ведомствам, предусматривая принятие более сорока подзаконных актов. Тем
самым узаконены ведомственная закрытость и произвол.
Помимо множества неприемлемых положений (таких как введение понятия
“аналогов наркотических средств и психотропных веществ”, разрешение
бесконтрольного и неограниченного использования наркотиков в оперативно-
розыскной деятельности, запрет на распространение достоверной информации о
наркотиках), закон содержит ряд положений, противоречащих Конституции
России, вследствие чего должен быть рассмотрен Конституционным Судом.
Необходимость направления соответствующего запроса была очевидна уже в
момент принятия закона. Однако условия конституционного судопроизводства
делают эту задачу по сей день трудноразрешимой.
Конституцией и законом о Конституционном Суде предусмотрены возможности
обжалования законов и других нормативных актов как гражданами, так и
другими субъектами, в том числе депутатами Государственной Думы. Что
касается граждан, то запрос лица, к которому непосредственно было бы
применено одно из антиконституционных положений закона, в принципе
возможен. Беда лишь в том, что такие обращения пылятся в высоком суде, как
правило, по несколько лет и востребуются лишь с оглядкой на политическую
целесообразность. Депутаты обладают большими возможностями, их запросы
проходят через суд быстрее. Однако обратиться в Конституционный Суд может
либо палата в целом, либо одна пятая депутатского корпуса (не менее 90
депутатов).
Первый путь — голосования на Думе — был перекрыт профильным Комитетом
по охране здоровья, принявшим оспариваемый закон. Второй вариант крайне
сложен технически: регламент Думы не предусматривает определения воли одной
пятой депутатов голосованием на пленарном заседании. Но другого выбора не
было. И по инициативе депутата Валерия Борщева подписи под запросом были
все-таки собраны.
Возражения 97 депутатов Государственной Думы, представлявших все
фракции и депутатские объединения, вызвали следующие положения закона:
1. Согласно ст. 2, перечень наркотических средств, а также изменения и
дополнения этого перечня утверждаются Правительством РФ. Такой порядок не
соответствует ч.3 ст. 55 Конституции, устанавливающей, что права и свободы
человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом.
Дело в том, что именуясь законом о наркотиках, закон о том, что такое
наркотики, ничего не говорит, отдавая решение Правительству, составляющему
такой перечень без гласного обсуждения, в обстановке закрытости. Таким
образом, к человеку, подвергающемуся уголовному или иному преследованию,
применяется уже не закон, а перечень. Каждого могут подвергнуть наказанию
на том только основании, что то или иное вещество будет включено в этот
перечень неконституционным путем.
Аналогичные возражения вызвала у депутатов и норма, передающая
Правительству утверждение перечня растений, выращивание которых запрещено.
2. Согласно ст. 44 закона, лицо, в отношении которого имеются
достаточные основания полагать, что оно больно наркоманией либо потребило
наркотическое средство без назначения врача, может быть направлено на
принудительное медицинское освидетельствование во внесудебном порядке, по
постановлению прокурора, следователя, органа дознания. Однако ч.1 ст. 22
Конституции допускает заключение под стражу и содержание под стражей только
по судебному решению.
Насильственное помещение в стационар равнозначно содержанию под
стражей, что подтверждается нормами международного права, понимающими под
задержанным любое лицо, лишенное личной свободы, и предусматривающими
равные меры государственного контроля в отношении всех задержанных и
заключенных как в учреждениях пенитенциарной системы, так и в других местах
изоляции.
Показательно, что Законом РФ “О психиатрической помощи и гарантиях прав
граждан при ее оказании” недобровольное освидетельствование лица (даже без
помещения в стационар) допускается только с санкции судьи, а госпитализация
в недобровольном порядке — по постановлению суда.
3. Закон запрещает лечение больных наркоманией в учреждениях частной
системы здравоохранения (ст. 55) и не допускает использование наркотических
средств в медицинской деятельности частнопрактикующих врачей (ст. 31). Эта
норма противоречит ст. 41 Конституции, установившей равенство прав
государственной и частной систем здравоохранения и поощряющей деятельность,
способствующую укреплению здоровья человека, а также гарантирующей право
каждого на охрану здоровья и медицинскую помощь.
Данное антиконституционное положение не нуждается в подробном
комментарии, так как очевидно, что таким образом, помимо других вытекающих
из него антиобщественных последствий, закон лишает тысячи страдающих
наркотической зависимостью шанса на выздоровление.
Запрос в Конституционный Суд был подготовлен и направлен, прошел стадии
предварительного изучения и был признан приемлемым по форме и содержанию. И
все же конституционный процесс был сорван.
В феврале 1999 года, через полгода после принятия запроса к
рассмотрению судьей Николаем Ведерниковым, 16 из 97 депутатов отозвали свои
подписи. А менее 90 депутатов не вправе обращаться в Конституционный Суд.
