был не мало удивлен и удивлен на столько, что рекомендовал этого студента -
Базельскому университету на должность профессора. В своем письме
университетской комиссии он опишет Ницше как феномен, ставший в Лейпциге
идолом филологического мира, и который однажды займет ведущее место в
немецкой филологии. Бедный Ричль, знал бы он тогда в какую чудовищную
алхимию обернутся так ценимые им таланты: работа над источниками и
эрудиция.
В 1869 г. решением базельской университетской комиссии на основании
рекомендации Ричля 24-летний Ницше, не имевший в то время научной степени и
собравшийся было стать химиком, утверждается в должности профессора
классической филологии Базельского университета на кафедру греческого языка
и литературы. Вслед за этим Лейпцигский университет присуждает профессору
Ницше докторскую степень, при чем весьма почетным образом: без какой-либо
защиты и даже диссертации, а лишь на основании статей. Приняв предложение
о преподавательской деятельности Ницше переезжает в Швейцарию, где
освободившись от Прусского подданства: отныне и впредь лишен всякого
гражданства!
Преподавание в университете довольно скоро начали тяготить Ницше. Его
все чаще охватывали периоды меланхолической депрессии, спасение от которой
он находил в дружбе с Вагнером. Погружение в возвышенный мир искусства
разительно контрастировали с размеренным и скучным существованием Ницше в
Базеле. Это вызывало у Ницше сомнение в филологии и науке вообще. В
набросках того периода эти сомнения выражены достаточно определенно: «Цель
науки - уничтожение мира... Доказано, что этот процесс происходил уже в
Греции: хотя сама греческая наука значит весьма мало. Задача искусства -
уничтожить государство. И это также случилось в Греции. После этого наука
разложила искусство».
В 1870 г. начинается франко–прусская война. Ницше подает заявление с
просьбой об отпуске и предоставлении ему возможности отправится на фронт.
Он пишет: «…я знаю толк в двух видах оружия: сабле и пушках…». Но
нейтральная Швейцария разрешает ему поехать только в качестве санитара.
Одной недели оказалось достаточно, чтобы усеянные трупами поля сражений и
опустошенная войной местность произвели на чувствительную эстетическую
натуру Ницше неизгладимое впечатление. Он увидел не героический пафос и
сияние побед, а кровь, грязь, хрупкость человеческого существа, ставшего
легкой добычей бога войны. Вопрос о смысле человеческого бытия встал перед
Ницше уже не в фантастических образах искусства, а в жестокой реальности.
Пережив тяжелейшие потрясения на фронте, и заразившись дизентерией с
дифтеритом, Ницше едва не расстается с жизнью (безнадежность ситуации
такова, что вызывают священника).
Несмотря ни на что, война преобразила его, и он восхваляет ее. По его
словам - она будит человеческую энергию, тревожит уснувшие умы, она
заставляет искать цели слишком жестокой жизни в идеальном строе, в царстве
красоты и чувства долга. «Война создала рабство; в страдании и трагедии
люди создали красоту; надо глубже погрузить в страдание и трагедию
человека, чтобы удержать в нем чувство красоты».
2 января 1872 г. выходит в свет "Рождение трагедии из духа музыки".
Именно тогда, миру явился новый Ницше – чей гений и талант, был позже
признан всеми, но до конца понять его мысли и музыку слов не смог никто.
РОЖДЕНИЕ ТРАГЕДИИ
Наука, искусство и философия столь
тесно переплелись во мне, что в любом
случае мне придется однажды родить
кентавра.
Ф. Ницше
Кентавром этим стала книга "Рождение трагедии из духа музыки",
прощальная песнь филологии, и как ни странно, встреченная коллегами весьма
прохладно.
Книга задумывалась еще до франко-германской войны, и схематически
очерчена в докладе "Греческая музыкальная драма", прочитанном в
университете в январе 1870 г. Посвященная Вагнеру, она определяла те
основы, на которых покоится рождение трагедии как произведения искусства.
Античная и современная линии тесно переплетаются друг с другом; в
постоянном сопоставлении Диониса, Аполлона и Сократа с Вагнером и
Шопенгауэром - Ницше так сформулировал античные символы: «До сего времени
мы рассматривали аполлоновское начало и его противоположность -
дионисическое, как художественные силы: с одной стороны, как художественный
мир мечты, завершенность которого не стоит в какой-либо связи с
интеллектуальным уровнем или художественным образованием отдельной
личности, а с другой - как опьяняющую действительность, которая также не
принимает во внимание отдельную личность, а наоборот, стремится даже
уничтожить индивида и заменить его мистической бесчувственностью целого».
Освобождающим из этих символов предстает у Ницше как дионисическое
начало, как бы помогающее "снять" страдания кошмарного бытия. Оно
становится отныне его постоянным спутником. «Танцуя и напевая, являет себя
человек как сочлен высшего сообщества: он разучился говорить и ходить, а в
танце взлетает в небеса... в нем звучит нечто сверхъестественное: он
чувствует себя Богом, сам он шествует теперь так возвышенно и восторженно,
как и боги в его снах».
