реальная.
Порочность. Порочностью считается нарушение норм нравственности,
закона, обычаев человеческого общения. Как считают некоторые советские
юристы, в ходе самого рассмотрения дела "для суда не является обязательной
оценка потерпевшим распространяемых в его отношении ложных сведений"[24].
По мнению Н.А. Придворова, "субъективная оценка фактов не всегда
соответствует объективной их оценке"[25]. Если в отношении человека
распространили какие-то заведомо ложные сведения, которые он субъективно
считает порочащими его честь, достоинство или деловую репутацию, то это еще
не значит, что они являются таковыми объективно. К этой позиции, в
частности, сводится смысл постановления Пленума Верховного Суда СССР от 17
декабря 1971 г., который "разъяснил, что порочащими надо считать такие
сведения, которые умаляют честь и достоинство гражданина или организации в
общественном мнении или мнении отдельных граждан с точки зрения соблюдения
закона, правил социалистического общежития и принципов коммунистической
морали"[26]. Это позволило Н.А. Придворову утверждать, что "вопрос о том,
являются ли распространяемые сведения позорящими данное лицо, решается
судом на основе правосознания с точки зрения принципов коммунистической
морали"[27]. Нужно отметить, что в советские годы подобная позиция была
господствующей. Так, например, А.В. Белявский полагал, что "в каждом
конкретном случае судьи должны исходить из закона, правил социалистического
общежития и морали, своего правосознания и нравственных воззрений"[28].
Исходя из этого, он расшифровывал и понятие порочащих честь,
достоинство и деловую репутацию лица сведений, под которыми подразумевал
такие сведения, "которые приписывают человеку нарушение своего долга или
несоответствие тем требованиям, которые закон и правила социалистического
общежития и морали предъявляют ему как человеку, члену определенной
общности". На этом же настаивали и другие советские юристы, утверждая, что
"действия должны рассматриваться как порочащие честь и достоинство, если
они противоречат закону, правилам социалистического общежития или
моральному кодексу строителя коммунизма"[29].
Никто, ни один здравомыслящий адвокат, будь он даже трижды
коммунистом, не станет спорить с тем, что сегодня совершенно неправомерны
отсылки к коммунистической морали и нравственности или к правилам
социалистического общежития. Они, конечно же, будут исходить из того, что
из сферы правового регулирования отношений, связанных с клеветой, в прошлое
ушли коммунистическая мораль и нравственность, правила социалистического
общежития, а не решающее значение морали и нравственности как таковых.
Предполагается, что устаревшую коммунистическую мораль и нравственность
сменила новая мораль, основанная на "общечеловеческих ценностях".
То есть, по их мнению, как таковая общественная мораль сохранила свою
силу в качестве одного из важнейших правовых регуляторов. Изменилось лишь
ее содержание, но не значимость.
Применительно к нашей проблеме это означает следующее. Решение о том,
носят ли заведомо ложные сведения, распространенные в отношении лица
характер, порочащий его честь, достоинство или деловую репутацию, суд
должен принимать, исходя из "моральных принципов нашего общества"[30], как
это и прежде считали советские юристы. В частности, О.С. Иоффе подчеркивал,
что "в основу судебного решения должна быть положена та оценка фактов,
упоминаемых в распространенных сведениях, которая дается самим судом,
становящимся на точку зрения советского общества в целом"[31]. Поэтому
защита от клеветы возможна, только если "суд придет к выводу, что факты,
сведения о которых были распространены, способны опорочить честь и
достоинство гражданина не только в его собственном, но и в общественном
мнении".
Существенным аргументом в пользу такого подхода многих, в том числе
современных, юристов является, к сожалению, последнее принятое по данному
вопросу постановление Пленума Верховного Суда РФ[32]. Пункт 2 этого
постановления считает порочащими "не соответствующие действительности
сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим
лицом действующего законодательства или моральных принципов (о совершении
нечестного поступка, неправильном поведении в трудовом коллективе, быту и
другие сведения, порочащие производственно-хозяйственную и общественную
деятельность, деловую репутацию и т.п.), которые умаляют честь и
достоинство гражданина либо деловую репутацию гражданина или юридического
лица". Тем самым подразумевается, что у всего общества существуют единые и
не подлежащие сомнению "моральные принципы", следовательно, и незыблемые
представления о том, какие поступки необходимо считать "нечестными", а
какое поведение "неправильным". Отличие этого подхода от старого,
советского, носит сугубо поверхностный характер, связанный исключительно с
отказом от коммунизма как государственной идеологии. При этом, отринув
тоталитарную коммунистическую идеологию, многие, даже либеральные, юристы
продолжают настаивать на наличии господствующей якобы общественной, а по
сути государственной морали.
Сегодня нет числа судебным процессам, происходящим на идеологической
почве. С разных сторон, подчас одновременно из уст общественных деятелей,
сыплются обвинения в "большевизме" и "консерватизме", "либерализме" и
"авторитаризме", "милитаризме" и "пацифизме" и прочая и прочая и прочая.
В доперестроечном СССР все было просто: есть официальная идеология и
есть все остальные, попросту говоря, враждебные идеологии, не имеющие права
на существование. Еще пару десятилетий назад обвинить перед лицом широкого
общественного мнения конкретного человека в том, что он состоит в
коммунистической партии и разделяет коммунистические идеалы, было
совершенно невозможно. Напротив, термин "антисоветчик" звучал как приговор.
Сегодня же у нас идейный плюрализм, а потому В.А. Сидоров приводит вполне
вероятные ситуации.[33]
Ситуация 1а. Скандальная газета «Х» опубликовала статью журналиста
В., который утверждает, что гражданин А., всю свою жизнь широко известный
общественному мнению как убежденный коммунист, с 70-х годов тайно состоит в
монархической организации "Союз меча и орала", которая легализовала свою
деятельность после падения коммунистического режима.
А. однозначно расценивает эту информацию как позорящую его честь и
достоинство и без промедления подает на журналиста В. в суд. Дело попадает
на рассмотрение к судье С., симпатизирующему монархической идее.
Судья С., руководствуясь своими нравственными принципами, отказывает
потерпевшему А. в защите от клеветы.
По мнению судьи С., сведения о членстве лица в монархической
организации не могут порочить честь и достоинство порядочного человека.
Монархические идеи и организации сегодня в отличие от советских времен не
запрещены законом, эти идеи свободно пропагандируются, легально действуют
монархические партии, тысячи российских граждан, включая и судью С.,
симпатизируют идее монархии. Исходя из этого, судья решает, что не может
быть никакой крамолы в том, что какое-то лицо состоит в легально
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
