В 7 веке, как известно, кочевым народом был создан Хазарский каганат (650-969). Исключительно важным фактором для истории Хазарского каганата оказалось то, что на контролируемой им территории, в том числе на родине хазар — в Дагестане — проживало большое количество еврейских общин. А часть правящей элиты приняла иудаизм[72].
Хазарским каганатом правил, как видно из хазарской переписки, на что также указывают историки, Царь Израилев только тайный, выбранный из князей пленения, который и возглавлял во всем рассеянии по миру все еврейские сообщества, что подтверждается тайной перепиской[73].
Первоначально Хазария являлась типичным кочевым ханством. Политические традиции и титулатуру она унаследовала от Тюркского каганата. Во главе государства стоял каган. Кага́н (хакан, хаган) — высший титул суверена в средневековой кочевой иерархии. Хан ханов. В монгольское время слился с родственной формой каан («великий хан»).
Булан был первым правителем еврейский хазар, царь византийцев и арабов. Иосиф потерпел поражение от русских в 969г. Интересно отметить, что в русских былинах иногда упоминается "Великий жидовин", с которым русские богатыри имели схватки в "Диком поле". … В 969 г. Святослав по наущению Византии напал на Хазарию и положил конец хозарскому царству.
В Европе, как известно, с эпохи Великого переселения народов существовало три каганата: Аварский, Тюркский и Хазарский. Кроме того «каганом гор» в некоторых арабских хрониках назывался правитель страны Сарир в Горном Дагестане (IX век).
Титул кагана в IX веке носил и верховный правитель Руси, заимствовав его, как полагают, у хазар. Митрополит Илларион называл каганами киевских князей Владимира и Ярослава Мудрого. В Слове о полку Игореве титул употреблён по отношению к тмутороканскому князю Олегу Святославичу.
Во время татарского ига евреи являются в роли сборщиков дани, которую они собирали с присущей им жестокостью[74]. Андрей Боголюбский покровительствовал евреям. Это его и погубило: еврей Офрем Моизич организовал против него заговор и убил его.
Историк А. Селянинов[75] писал, что с IX века начинается натиск еврейского тайного правительства именно на Францию. При Людовике Благочестивом (814-840) во франкской монархии «евреи пользовались правом свободно разъезжать по всему государству. Они могли, — говорит еврейский историк Генрих Грец (1817-1891), — несмотря на многократные канонические постановления, не только пользоваться трудом христианских рабочих для своих промышленных предприятий, но и свободно торговать невольниками, покупать рабов за границей и продавать их в пределах государства. Духовенству запрещалось допускать еврейских рабов к крещению... В угоду евреям базары были перенесены с субботы на воскресение. Евреи были изъяты от телесного наказания и пыток...»[76].
Даже историк-масон Мишеле принужден признаться, что Франция того времени была «превращена в Иудею»[77].
«К XII веку, — писал аббат Шарль, — евреям окончательно удалось завладеть Провансом, Гвиенной и Лангедоком, где они основали тайные общества и посредством альбигойского масонства совратили многих христиан. Затем, путем обмана местных государей и вельмож, они захватили общественные должности, организовали социализм, словом, по свидетельству масона Мишеле, обратили страну в «Иудею»[78].
«Во Франции время царствования королей Людовика VI и VII (1108-1180 гг.) было для евреев столь же благоприятным, как в время Людовика Благочестивого. Амбары их, — как утверждал Грец, — были наполнены хлебом, погреба — вином, магазины - товарами, а сундуки — золотом и серебром. Они владели не только домами, но и полями и виноградниками, которые возделывали руками христианских рабов»[79].
«Половина города Парижа принадлежала евреям. Они занимали многие государственные должности. Как и при Людовике Благочестивом, евреи вели свободные прения о религиозных предметах и смели высказывать свое мнение о Троице, о Марии (вероятно о Пресвятой Деве Марии?) и о почитании святых, об исповеди и о чудесном действии мощей»[80].
Уже по одному пренебрежительному тону еврейского историка о «Троице», о «Марии» и т. п. можно судить, как открыто богохульствовали евреи и как оскорбляли они религиозное чувство христиан. Ниже Грец действительно замечает вскользь, что выражения их относительно Христа и Пресвятой Богородицы были «резки и неуважительны»[81].
Евреи всячески совращали христиан, плодили различные секты и пользовались междоусобиями, чтобы все больше и больше захватывать страну в свои руки.
В XI веке восточные халифы, по словам раввинов, испугались могущества и смелости князей пленения и объявили себя врагами евреев. Они закрыли их многочисленные процветавшие академии, рассеяли книжников и казнили последнего князя пленения Езекию в 1005 году. Это гонение заставило восточных евреев покинуть почти все те страны, в которых они до сих пор проживали; одни переселились в Аравию, другие же в большом числе ушли на запад и дошли до Франции и Испании. Ниже мы увидим, при каких условиях они там поселились и жили. С XI века в истории более не упоминается о еврейских князьях пленения. Хотя известный путешественник Веньямин Тудельский и утверждает, что еще видел одного князя, царствовавшего в Вавилоне в его время, т. е. в XII веке, но кроме него ни один автор о них не упоминает, и даже не вполне достоверно, совершил ли действительно Веньямин Тудельский все тепутешествия, о которых он повествует.