Исходя из "метафизики ужаса" Шопенгауэра, Ницше стремился отыскать
аппозицию христианству и находил ее в символе или мифе разорванного на
куски Диониса, в раздроблении первоначала на множество отдельных судеб, на
мир явлений, называемых им "аполлоновской частью". То что первоначало,
Шопенгауэр назвал волей, есть основа бытия, оно переживается
непосредственно, и прежде всего через музыку. От прочих видов искусства
музыка, по мнению Ницше, отличается тем, что она выступает непосредственным
отражением воли и по отношению ко всем феноменам реального мира является
"вещью в себе". Поэтому мир можно назвать воплощенной музыкой так же, как и
воплощенной волей.
Вечное существование по милости Бога в потустороннем мире и то, что
смерть должна быть искуплением первородного греха Адама и Евы, казалось
Ницше абсурдом. Он высказал поразительную, на первый взгляд, мысль о том,
что чем сильнее воля к жизни, тем ужаснее страх смерти. Как можно жить, не
думая о смерти, не боясь ее, зная при этом о ее неизбежности и
неумолимости? Древние греки, чтобы выдержать такую реальность, создали свою
трагедию, в которой происходило как бы полное погружение человека в смерть.
Причину заката древнегреческой трагедии Ницше усматривал в том, что уже в
пьесах Еврипида появилась идея диалектического развития, как следствие
сократовского рационализма и веры в мощь науки. Сократ стал для Ницше
символом реальной потенции духа с магическим воздействием. Вместе с тем
Ницше твердо верил в то, что и наука имеет свои пределы. В исследовании
отдельных явлений она, по его мнению, в конце концов непременно натыкается
на то первоначало, которое уже невозможно познать рационально. И тогда
наука переходит в искусство, а ее методы - в инстинкты жизни. Так что
искусство неизбежно корректирует и дополняет науку. Такое противоречивое
переплетение характерно не только для книги, но и, что не менее
существенно, для самого автора.
"Рождение трагедии из духа музыки" - произведение, которое не сразу
решились опубликовать, ведь еще находясь в стадии подготовки оно уже
поражало воображение друзей творца - своей смелостью. Ницше, под камуфляжем
темы отношения Шопенгауэра и Вагнера к эллинству, описал - отношения
эллинства и христианства, причем древняя Греция являла собой своего рода
трамплин для прыжка в современность, для сильного удара по нынешним
церковным порядкам, которые - по существу являют собой, не что иное, как
антихристианский тоталитаризм.
Старый Ричль, с нескрываемой грустью, напишет: «Но наш Ницше! – да,
вот уж действительно темная история… Просто Удивительно как в нем уживаются
две души. С одной стороны, строжайший метод квалифицированно научного
исследования.., с другой, этот фанатически чрезмерный, сверхостроумно
перекувыркивающийся в непонятное вагнеро-шопенгауроэровский искуство-
мистерие-религие-фанатизм! Ибо едва ли будет преувеличением сказать, что он
и его – находящиеся всецело под его магическим влиянием – соадепты, Роде и
Ромундт, в сущности помышляют основать новую религию. Бог в помощь!
Конечно, все в то и упирается, что нам не достает взаимопонимания; для меня
он слишком головокружительно высок, для него я слишком гусенично ползуч...»
В январе - марте 1872 г. Ницше выступает с серией публичных докладов
"О будущности наших учебных заведений", имея в виду не столько швейцарские,
сколько прусские гимназии и университеты. Там впервые прозвучала одна из
главных идей Ницше - необходимость воспитания истинной аристократии духа,
элиты общества. Его ужасала тенденция к расширению и демократизации
образования. Он указывал: «Всеобщее образование - это пролог коммунизма.
Таким путем образование будет ослаблено настолько, что не сможет более
давать никаких привилегий». По Ницше, прагматизм должен присутствовать не в
классических гимназиях, а в реальных школах, честно обещающих дать
практически полезные знания, а вовсе не какое-то "образование".
В 1873 г. резкое и уже периодически повторяющееся всю жизнь ухудшение
здоровья. По 200 дней в году будут проходить в жутких мучениях. Надо
сказать, что Ницше не был физически здоров с самого детства: частые
головные боли и болезнь глаз, не мешающие, однако, ежедневным занятиям и
непрестанной сосредоточенности мысли на определенных научных вопросах.
Затем, непомерная преподавательская нагрузка привела к желудочным болям и
бессоннице. Страдания воспитывают его волю и оплодотворяют его мысли. Скоро
Ницше объявит, что у него нет Бога и нет веры, он намеренно лишит себя
всякой поддержки, но все-таки не согнется под тяжестью жизни и будет
неуклонно двигаться ввысь, следуя генезису своего разума.
В 1874 г. Ницше задумал серию памфлетов (из двадцати задуманных
увидели свет только четыре) под общим названием "Несвоевременные
размышления". Эта книга с исключительной воинственностью линчует немецкую
культуру с ее победоносным опьянением после создания империи. Этим
произведением, томящийся своим вагнерианством и артистической метафизикой
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