Отзыв подписей и снятие запроса с рассмотрения — результат совместных
усилий председателя думского Комитета по охране здоровья Николая
Герасименко, начальника Управления по борьбе с незаконным оборотом
наркотиков МВД РФ генерала Александра Сергеева и Минздрава в целом. Дважды,
5 и 15 июня 1998 года, депутатом Герасименко в Думе распространялись
обращения с призывами защитить закон от его противников, защищающих, по
словам Герасименко, “интересы наркодельцов и наркобизнеса” и
“заинтересованных в распространении наркотиков в стране”. “Свою
деструктивную деятельность они маскируют под флагом борьбы за права
человека”, — писал Герасименко в своих воззваниях. При этом он утверждал,
что при рассмотрении закона “против него не проголосовал ни один депутат”,
игнорируя тот факт, что две фракции — “Яблоко” и ЛДПР — в полном составе и
по принципиальным мотивам не приняли участие в голосовании.
В свою очередь и Конституционный Суд с достойным лучшего применения
упорством скрывает данные о 16-ти отказниках, изменивших свое мнение спустя
шесть месяцев после подписания запроса. На официальное обращение депутатов
с просьбой ознакомить их с этой не содержащей государственной тайны
информацией ответил отказом сам председатель суда Марат Баглай.
И все же, несмотря на неудачу, постигшую противников дискриминационного
закона, использовавших наиболее перспективный, казалось бы, путь его
обжалования, не следует оставлять попытки опротестовать этот документ. Рано
или поздно Конституционный Суд вынужден будет вернуться к закону о
наркотиках, если хотя бы один из тех сотен тысяч, к кому применяется
пресловутый перечень наркотических средств, утвержденный не законом, а
Правительством, либо один из подвергнутых принудительному стационарному
освидетельствованию без решения суда, либо один из лишившихся возможности
лечиться в негосударственной клинике, либо частнопрактикующий врач,
лишенный права использовать наркотическое средство в своей работе,
обратится в суд с запросом.
Менять нужно не только этот закон. Необходимо изменение государственной
политики в отношении наркотиков, ставших сегодня универсальным средством
“закручивания гаек” и излюбленной статьей отчетности “борьбы с
преступностью”.
6. Коррупционные связи в сети незаконного оборота наркотиков
Процесс становления "рынка" незаконного оборота наркотиков в России на
протяжении 1997-2002 годов проходит стремительно. Огромные прибыли,
получаемые от торговли наркотиками (355-тонный годовой героиновый рынок
России в ценовом измерении составляет 25,3 миллиардов американских
долларов), позволяют участникам наркобизнеса использовать эти средства для
продвижения "своих людей" во властные структуры, а также вовлекать в
преступную деятельность представителей ФПС РФ, ГТК РФ, МВД РФ, Генеральной
Прокуратуры РФ, судов и других представителей государственной власти,
причем этот процесс принял организованный, системный характер, происходящий
на фоне высокой коррупционной составляющей всего государственного механизма
управления в России, в том числе правоохранительной системы. Часто для
этого используется не только простая материальная зависимость, но и
"наркопорабощение" самих сотрудников правоохранительных органов,
вовлекаемых в употребление наркотиков - наиболее ярким примером являются
факты смерти от передозировки наркотиков в своем кабинете двух сотрудников
МВД в Челябинске.
В сети "розничной" торговли героином ОНОНы и милиция общественной
безопасности осуществляют не только "прикрытие" торговли на улицах
российских городов и поселков за соответствующее вознаграждение, но и сами
включаются в этот прибыльный бизнес, предлагая свой "товар" -
конфискованный ранее героин. Свидетельств этому масса - данные Управлений
собственной безопасности ГУВД Волгоградской, Свердловской, Челябинской,
Московской областей и многих других. Кроме того, потребление наркотиков в
специальных учебных заведениях МВД, ФСБ, МО, МЧС и других государственных
органов принимает угрожающий характер.
Работники следственных органов, органов дознания МВД и прокуратуры,
вовлеченные в наркокоррупцию, заняты "развалом" и переквалификацией
уголовных дел по ст.228-232 УК РФ - такая информация имеется в ФСБ РФ.
Наиболее ярко свидетельствуют о степени наркокоррупции материалы,
полученные депутатом Государственной Думы ФС РФ, членом Комиссии ГД по
борьбе с коррупцией, Игнатовым В.М. в ходе подготовки "круглого стола":
"По статьям 228-232 УК РФ по вступившим в законную силу приговорам было
осуждено: в 1998 году 101 510 человек и оправдано - 180 человек; в 1999
году - 108 290 человек и оправдано - 229 человек. В 2000 году по
невступившим в законную силу приговорам, постановленным по делам
рассматриваемых категорий, было осуждено 61190 человек и оправдан 161
подсудимый. Направлено на доследование 3005 дел в отношении 4010
обвиняемых. При обсуждении судебной практики по делам о незаконном обороте
наркотиков приводились примеры неудовлетворительной работы органов дознания
и следствия по выявлению источников приобретения наркотиков и каналов их
