любовью к своей собственной судьбе, а последняя – с вечным
возвращением., а оно в свою очередь связано с учением о
сверхчеловеке.
Та картина, которая является результатом осуществленного
Ницше психологически- философского анализа, рисует человеческие
существа постоянно пытающимися навязать порядок и структуру
лишенной порядка и смысла вселенной, дабы сохранить чувство
собственного достоинства и значимости Ницше выдвинул взгляд на
вещи как на «изменение, становление, множественность,
противопоставление, противоречие и война».
Отсюда следует, что для нас не существует никакой подлинной,
рациональной, упорядоченной или милосердной вселенной. Он был
убежден, что весь склад нашего мышления основывается на вере в
существование подобной вселенной и, следовательно, будет очень
непросто разработать такие понятия, которые соответствовали бы
нереальности вещей, каковы они и суть на самом деле. Потребуется
полная революция в логике, науке, морали и в самой философии.
Ницше надеялся застать, по крайней мере, начало подобной
революции.
1. 3 Воля к власти.
В философии Ницше понятию «воля к власти» предназначалась
роль конструктивной идеи, с помощью которой он намеревался
заменить всё то , что до сих пор считалось философией, и
большинство из того, что котировалось как наука. Это понятие
представлялось ключом как к его собственной философии, так и к
положению дел в мире как таковом.
Мнение, что воля к власти обозначает побудительный мотив
поведения исключительно таких людей, как белокурые бестии или
цезари борджиа, то есть то, чем некоторые люди обладают, а другие
нет, - это лишь заблуждение случайных или поверхностных читателей
Ницше. В действительности же она представляет собой свойство
инвариантное, для всех нас, как слабых, так и сильных. Это- не что
иное, как присущее всему роду живых существ свойство. Что наиболее
важно, оно не является неким побуждением наряду с другими,
например с половым влечением : и половой инстинкт, и потребность
утолить голод, и любые другие возможные стремления суть не что
иное, как формы или вариации воли к власти. Ницше осенило, что
сексуальный контакт в первую очередь имеет своей целью вовсе не
удовольствие или размножение, а обретение власти, могущества :
любовный акт – это борьба за власть, где любовные действия суть
лишь средства для установления отношений господства и подчинения.
Воля к власти – это не то, чем мы располагаем, а то что мы
собой представляем на самом деле. Не только мы суть воля к
власти, а и все вообще в человеческом и животном мире, в мире
одушевленном и материальном. Во всем мироздании нет ничего более
элементарного и вообще ничего иного, чем это стремление и его
разновидности.
Таким образом, совершенно ясно, что воля к власти – это
основное понятие в философии Ницше, понятие, с помощью которого
всё должно быть истолковано и к которому, в конце концов все
должно быть сведено. Это метафизическое или, лучше сказать,
онтологическое понятие, поскольку «воля к власти» является ответом
Ницше на вопрос « Что есть то, что есть?». Следовательно, мы
должны попытаться понять этот замысел.
Методология Ницше сводится к некоему принципу, который
можно назвать методологическим монизмом. Имея дело с двумя якобы
различными вещами, всегда нужно стремиться найти некий
объединяющий принцип. Благодаря которому об этих вещах можно
судить как о сходных ; точно также мы можем предположить, что
вместо различных типов вещей существует лишь один тип. Повторяя
эту процедуру применительно к каждой паре якобы различных пар, мы
продвигаемся в направлении выработки единого принципа, в связи с
которым, всё вообще может быть истолковано как его частный случай.
Нам не следует малодушно признавать существование «нескольких
родов причинности, пока попытка ограничиться одним не будет
доведена до своего крайнего предела ( до бессмыслицы, с позволения
сказать )». В этом-то и состоит, добавляет Ницше, «мораль метода».
Допустим, что мы являемся созданиями, движимыми желаниями и
инстинктивными побуждениями. Если мы признаем, что любое наше
поведение или любую часть нас самих можно объяснить ссылкой на эти
основные побуждения, тогда принцип методологического монизма
предписывает нам попытаться объяснить всё наше поведение в целом,
а также нас самих в терминах той совокупности факторов, которая
обладает объяснительной силой, по крайней мере, в некоторых
отдельных случаях. Предположим далее, как это делает Ницше,
«что нет иных реальных «данных»,кроме нашего мира вожделений и
страстей». В таком случае мы могли бы считать, что процессы,
протекающие в нашем сознании, являются показателями жизни страстей
и должны объясняться с её помощью. Мы смогли бы взглянуть на нашу
мораль как на «язык знаков», выражающих страсти. И благодаря нашей
морали мы смогли бы понять, в чём заключается наша перспектива.
