Разделяя в принципе эти аргументы и добавляя к ним (в качестве дополнительного препятствия на пути к авторитаризму) реально возникший в российской политической жизни “ плюрализм групповых и корпоративных, в т. ч. региональных, интересов”, А. Мельвиль считает, что всё это делает авторитарный сценарий развития для посткоммунистической России, хотя теоретически и возможным, но практически всё же маловероятным (114).
В качестве альтернативы демократии и авторитаризму, некоторые
исследователи в своих концепциях выделяют возможные варианты установления в
России режима полуавторитарного типа, в последствии переходящего в
тоталитаризм. Так, в частности, В. Пантин и В. Лапкин в своём исследовании,
посвящённом рассмотрению проблемы политической модернизации в России, не
исключают подобную возможность. В целом, разделяя позицию В. Согрина,
рассматривающего российскую модернизацию “как результат естественной
конкуренции различных общественных систем двадцатого века” (115), эти
исследователи считают, что одной из причин сползания России к
(полу)автотитаризму является то, что “Россия может не выдержать бремени
соревнования со странами Запада” (116). В этом случае, по их мнению,
возможны политические контрреформы в интересах финансовой олигархии и
компрадорского капитала, которые повлекут за собой непрекращающуюся борьбу
внутри политической элиты. В результате, дальнейшее развитие событий в
России будет зависеть от способов разрешения этой борьбы (пакт о согласии,
принуждение или уничтожение сопротивляющихся групп и полный контроль над
обществом). Учитывая исторический опыт России, ментальность народа и элиты
(характеризующих явный дефицит готовности к консенсусу), по мнению В.
Пантина и В. Лапкина, вероятным выбором политического режима в ближайшем
будущем для России будет состояние “между той или иной формой авторитаризма
и тоталитаризмом” (117).
Однако, как считают некоторые исследователи, сильная авторитарная власть в сегодняшней России может стать предпосылкой только к новому пришествию тоталитаризма, при котором государство подчинит себе общество(118). Главным способом противодействия, в этом случае, может быть социальное движение за сохранение современных политических и экономических свобод, способные найти себе массовую поддержку в силу устойчивого нежелания большинства российских граждан потерять эти свободы, даже во имя обеспечения порядка в государстве.
Перспективы демократии большинство авторов связывают не только с
формальными демократическими элементами и процедурами: развитием
гражданского общества, укреплением политических партий, профсоюзов,
рабочего движения (119), но и с “формированием социальных, экономических,
культурно ценностных и иных содержательных предпосылок демократии;
ликвидацией пропасти между обществом и властью; формированием “нового”
среднего класса; преодолением специфических исторических традиций
(недемократического, мягко говоря, характера) и т. п.”(120). Достаточно
характерна в этом отношении точка зрения Д. Аушева, который, перспективы
будущего развития России видит в усилении и укреплении демократических
базовых норм, ценностей и процедур, как в обществе, так и в структуре
политической системы и связывает их, прежде всего, с функционированием и
дальнейшим развитием институциональной сферы российской политики.
Обязательным условием, для этого, по мнению политика, является адекватная
реакция общества на осуществляющиеся в России демократические
преобразования, осмысленный подход к происходящим переменам, более
ответственное и взвешенное отношение к использованию гарантированных
Конституцией приоритетов прямого и опосредованного влияния на сферу
политики. Электоральная активность, помноженная на реальное укрепление
элементов и процедур демократии (в частности, становление подлинной
многопартийной системы), способна внести изменения в привычный и
отработанный механизм осуществления власти в России. В качестве аргумента
допускающего возможность эволюции России в сторону демократии (а точнее,
варьирования в рамках существующей демократии) Д. Аушев предлагает вариант
изменения соотношения сил в парламенте, способный повлечь фактическое
ослабление позиций президента даже “без внесения изменений в действующую
конституцию”(121). Это значит, что придание формальным процедурам
фактического содержания способно, по мнению политика, перебороть
доминирование основных тенденций, определяющих предыдущее развитие. То
есть, окончательное становление институтов и процедур демократии в России,
способно вызвать преобладание демократических тенденций над авторитарными.
В качестве альтернативы демократизации России всё чаще рассматривается не столько авторитаризм, сколько “латиноамериканизация”, под которой понимается нестабильность, правовой произвол, перманентный кризис всех сфер жизни общества, социальные конфликты и т.д.(122). В то же время сценарии распада России и быстрого перехода к либеральной демократии исключаются всеми исследователями.
