ней. Логика тут простая: если государство опекает своих граждан а одном
(создаёт условия для безработицы зачастую искусственным путём, следит за
уравнительно унизительным существованием граждан и т.п.), то почему оно не
может проявить заботу в другом и наказывать исключительной мерой тех, кто
нарушает интересы попечителя (и в большей степени за государственные и так
называемые хозяйственны преступления, когда человек пытается обмануть либо
обокрасть своего благодетеля). Тут речь идет не о справедливости, а скорее
о мести, о гонении за неблагодарность к государству родителю . Для таких
отеческих отношений вполне могут подойти слова Тараса Бульбы, сказанные им
в известной ситуации своему сыну Андрею: я тебя породил, я тебя и убью .
Ещё одна причина социально психологическая и политико правовая
инфантильность граждан, вытекающая из предыдущих причин и сложившаяся в
результате абсолютного регламентирования жизнедеятельности человека Именно
эти факторы стали основной широкого действия принципа инициатива наказуема
. Тот, кем часто и упорно руководят, писал ещё на рубеже XVIII XIX веков
немецкий философ гуманист Вильгельм фон Гумбольдт, легко приходит к тому,
что добровольно отказывается от предоставленной ему доли самостоятельности,
которой он располагает. Он считает себя свободным от забот, которые несут
за него другие .., и так же, как каждый сам полагается на заботу и помощь
государства, он и пожалуй, в ещё большей степени предоставляет государству
заботиться о судьбе своих сограждан. А это в свою очередь ослабляет
сочувствие к другом людям и пожелание оказывать помощь друг другу . Таким
образом, сформировалась привычка, стереотип, что именно государство будет
решать все основные проблемы общества, в том числе и проблему борьбы с
преступностью, используя при этом даже традиционно социальные средства,
выражающиеся в воспитании подрастающего поколения в укреплении нравов и
т.п. Между тем в данном вопросе общество должны быть независимо от
государства и должно самостоятельно использовать необходимые социальные
санкции. Поддержание морали, верно пишет Э.Ю. Соловьев, дело институтов
гражданского общества (семьи, школы, религиозных общин, добровольных
организаций и союзов), а не государством служб.
Всё перечисленное свидетельствует о том, что пока мы не избавимся этих
причин, пока не преодолеем подобные препятствия постановка вопроса об
отмене смертной казни будет в определённой мере искусственным, а потому и
преждевременным фактом. В условиях слабости действий нравственных и
религиозных норм, хрупкости демократических институтов и традиций,
отсутствия правовой государственности (несмотря на декларативные заявления
об обратном в ч. 1 ст. 1 Конституции РФ 1993 года) отказ от смертной казни
не обоснован.
Созрело ли общество для принятия кардинального решения или к нему надо
идти постепенно, пишет в этой связи И.И. Карпец. Применительно проблеме
отмены смертной казни со всей определённостью утверждаю: нет, не созрело,
поскольку оно содержит в себе те недостатки и серьёзные противоречия,
которые ведут к тяжким преступлениям. Идеальные представления надо
сопоставлять с суровыми реалиями жизни .
Отказ от такого вида наказания следует расценивать не как немедленное
требование, а как стремление, что в общем то и выражено в ч. 2 ст. 20
Конституции РФ: Смертная казнь впредь до её отмены может устанавливаться
федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо
тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на
рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей .
В данном конституционном положении говорится о допустимости применения
смертной казни впредь до её отмены . Отсюда следует, что наше общество и
государство ставят в перспективе цель отказаться от данного весьма
жестокого юридического средства, к чему собственно призывают и международно
правовые документы. Однако подобная отмена, на наш взгляд, станет возможной
в полной мере лишь в будущем, когда для этого будут созданы необходимые
предпосылки, когда с этим будет согласно большинство граждан.
Между тем одним из условий принятие России в Совет Европы была (и по
сути остаётся) отмена смертной казни как высшей меры наказания и
соответствующего ограничения в нашем государстве. Для реализации данного
условия российская делегация должна подписать Протокол 6 (относительно
отмены смертной казни) от 28 апреля 1083 года ж Конвенции о защите прав
человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года в течения одного года со
времени вступления в Совет Европы и ратифицировать его не позже, чем через
три года.
Прошедшее в конце января 1997 года очередное заседание сессии
Парламентской ассамблей Совета Европы было крайне неприятным для России. В
принятой резолюции её представителей официально предупредили, что в случае
невыполнения взятых на себя обязательств по объявлению моратория на
смертную казнь будет поставлен вопрос о приостановлении полномочий
российской делегации в Совете Европы. И хотя в принципе с идеей отмены
смертной казни (правда, в перспективе) российское общество в целом
согласно, думается, в современный период данный вопрос нужно решать не
столь быстро и прямолинейно, как это определено в Протоколе 6 и в разного
рода резолюциях.