Вот в чём, как мы считаем, заключалась программа Ницше : шаг за
шагом мы сводим все проблемы к проблемам психологическим, затем
всю психологию сводим к психологии бессознательной, инстинктивной
жизни, которая, в сущности, протекает везде и всюду одинаково,
хотя она и может быть преобразована в ту или иную форму
сознательной жизни. А теперь предположим, что эта программа
выполнена, и мы можем сказать, что всё – философия, мораль, наука,
религия, искусство и здравый смысл, словом, цивилизация и
человеческое поведение в целом – может быть объяснено как
проявления инстинктивных побуждений и страстей. А как быть с
внешним миром, миром физических процессов и материальной
активности ? Можем ли мы снова обратиться к нашему
методологическому принципу и попытаться установить, способны ли мы
объяснить это также ссылкой на побуждения? Если физический мир в
данном контексте представлял бы собой «праформу жизни», в то время
как жизнь оказывалась бы разветвлением физического процесса. Некий
объединяющий принцип охватывал бы основные различия. Именно на
волю к власти легла функция преодоления разрыва между всем, что
могло бы существовать, коль скоро она смогла бы служить
универсальным объяснительным принципом.
Важно помнить, что подобные рассуждения Ницше считал не
более чем гипотезой, неким мыслительным «экспериментом», от
постановки которого он не мог отказаться.. Иногда он взывал к воле
к власти с какой-то слепой и яростной настойчивостью, как если бы
он размахивал оружием. Проведя соответствующий анализ, он
опровергает идею о том, что люди схватывают причинность в акте
самонаблюдения за действием собственной воли.
Однако его понятие воли не является чисто психологическим ;
психологические же волевые акты сами должны объясняться в терминах
этой последней. Возможно, Ницше использовал слово «воля», чтобы
провести аналогию между волей к власти и нашим привычным
психологическим понятием воли, использованию которого нельзя
научиться с помощью зрительных и тактильных предикаций.
Главная надежда Ницше, которую он возлагал на учение о воле
к власти. заключалась в том, что оно сможет способствовать
объединению, систематизации и интеграции его философских идей.
Вопреки возможным научным обоснованиям, важно подчеркнуть,
что содержание учения о воле к власти обладает дурной славой.
Однако в этом пункте Ницше скорее заслуживает извинения, чем
обвинения, ибо эта часть его философии никогда не была широко
обнародована в опубликованных при его жизни сочинениях, во всяком
случае до тех пор, пока он оставался в своем уме.
Поскольку «жизнь – это воля к власти», понятия и ценности
тоже суть выражения воли и предназначены для того, чтобы одна воля
могла контролировать другую волю. Очевидно, живой организм
представляет собой собрание силовых центров, действующих в унисон.
Если абстрагироваться от степени сложности, функция везде и всюду
остается одной и той же.
Трудно сказать. Почему Ницше желал прослыть антидарвинистом
Ему почти так же сильно, как и популяризаторам Дарвина, нравилась
впечатляющая картина развертывающегося повсюду в природе
соперничества и борьбы, предстающей перед исполненным ужасом
взором изнеженной публики, склонной считать природу более
милосердной. Очень похоже, что его частые анти- дарвинистские
высказывания типа «недостойные выживают, а достойные гибнут»
фактически являются игрой слов.
Тем не менее вполне возможно, что живое существо, являющееся
ансамблем находящихся в гармонии центров власти, оказывается
втянутым в борьбу с другими органическими образованиями, в борьбу,
как считал Ницше, не за самосохранение. Волю к власти нельзя
трактовать как стремление сохранить целостность. Точно также и
жизнь нельзя понимать в якобы дарвиновских терминах, как борьбу за
существование, то есть искать точку опоры в мире, где лишь
некоторые могут выживать и размножаться. Так или иначе, стремление
к самосохранению не имеет ничего общего со слепым напряжением
воли к власти, которое присуще любой вещи в любой момент. Нечто
выживает и одерживает верх только постольку, поскольку оно
побеждает в борьбе воль, он оно борется не за выживание, - будь
так, всё вокруг выглядело бы иначе.
Следовательно, в природе мира никогда не будет, и не может
быть ничего не затронутого этой борьбой .В каждый момент мы – это
то, что мы делаем ; и, пока мы живы, ежеминутно мы держим
универсум в напряжении, поскольку стремимся присвоить то
количество власти, которое соответствует нашей природе.
Более важное следствие, вытекающее из его теории воли к
власти, заключено в тезисе, что счастье – это вовсе не та цель, за
которую нам действительно стоит бороться.
Люди, как и всё остальное в мире, стремятся к власти. На этом пути
они весьма преуспели,
обуздав многие из стихийных сил и поэтапно оттеснив от власти все
другие живые существа. Они определенно обладают внушительным
количеством власти, однако это не имеет ничего общего со счастьем.
Счастье, коль скоро оно вообще имеет значение, неотделимо от
борьбы за власть. От удовольствия просто сознавать, что ты силен.
«Последний человек», который рассуждает в терминах «мира» и
счастья, рассуждает как существо несостоятельное. Не может быть
никакого счастья без борьбы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