Среди промежуточных и гибридных вариантов перспектив дальнейшего
развития России всё больше внимания уделяется “корпоративизму” как в
негативном плане, где он предстаёт в качестве модели институализации и
согласования интересов различных групп общества (123). Достаточно
характерно в этом отношении концепция Л. Шевцовой, которая связывает
изменение направления развития России с активным массовым протестом,
который, по её мнению, возможен в условиях упадка развития демократических
тенденций, отсутствия в обществе демократически настроенного
харизматического лидера и в результате дискредитации либерально-
демократических идей. Скорее всего, по мнению Л. Шевцовой, “на волне
протеста могут прийти к власти ущемлённые корпоративные группировки…,
которые бы вновь стали перераспределять собственность и заниматься своим
обогащением”(124). Пока, наиболее вероятным, по мнению автора, является
сохранение “амальгамность” на неопределённое время с перманентным усилением
(исходя из сущности режима) то одних, то других элементов: “всплески
демократизма будут сменяться усилением олигархического правления, которое
может уступать место попыткам лидера укрепить свою власть, что обязательно
натолкнётся на сопротивление олигархии”(125). Подчеркивая, вместе с тем,
оживление консервативных тенденций возникших в связи с разочарованием
общества в демократии, связанных с некоторым замедлением гражданского
общества : “люди всё больше стали думать не о реформах и даже не об
улучшении своей жизни, а о порядке, о личной безопасности и сохранении
достигнутого”(126). Всё это: амальгамность, способность “режима-гибрида” к
мимикрии, по мнению Л. Шевцовой - стабилизирует ситуацию в России
(несмотря на то, что реальность остаётся противоречивой и неопределённой) и
продлевает её на неопределённое время.
О существовании значительных внутренних ресурсов для поддержания
стабильности у существующего режима говорит и А. Мельвиль. Спокойствие в
России автор связывает, прежде всего, с пассивностью низов, которая
зиждется, прежде всего, на “усталости России, отсутствии сил для активного
протеста”(127) и слабости верхов и, что на менее важно, на отсутствии
альтернативы существующей правящей власти, “малопригодной для решения задач
общественной модернизации”(128).
Впереди у России, по мнению А. Мельвиля “затяжной период пробуксовки, когда нет видимых шансов для прорыва в каком бы то ни было направлении”(129).
На наш взгляд, реальный прогноз будущего России возможен только на основе анализа прошлого развития и исследования современной политической реальности. В данном случае, мы отталкиваемся от представления о системно- контекстном характере общества, основанного на том, что социально- исторический опыт, институциональные особенности, базовые характеристики политической культуры и сознания и т. д. образуют сложную, весьма подвижную иерархию факторов, которые постоянно влияют на воспроизводство политических отношений и, следовательно, “предопределяют” дальнейшее развитие событий, делая его “предсказуемым”. Исходя из этого, нам кажется, что будущее развитие России по-прежнему будет зависеть от генетического характера общества, устойчиво воспроизводящего политические отношения переходного типа. Отсюда, наиболее вероятной перспективой для России, нам представляется развитие событий по “традиционному” сценарию, решающую роль в котором будут играть менталитет россиян, и выработавшаяся на протяжении веков культурная традиция, авторитарные черты правления и этатистские тенденции реализации власти, а так же привычки народа, например, неумение решать проблему с помощью компромисса, опора государственной власти на армию и т.п. (естественное появление которых, будет осуществляться в рамках внешнего полусодержательного фасада демократии). То есть, в данном случае, речь идет об авторитарной демократии с преобладанием черт авторитаризма.
Обобщая всё вышесказанное, попытаемся выделить главные характеристики российских концепций, рассматривающих проблему перспективы различных вариантов развития России, присущее большинству авторов, независимо от их идейных ориентаций :
- господствует представление о режиме переходного периода как о неопределённом, объединяющем в себе черты демократии и авторитаризма (в форме как автократии, так и олигархии) с преобладанием элементов авторитаризма;
- в качестве факторов, способствующих авторитарным тенденциям, рассматриваются преобладание исполнительной власти над представительными органами, клиентелистские формы социальных связей, слабость гражданского общества, политический монополизм;
- главными политическими акторами являются различные сегменты элиты
(как старой, так и новой), характер взаимодействия которых играет важную роль в эволюции режима;
- перспективы политического развития в основном рассматриваются в диапазоне авторитаризм-демократия-тоталитаризм в рамках промежуточных и гибридных форм политических режимов типа полудемократия-полуавторитаризм и т. д.
В целом, оценки перспектив российского развития, связанные с переходом к демократии носят неопределённый, либо умеренно-пессимистический характер.
Итак, подводя общий итог, проведенному во второй главе исследованию, можно сказать, что несмотря на незавершённый и противоречивый характер процессов модернизации в России, неопределённость перспектив развития нашей страны, российское общество, в процессе осуществления модернизационных преобразований, претерпело значительные изменения. Оно осознанно ощутило потребность в новых принципиально иных, чем прежде, внутренних, встроенных в “тело” социальных субъектов, механизмах целеполагания и целеоосуществления в политической, экономической, гражданской, частной жизни. Их осуществление, является задачей следующего этапа развития России, реализация которой, во многом будет зависеть от решения проблем, выделенных в процессе данного исследования.
Заключение
В ходе исследования проблемы политической модернизации России в посткоммунистический период, авторы данного дипломного сочинения пришли к некоторым выводам. В этой связи, нам, прежде всего, хотелось бы сказать о том, что многочисленные изменения, которые претерпевает посткоммунистическая Россия в процессе модернизационных преобразований, являются закономерным отражением долговременной исторической тенденции с типичными для неё специфическими импульсами и логикой саморазвития.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
