строем и принудительной дисциплиной.
Людям ХХ в., столь искушенным в познании, столь много испытавшим, не
пристало уже, как справедливо отмечает Бердяев, строить идиллические теории
о благостном естественном состоянии, о природном порядке, в котором будто
бы торжествует индивидуальное и личное начало, и о разрушении этого
состояния и природного торжества индивидуальности и личности неравенством,
принуждением и дисциплиной государств и культур. Всякий раз, когда
свергается иерархический строй, когда хотят освободить личность от всякой
дисциплины государства и культуры, поднимается звериный хаос, он истребляет
личность, убивает образ человека. Свобода личности всегда имеет своим
коррелятом тысячелетнюю дисциплину сложной культуры, претворяющей хаос в
космос. Человеческая масса выводится из царства тьмы, из плена хаоса по
ступеням в процессе воспитания. В мире хаотическом, в массах, окончательно
потерявших всякую иерархическую дисциплину, личность погибает. Переход от
хаоса к космосу есть возникновение неравенства бытия в равенстве небытия.
Н.Бердяев отмечает, что существует радикальное зло в самой природе
человека и что нельзя освободить человека путем отрицания этого зла. Нельзя
построить теорию прогресса, утверждая безгрешность человеческой природы,
якобы испорченной и порабощенной иллюзиями религии, насилиями государства и
социальными неравенствами. Бердяев критикует тех ученых, которые отрицают
метафизическую глубину зла в человеческой природе и считают зло чисто
социальным явлением, полностью зависящим от общественной среды.
Н.Бердяев неоднократно говорит о роли государства в жизни общества и
человека, показывает его отрицательное и положительное значение. Так, в
упоминавшейся мной работе русский философ пишет, что государство есть
объективная природная и историческая реальность, которая не может быть ни
создаваема, ни разрушаема по человеческому произволу.
Несмотря на то, что государство рождается в кровавых насилиях, что оно
основано на неравенствах, на дифференциациях в строении общества, на
различениях и расчленениях в народной стихии, в массе государство
представляет собой также соединяющую, упорядочивающую и организующую силу.
Принуждающая и насилующая природа государства сама по себе не есть зло, но
она связана со злом и есть реакция на зло. Государственное сознание видит
силу зла и слабость естественного добра в человеке. В нем нет слащавого
оптимизма, в нем есть суровый пессимизм.
По мнению Бердяева, государство противится греховному хаосу, мешает
окончательному распадению греховного мира, подчиняя его закону. В
вышеуказанной работе Бердяев ссылается на идею Вл.Соловьева о том, что
государство существует не для того, чтобы превратить земную жизнь в рай, а
для того, чтобы окончательно помешать ей превратиться в ад. Грешное
человечество не может жить вне государства, вне власти. Отмена закона
государства для человечества, пораженного грехом, есть возвращение его к
звериному состоянию.
Право потому и имеет такое огромное значение в человеческом общении,
что оно является охраной и гарантией минимума человеческой свободы,
предохраняет человека от того, чтобы жизнь его целиком зависела от
моральных свойств, любви или ненависти другого человека. Свобода и
независимость человека требуют того, чтобы в основу государства была
положена не только любовь, но также принуждение и право.
Но вместе с тем, как отмечает Бердяев во многих своих работах, и в
частности в работе "Царство Духа и царство Кесаря", необходимо проводить
различение и разграничение двух царств: государства и церкви, царства
кесаря и царства духа. Русский философ подчеркивает, что государство, как
царство кесаря, становится царством зла лишь тогда, когда его обоготворяют,
когда оно посягает на глубину человеческого духа, на бесконечную его
природу.
Здесь необходимо подчеркнуть, что государство, по Бердяеву, должно
иметь дело лишь с оболочкой человека, регулировать лишь внешние отношения
людей. Государство не должно быть самодержавным, неограниченным, не
подчиненным никаким внешним, сверхгосударственным началам. Государство не
может быть основано лишь на любви. На любви основана церковь. Церковь -
иное измерение бытия, чем государство. Следует отметить, что эти два
царства сосуществуют, соприкасаются, но никогда не отождествляются и не
исключают друг друга. Монизм в общественной жизни, исключительное
преобладание лишь одного начала всегда ведет к тирании, к угасанию
многообразия и богатства жизни.
Бердяев критикует абстрактно-социологическую трактовку нации, пытается
показать ее основные характеристики и роль в историческом развитии, а также
смысл таких категорий, как национализм, патриотизм и интернационализм. Так,
он пишет: "Нация есть категория конкретно-историческая, а не абстрактно-
социологическая... . Никакие рационально уловимые признаки не исчерпывают
ее бытия... . Бытие нации не определяется и не исчерпывается ни расой, ни
языком, ни религией, ни территорией, ни государственным суверенитетом, хотя
все эти признаки более или менее существенны для национального бытия"
Наиболее правы те теоретики, которые, по мнению Бердяева, определяют нацию
как единство исторической судьбы. Сознание этого единства и есть
национальное сознание, являющееся по своей сути иррациональной тайной.
