Суицид, как социально-философская проблема
Министерство образования Российской Федерации
Санкт-Петербургская Лесотехническая академия им. С. М. Кирова
Реферат по дисциплине: философия
«Суицид, как социально-философская проблема»
Выполнила: студентка ФЭУ, II курса, 4 группы
Гузеева Ольга
Преподаватель: А. П. Заостровцев
Санкт-Петербург
2002 год
Оглавление:
Вступление. 3
Отношение различных религий к самоубийству. 4
Христианство. 4
Иудаизм. 5
Ислам. 6
Индуизм и буддизм. 8
Отношение к суициду философов разного времени. 12
Античная философия. 12
Философия Средневековья. 15
Философия Нового времени. 17
Причины, побуждающие к самоубийству. 21
Общественные причины. 22
Психологические причины. 24
Суицидальная Россия: история и современность. 27
Заключение. 30
Список литературы. 32
Вступление.
Мало кто знает, что только в Петербурге количество официально
зарегистрированных смертей от суицида в два раза превышает число смертных
случаев в результате дорожно-транспортных происшествий. Сегодня Россия
занимает второе место в мире по количеству суицидов. Лидирует в этом
страшном списке Литва. Причём сейчас специалисты говорят уже об эпидемии
самоубийств в нашей стране. Существует так называемый эпидемический порог,
который составляет 9 самоубийств в год на 100 тысяч человек. Если эта цифра
перекрывается реальными показателями, то медики говорят о наступлении
эпидемии. По данным статистики, сегодня в нашей стране зарегистрирован
уровень суицидов в 64 человека на 100 тысяч.
По последним прогнозам Всемирной организации здравоохранения, к 2020 году
смертность от суицида опередит смертность от рака и выйдет на второе место
после сосудистых заболеваний в списке ведущих «убийц» планеты.
На мой взгляд, есть повод задуматься, что происходит на планете Земля.
Создаётся впечатление, что она устала носить на себе людей. Вот закончился
XX век, который называют веком социальных революций и веком технического
прогресса, веком космоса и веком атома, веком мировых войн и веком массовой
культуры. Все это, конечно, так, но ведь самое важное — не то, что
происходит вокруг нас, а то, что творится в нашей душе.
В душе человека в XX веке произошло вот что: огромное и постоянно
увеличивающееся количество людей в разных частях планеты перестали хотеть
жить. Главный титул прошлого столетия должен бы звучать так: век
самоубийств. Изменится ли что-нибудь в новом?
Для того чтобы начать исследование этой проблемы необходимо определить
само понятие самоубийство. Оно было точно и исчерпывающе сформулировано
Эмилем Дюркгеймом сто лет назад. «Самоубийством называется всякий смертный
случай, являющийся непосредственным или опосредованным результатом
положительного или отрицательного поступка, совершённого самим
пострадавшим, если этот пострадавший знал об ожидавших его результатах».
Здесь существенен каждый из трех компонентов.
"Сознательное" и "намеренное" в данном случае не синонимы. Намерение
выбрасывающегося на берег кита сомнений не вызывает, но говорить о
сознательности этого поступка у нас нет оснований, поскольку нас учили, что
животные сознанием не обладают. Возможно, некий мощный, но вероломный
инстинкт подсказывает киту, что на берегу его ожидает нечто неописуемо
приятное, а вовсе не острые камни и тесаки охотников за ворванью.
Наконец, уточнение о "быстром" лишении себя жизни понадобилось для того,
чтобы отделить суицид от суицидального поведения, которому подвержено
большинство людей, ибо современная суицидология относит сюда и выбор
сопряженной с риском профессии (гонщик, альпинист, полицейский, военный), и
наркоманию, и алкоголизм, и курение, и даже несоблюдение диеты. Все эти
люди (процентов этак девяносто от населения планеты) совершают медленное
самоубийство, отлично зная, что гоночные машины разбиваются, капля никотина
убивает лошадь, пьянство приводит к циррозу, соль — это "белая смерть".
Отношение различных религий к самоубийству.
Христианство.
В Священном Писании прямого осуждения самоубийства не содержится, если не
считать двух мест — одного в Ветхом Завете и одного в Новом, которые при
желании можно истолковать, как запрещающие своевольничать с жизнью и
смертью. Во "Второзаконии" Господь произносит: "Я умерщвляю и оживляю, Я
поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей" (XXXII, 39). А в
"Первом послании к коринфянам" Павел говорит: "Разве не знаете, что вы храм
Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает
Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм — вы" (III, 16—17).
Впрочем, грозные слова ветхозаветного Бога скорее относятся к
перечислению атрибутов Его могущества, и смысловое ударение здесь делается
не на местоимении "Я", а на глаголах. Что же до слов апостола Павла, то в
них, пожалуй, все-таки имеется в виду не физическое разрушение тела, а
разорение собственной души, которое происходит как раз при жизни.
В Библии можно найти семь случаев очевидного самоубийства, и ни в одном
из этих описаний нет оттенка порицания.