Однако это молчание истории еще не доказывает, что князья пленения действительно исчезли и что с XI века евреи не имели ни центральной власти, ни верховного главы.
Правда, большинство так предположило, ибо все привыкли считаться лишь с внешней историей, но аббат Шаботи писал следующее: «В продолжении больше чем столетия религиозные, политические и общественные перевороты зависели по большой части от тайных причин, которые одни лишь могут объяснить и осветить их. Нельзя более отрицать, что под видимой историей скрывалась еще история подпольная, скрытая. Посему, раз жизнь и действие тайных обществ вообще, а еврейского масонства в особенности, оказались возможными и более ста лет сохранились под внешним благоустройством официального общества, то мы вправе логически вывести, что еврейская нация, уже в предшествующих веках почти вся превращенная втайное общество до рассеяния, могла также продолжать управляться тем же способом и после этого рассеяния»[82].
Иначе и быть не могло, акцентирует внимание А. Селянинов, ибо раз евреи сохранили свой национальный, свойственный лишь их народу дух, значит, они были управляемы тем или иным способом. С XI века этого способа больше не видно: следовательно, с этого времени он сделался тайным. Как бы ни было просто это рассуждение, — в нем ключ ко всей еврейской истории и тесно связанному с ней, как увидим далее, масонскому вопросу.
Нельзя допустить, чтобы нация, связанная в течение нескольких веков политически, религиозно и умственно вокруг своего правительства, вдруг резко бы отказалась от этой связи только потому, что обстоятельства ее разоряли, и она потеряла свою территорию.
После девяти веков рассеяния понятие о родине, очевидно, приобрело у евреев совершенно особое значение. Обыкновенно для нас всех это понятие неразрывно связано с землею, на которой мы живем, ибо для большинства видимое преобладает над невидимым. Но для евреев понятие о родине существует лишь в воспоминании; и вот привязанность к этому воспоминанию и побуждала их теснее держаться вокруг своих вождей, которые являлись в их глазах представителями прежней общины, прежнего культа и традиционных законов. В них, в этих вождях, заключалась для евреев родина, ибо в них была ее суть, в них было то, что оставалось от нее не только живым, но и видимым[83].
В момент катастрофы 1005 года центр еврейства являлся уже в действительности тайным правительством, с которым невидно сносились евреи, расселенные и на западе Европы среди государств, завоеванных Христианством. Правительство это после разгрома переносится с востока на запад, где многочисленные еврейские общины вступили в борьбу с христианством, ставшим им врагом по экономическим, религиозным и государственным причинам. В самом деле, могли ли они терпеть, что миром владеет Тот, Кого их предки распяли, а сами они не только овладеть ничем не могут, но должны еще пресмыкаться в угнетении...
Однако очевидно, что еврейское правительство не могло установиться среди евреев на западе иначе, как применяясь к внешним условиям, соответствующим тайной администрации своих общин, а также и к способностям и привычкам членов этих общин. Поэтому оно могло быть только правительством тайным, и с этого момента еврейская нация принуждена была всецело и окончательно обратиться в тайное общество среди христианского мира[84].
Итак, мы видим, что предположение о тайном правительстве еврейского народа основано на самых точных соображениях. Оно вполне отвечает исключительному положению этого народа и тем условиям, в которые он был поставлен. Или тайное правительство, или смерть — вот перед каким выбором были поставлены евреи; смерть не постигла этот народ, так как он принял единственный возможный для него образ правления, единственный, который допускался окружающими условиями, единственный, о котором могли думать члены общин, превращенных силой обстоятельств в тайные общества среди христианского мира. Но раз окончательное превращение свершилось, мы, понятно, теперь не можем найти явного проявления этого правительства. Мы только знаем, что оно не может не существовать[85].
Свидетельства, подтверждающие существование тайного еврейского правительства, можно найти еще во многих источниках. Немецкий писатель Кюблер, один из корифеев школы публицистов-философов, писал в 1515 году:
«Евреи являются политически-религиозной сектой, находящейся во власти строгого теократического деспотизма раввинов. Они не только тесно соединены между собою известными религиозными догматами, но они составляют совершенно замкнутое преемственно-наследственное сообщество... Евреи, по своим собственным словам, образуют по всей земле отдельную нацию; их политические и религиозные учреждения, идеи и обычаи проникают столь глубоко и под столькими различными видами в их общественную жизнь, что израильские подданные христианского государства во многих существенных отношениях составляют «государство в государстве»[86].
Достоевский еще подробнее развивал эту мысль:
«Чтоб существовать сорок веков на земле, то есть во весь почти исторический период человечества, да еще в таком плотном и нерушимом единении; чтоб терять столько раз свою территорию, свою политическую независимость, законы, почти даже веру, — терять и всякий раз опять соединяться, опять возрождаться в прежней идее, хоть и в другом виде, опять создавать себе и законы, и почти веру — нет, такой живучий народ, такой необыкновенно сильный и энергический народ, такой беспримерный в мире народ, не мог существовать без «государства в государстве», которое он сохранял всегда и везде во время самых страшных, тысячелетних рассеяний и гонений своих»[87].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46