Сознавать ее могут люди смешанной крови, происходящие от сложных расовых
слияний. Как считает Бердяев, раса играет определяющую роль в образовании
нации, в ней природная действительность переходит в действительность
историческую.
В той же работе Н.Бердяев говорит, что нация не есть эмпирическое
явление того или иного отрывка исторического времени. Нация есть
мистический организм, ноумен, а не феномен исторического процесса. Нация не
есть живущее поколение, не есть и сумма всех поколений. Нация не есть
слагаемое, она есть нечто изначальное, вечно живой субъект исторического
процесса, в ней живут и пребывают все прошлые поколения не менее, чем
поколения современные. Национальное бытие побеждает время. Дух нации
противится пожиранию прошлого настоящим и будущим. Нация всегда стремится к
нетленности, к победе над смертью, она не может допустить исключительного
торжества будущего над прошлым. Вот почему в национальном бытии и
национальном сознании есть религиозная основа, религиозная глубина. Религия
есть установление связи и родства, преодоление чуждого инобытия, и в родине
прежде всего обретает человек эту связь. Всякая попытка оторвать
национальность от этой религиозной глубины выбрасывает ее на поверхность и
подвергает ее опасности распыления. Истинное национальное сознание есть
глубинное сознание, оно утверждает не истребляющую и смертоносную силу
исторического процесса, а охраняющую все жившее и воскрешающую его силу.
Национальное сознание консервативно не потому, что оно враждебно
творчеству, а потому, что оно охраняет подлинную жизнь, ценную жизнь от
смертоносных истреблений грядущего. Жизнь нации, национальная жизнь есть
неразрывная связь с предками и почитание их заветов. В национальном всегда
есть традиционное.
В то же время всякая нация по здоровому инстинкту своему стремиться к
максимуму силы и цветения, к раскрытию себя в истории. Это творческая
сторона национального сознания.
Как, на наш взгляд, справедливо отмечает Бердяев, существует два типа
национального сознания. Согласно первому, можно идеализировать стихийные
свойства народа, быть в упоении от этих свойств и не допускать никакой их
критики. Этот тип национального сознания может как отрицать национальную
идею и видеть в слабости национального чувства национальную особенность
(русская революционная интеллигенция, представители русского нигилизма),
так и утверждать национальную идею, восхищаясь национальными особенностями,
независимо от того, способствуют ли они или препятствуют разрешению
национальных задач, увеличивают ли они нашу силу и нашу ценность в мире
(правые славянофильские течения).
Но существует и другой более высокий тип национального сознания, для
которого национальное бытие есть творческое задание, который требует
самокритики и призывает к перевоспитанию во имя осуществления национальных
задач.
Н.Бердяев также подчеркивает необходимость единства национального
сознания для всех слоев и социальных групп. Так, народническое сознание в
начале ХХ в. предполагало, что необходимо служить народу (физически
трудящимся людям) в ущерб остальным жителям России, видеть в нем критерий
истины и правды, отречься во имя народа от величайших духовных и культурных
ценностей; оно разорвало органическую целость национальной жизни и создало
непреодолимые противоположности между народом и остальной частью населения
России. Народническому сознанию Бердяев противопоставляет национальное,
которое обращено к большей глубине. Нация, как утверждает Бердяев, не есть
тот или иной класс, не есть эмпирическое количество ныне живущих людей.
Нация есть мистический организм, таинственную жизнь которого мы постигаем в
собственной глубине, когда мы перестаем жить поверхностной жизнью, жизнью
внешних интересов, когда мы освобождаемся от исключительной власти
оболочек, разделяющих людей. По словам Бердяева, нация есть дух, Божий
замысел, который эмпирический народ может осуществить или загубить. Но
эмпирический народ должен быть подчинен нации, ее задачам в мире. Кроме
того, Бердяев отмечает, что необходимо быть русским, ибо Россия
бесконечнее, ценнее и священнее, чем население того или иного времени, в
той или иной своей части.
По нашему мнению, необходимо, чтобы власть имущие не только
провозглашали интересы России, но и проводили реальную национальную
политику, отражающую интересы всех социальных групп и слоев населения
России, стремились сделать из России сильное и процветающее государство.
Концепция "суверенистов и "суверенистиков" (Н.Ф.Третьяков), получившая
практическую реализацию после 1991 г., когда распался СССР, привела к тому,
что во многом Россия превратилась в "теоретическое государство", в котором
ослабли межнациональные связи и выветрилась идея государственности у
русского этноса. В итоге национальное тело России, ее территория
подверглись экспансии со стороны сил, недружественно относившихся к России.