Первый из библейских самоубийц — Авимелех, сын царя Гедеона, умертвивший
70 своих братьев и смертельно раненный при осаде Тевеца — одна из жительниц
осажденного города бросила в него с башни обломок жернова. "Авимелех тотчас
позвал отрока, оруженосца своего, и сказал ему: обнажи меч свой и умертви
меня, чтобы не сказали обо мне: женщина убила его. И поразил его отрок его,
и он умер" (Суд. IX, 54). Библия осуждает злодеяния Авимелеха, но отнюдь не
его самоубийство.
Следующий самоубийца, Самсон, и вовсе восхваляется как герой. Захваченный
филистимлянами, ослепленный и лишенный своей чудодейственной силы, он
обрушил на головы врагов крышу дома и погиб под обломками вместе с ними. "И
сказал Самсон: умри, душа моя, вместе с Филистимлянами! И уперся всею
силою, и обрушил дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было
умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько
умертвил он в жизни своей" (Суд. XVI, 30). В этих словах звучит явное
одобрение поступку богатыря, да и апостол Павел, который якобы осуждает
самоубийц, перечисляет Самсона среди пророков, "которые верою побеждали
царства, творили правду, получали обетования" (Евр. XI, 33).
В "Первой книге Царств" описано самоубийство царя Саула и его оруженосца.
Потерпев поражение от филистимлян и потеряв в бою троих сыновей, раненный
стрелами царь велел оруженосцу заколоть его мечом. "Но оруженосец не хотел,
ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его,
увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним" (XXXI, 4-5).
Ахитофел, неверный советник царя Давида и участник заговора Авессалома,
покончил с собой, когда царевич пренебрег его планом мятежа. "И увидел
Ахитофел, что не исполнен совет его, и оседлал осла, и собрался, и пошел в
дом свой, в город свой, и сделал завещание дому своему, и удавился, и умер,
и был погребен в гробе отца своего" (2 Цар. XVII, 23). Опять простая
констатация, без какой-либо моральной оценки.
Последний из ветхозаветных самоубийц — иудейский старейшина Разис —
предпочитает смерть позору пленения. В Писании звучит несомненное
восхищение:
"Когда же толпа хотела овладеть башнею и врывалась в ворота двора, и уже
приказано было принести огня, чтобы зажечь ворота, тогда он, в неизбежной
опасности быть захваченным, пронзил себя мечом, желая лучше доблестно
умереть, нежели попасться в руки беззаконников и недостойно обесчестить
свое благородство. Но как удар оказался от поспешности неверен, а толпы уже
вторгались в двери, то он, отважно вбежав на стену, мужественно бросился с
нее на толпу народа. Когда же стоявшие поспешно расступились, и осталось
пустое пространство, то он упал в середину на чрево. Дыша еще и сгорая
негодованием, несмотря на лившуюся ручьем кровь и тяжелые раны, встал и,
пробежав сквозь толпу народа, остановился на одной крутой скале. Совершенно
уже истекая кровью, он вырвал у себя внутренности и, взяв их обеими руками,
бросил в толпу и, моля Господа жизни и духа опять дать ему жизнь и дыхание,
окончил таким образом жизнь" (2 Мак. XIV, 41-46).
В Новом Завете самоубийца всего один, зато знаменитейший из всех и даже
давший впоследствии название самому явлению — "иудин грех". Если оставить в
стороне позднейшие богословские интерпретации самоубийства Иуды Симонова из
Кариота и обратиться непосредственно к тексту Писания, мы увидим, что
евангелист отзывается о смерти предателя лаконично и бесстрастно: "И,
бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Мф. XXVII, 5). То,
что Иуда удавился, — не новое преступление, а свидетельство раскаяния в
содеянном. В словах же Петра (Деян. I, 18), рассказывающего ученикам об
иудиной участи, звучит гадливость ("и когда низринулся, расселось чрево
его, и выпали все внутренности его") и осуждение предательства — но не
осуждение самоказни.
Иудаизм.
Отношение к самоубийству другой религии того же корня, иудаизма, носит
негативный характер, но без запугивания, свойственного воинственному и
агрессивному историческому христианству. Ни в Библии, ни в Талмуде суицид
как таковой не осуждается. Наоборот, как сказано выше, некоторые самоубийцы
(Самсон, Разис) прославляются как герои, и, в отличие от позднего
христианства, иудаизм не пытался впоследствии пересмотреть свое отношение к
альтруистическому самоубийству — для него было сделано исключение. В
древности существовал обычай, согласно которому самоубийц не хоронили до
захода солнца, о чем пишет Иосиф Флавий. Однако законодательно запрет на
добровольный уход из жизни был оформлен лишь в постталмудический период и
наиболее полно изложен в трактате "Семахот", классическом тексте,
посвященном смерти и трауру. Самоубийство рассмотрено во второй главе
"Семахота" — там же, где идет речь о казненных преступниках. Самоубиение
названо худшим из грехов, еще более тяжелым злодеянием, чем убийство, ибо
самоубийца отвергает Божий суд и пренебрегает правом на грядущую жизнь.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
