суровые санкции за подобного рода преступления.
В 70-х годах, когда была установлена причинно-следственная связь между
борьбой с преступностью и ростом применения насилия правоохранительными
органами в уголовном судопроизводстве ряда государств Америки и Европы,
стали исповедовать подходы, связанные с концентрацией материальных и
технических средств и людских ресурсов на противодействии организованной и
другим, наиболее опасным, видам преступности при декриминализации менее
опасных преступлений. Были разработаны некарательные технологии для решения
проблемы преступности и внедрены альтернативные криминальной юстиции
институты урегулирования конфликта между жертвой преступления и возможным
преступником, приняты специальные программы, созданы государственные и
неправительственные службы помощи (правовой, медицинской, психологической и
т.п.) всем жертвам преступлений, независимо от того, признан ли факт пыток
в уголовно-процессуальном порядке. Известны и национальные программы по
реабилитации субъектов пыток (т.е. истязателей). Общество получило, таким
образом, реальные рычаги воздействия на ситуацию и разделило
ответственность за состояние правопорядка.
По мнению экспертов, эта стратегическая модель позволяет:
[pic]повысить чувство безопасности населения даже в условиях реального
роста преступности и падения уровня раскрываемости преступлений;
[pic]сократить поток дел, проходящих через дорогостоящую и
малоэффективную систему криминальной юстиции;
[pic]вернуть жертве преступления и правонарушителю активную роль в
решении конфликта между ними;
[pic]оказать общепредупреждающее воздействие на некоторые виды
преступлений и т.п.
Ситуация в России и Пермской области
Российская концепция уголовной политики резко контрастирует с описанной
выше моделью.
В России невозможно достоверно определить количество жертв пыток, жертв
других злоупотреблений властью в правоохранительных органах. По нашему
мнению, тому существует несколько причин:
1. Понятие "пытка" до настоящего времени в России не криминализировано
(Комитет против пыток ООН еще в 1996 году рекомендовал России сделать это),
что исключает статистический учет по выявленным случаям пыток. Отсутствуют
и прочие официальные сведения о пытках и других видах жестокого,
бесчеловечного или унижающего достоинство человека обращения и наказания.
Если речь и заходит о пытках, то внимание фокусируется не на нарушении прав
человека, а на недостатках кадровой и воспитательной работы, надзора и т.п.
В конечном счете, проблема низводится до уровня ведомственной недоработки и
в таком виде замыкается внутри самих правоохранительных органов. Существуют
и иные последствия игнорирования международной правовой лексики. Например,
у сотрудников правоохранительных органов, осуществляющих следствие, нет
четкого представления о пределах допустимого воздействия на обвиняемых,
говорить об этом в отношении рядовых сотрудников ОВД вряд ли вообще имеет
смысл. Не существует оснований для привлечения к ответственности
должностных лиц, отвечающих за нормальные условия мест содержания под
стражей, невозможно говорить о каких-то специальных законодательных нормах,
защищающих жертв пыток и жестокости и т.д.
2. Крайне высока латентность пыток. Основная часть случаев пыток и
жестокости со стороны сотрудников правоохранительных органов остается
недоказанной в силу ряда обстоятельств:
[pic]многие современные методы пыток не оставляют следов на теле
пострадавшего;
[pic]методы проверок жалоб потерпевших от сотрудников органов
правопорядка нередко сводятся к опросу самих истязателей, что
свидетельствует как о нежелании "копать глубоко", чему способствует
двойственная, надзорная и обвинительная природа прокуратуры, так и о
ее существенном снижении профессионального уровня кадров;
[pic]отсутствие независимой медицинской экспертизы;
[pic]отсутствие достоверной процедуры регистрации времени задержания,
существование неформальных лазеек проведения несанкционированных
допросов и др.;
[pic]жертва пытки часто оказывается в положении доказывающей и
обжалующей стороны, что предполагает непомерные расходы на юридические
услуги.
Кроме того, существует немало способов оказания давления на потерпевшего,
вплоть до фальсификации и привлечения последнего к уголовной
ответственности (наиболее распространенная практика в Пермской области).
Опыт правозащитных организаций позволяет говорить о следующих особенностях
рассматриваемой проблемы:
[pic]Избиения и пытки наиболее распространены на стадии задержания
подозреваемых в отделениях милиции, отделах внутренних дел,
спецподразделениях, при проведении акций по борьбе с преступностью.
Следователи прокуратуры применяют пытки и допускают жестокое обращение
реже, чем следователи ОВД, а последние - реже, чем дознаватели, эти - реже,
чем оперативные уполномоченные и т.д.
[pic]В различных регионах России пытки имеют одинаковые названия ("слоник",
"ласточка", "конверт", "смерть Бонивура", "распятие Христа" и т.п.), что
говорит о массовости и "единообразности" явления. Все чаще применяются
пытки, не оставляющие на теле следов (электроток, удары мешками с песком,
удары по болевым точкам и т.п.). Регулярность применения пыток,
распространенность, воспроизводимость указывают на неотъемлемость этого
элемента в деятельности правоохранительных органов, что не может не
закрепляться в профессиональных традициях, психологии, навыках.
[pic]Изменились мотивы пыток и жестокости. Людей истязают не только для
получения признательных показаний, но и по корыстным мотивам. Известны
случаи немотивированных пыток (с нашей точки зрения, настоящими
рассадниками садизма являются медвытрезвители).
[pic]Пыткам и избиениям подвергаются не только административно задержанные,
подозреваемые и обвиняемые, но и свидетели, родственники, а также
потерпевшие…
[pic]К сожалению, в известной степени применение пыток стимулирует
современные отчетные показатели деятельности правоохранительных органов,
ориентированные на раскрываемость как на важнейший критерий эффективности
их работы. Последние новации в этой сфере имеют начальный и
рекомендательный характер для региональных УВД.
[pic]Экстенсивный путь развития правоохранительных органов (увеличение
штатов пропорционально росту преступности при незначительном росте затрат
на содержание и материально-техническое обеспечение) "вымыл" профессионалов
из правоохранительных органов, создал предпосылки для самых примитивных
(первобытных) форм добывания доказательств.
[pic]"Вымыванию" высокопрофессиональных кадров, безусловно, способствует и
низкая зарплата сотрудников правоохранительных органов низшего и среднего
звена. В результате - низкий профессиональный уровень, правовое и
гуманитарное невежество части сотрудников правоохранительных органов
побуждает их решать профессиональные задачи наиболее примитивными, грубыми,
т.е. силовыми методами. При этом безнаказанность, отсутствие реальной
ответственности (не только уголовной, но и гражданско-правовой,
административной, дисциплинарной, моральной, наконец) становится одной из
основных причин расширенного воспроизводства нарушений прав человека со
стороны "правоохранителей".
[pic]Что касается других видов "жестокого, бесчеловечного или унижающего
достоинство обращения и наказания", то им, прежде всего, подвергаются так
называемые "дезадаптированные" граждане, они же и самые беззащитные перед
"бытовым" (повседневным, обыденным) насилием со стороны сотрудников
правоохранительных органов: бездомные, нищие, опустившиеся наркоманы и
алкоголики, освободившиеся заключенные и др. Впрочем, насилию и глумлению
могут подвергнуться и обычные граждане, давшие повод в чем-либо себя
подозревать.
[pic]Представители всех звеньев уголовного судопроизводства прекрасно
осведомлены о распространенности насилия на досудебных стадиях, но, в силу
разных причин, относятся к этому терпимо, как к неизбежному злу. Кроме
того, существует круговая порука органов преследования. Даже в тех случаях,
когда сотрудников правоохранительных органов осуждают за грубое нарушение
прав человека, наказание назначается судом условно. При рассмотрении таких
дел явно господствует приоритет корпоративных интересов над требованиями
права. Проявляемая в таких случаях мягкотелость государственного обвинения
по сути подвергает сомнению конституционную норму о равенстве граждан перед
законом.
[pic]Жертвы пыток часто не получают никакого удовлетворения в досудебном
порядке, суммы, назначаемые судом в качестве компенсации, совершенно
несопоставимы с физическими и нравственными страданиями. Люди, пережившие
пытки, перестают уважать закон и власть страны, где их пытали. Часто они
считают и окружающих виновными в том, что с ними произошло. Важнейшие
барьеры, удерживающие их от преступлений, оказываются разрушенными.
Как указывалось выше, получение достоверной информации о частоте и
количестве пыток и пр. из официальных источников затруднено, поэтому при
оценке распространенности анализируемого явления эксперты опираются на
фактические данные правозащитных организаций, публикации СМИ, а также на
источники, которые имеют косвенное отношение к проблеме пыток и жестокости
со стороны правоохранительных органов - опросы общественного мнения о
доверии к правоохранительным органам. Выводы, к которым они приходят, могут
быть сведены к следующему:
Пытки в органах внутренних дел носят массовый и систематический
(технологичный) характер.
Насилие в ОВД приобрело такой масштаб, что это создает еще большую угрозу
национальной безопасности, чем обычная (бытовая) преступность, составляющая
основной массив криминальных деяний. Когда от имени государства творятся
преступления против личности, причем преступления, остающиеся
безнаказанными, это означает полное разрушение правопорядка, невозможность
правовой защищенности граждан, правовой нигилизм и т.д.
Расширение репрессивных мер ведет к расширенному воспроизводству самой
преступности за счет включения в ее круг части представителей органов
правопорядка. Правоохранительные органы постепенно перерастают в свою
противоположность - источник организованной преступности.
Упоение силою развращает профессионала и способно низвести его до уровня
поденщика. Утрачивается как ненужная способность к "добыванию"
доказательств иными способами, кроме рукоприкладства, уходит стремление
рассуждать логично и быть объективным. Повседневное насилие как способ
выполнения служебного долга отупляет и деморализует самого
"правоохранителя". При таком положении вещей вряд ли можно рассчитывать на
широкую публичную поддержку милиции населением, а значит, глупо
рассчитывать на серьезное снижение преступности в регионе.
Московский Комитет "За гражданские права" также указывает на то, что люди,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