В частности, на наш взгляд, излишне категоричны ориентиры названных
документов. Так, в ряде статей однозначно установлено, что смертная казнь
отменяется. Никто не может быть приговорён к смертной казни и казнён (ст.
1), что оговорки в отношении положений настоящего Протокола на основании
статьи 64 Конвенции не допускаются (ст. 4).
В решении подобных проблем важна гибкость и поэтапность. И вот почему.
Во первых, три года не тот срок, через который в России принципиально
изменится ситуация. Ведь необходимыми условиями отмены этого страшного
возмездия должны быть, в частности, следующие: нормализация социально
экономической обстановки в стране, рост благосостояния населения, реальные
успехи в борьбе с преступностью, сокращение числа умышленных убийств вообще
и умышленных убийств при отягчающих обстоятельствах в особенности,
повышение общей и политико правовой культуры граждан и должностных лиц и
пр.
Подобные факторы, бесспорно, благоприятно бы повлияли и на
общественное мнение россиян, которое пока не готово к отмене смертной
казни. И к тому есть основания. Достаточно сказать, что смертность от
убийств в нашей стране по сравнению с Европой с учётом численности
населения в 20 раз выше у мужчин и в 12 раз у женщин. Поэтому Совет Европы,
как справедливо отмечает В. Лукин, не должен ставить перед нами это
ультимативное требование: либо немедленно в указанные сроки переломите
через колено значительную часть российского общественного мнения, либо вас
лишат мандата.
Во вторых, есть немало других членов Совета Европы (в частности,
Греция, Румыния и др.), которые оставили смертную казнь высшей мерой
наказания. Кстати говоря, сами члены Совета Европы данный непростой вопрос
решали не сразу и не вдруг (как это предлагается новым членам а постепенно
двигаясь по пути сокращения применения названного вида правового
ограничения. Это видно из текста ст. 1 Европейской Конвенции о защите прав
человека и основных свобод 1950 года, где сказано, что никто не может быть
умышленно лишён жизни иначе как во исполнение смертного приговора,
вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом
предусмотрено такое наказание . И только через 33 года (в 1983 году)
подписывается Протокол 6 относительно полной отмены смертной казни.
В этот период свободными от критики оказывались такие страны, как
Бельгия, Испания и Италия, которые, уже являясь членами Совета Европы
долгое время сохраняли в своём законодательстве смертную казнь (в Бельгии,
правда, она фактически не применялась).
В третьих, не высказывается резких оценок и в адрес таких
демократических государств, как США, Канада, Япония, которые недавно
получили статус наблюдателей в Совете Европы и которые, судя по их
юридической практике, вовсе не думают в ближайшее время отменять данную
весьма жёсткую меру государственного принуждения.
В четвёртых, в России за последние годы значительно сократилось число
статей в УК, в соответствий с которыми приговаривают к смертной казни и,
следовательно, сфера этого ограничения сама весьма сильно ограничивается.
Что называется процесс пошёл и нет необходимости его искусственно
форсировать, принимая волевые, административные (но социально
неподготовленные) решения, которые в принципе в ближайшее время не могут
изменить существующее положение вещей. Принятие же Президентом РФ 27
февраля 1907 года Распоряжения О подписании Протокола 6 (относительно
отмены смертной казни) от 28 апреля 1983 года к Конвенции о защите прав
человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года больше свидетельствует о
том, что власть пытается заработать на этой акции определённый политический
капитал (показать себя демократической, цивилизованной, гуманной), нежели
действительно изменить к лучшему реальные общественные отношения (проводить
подлини народные реформы, создавать условия для истинного, а не показного
народовластия, рационально разделить власть, обеспечивать права человека и
прежде всего право на жизнь и не столько убийц, сколько их жертв и т.п.). В
этой связи подобный акт вполне можно расценивать как одну и: форм
проявления международно правового популизма, как желание взгляде
респектабельно на фоне несбыточных обещаний и развала государственности.
Сейчас уже становится привычным сравнивать, как конкретные вопросы
решаются у нас и в развитых странах, прежде всего в США. Однако и там
данная проблема преодолевается неоднозначно и весьма непросто. В США
смертная казнь, как вид наказания, предусматривается федеральным
законодательством и Уголовными кодексами 38 штатов. Причём, если в штате
Нью Йорк она была отменена, то в Нью Джерси и Огайо восстановлена.
В США по отношению к рассматриваемому институту наблюдаются свои
приливы и отливы в общественном мнении и реальной юридической практике.
После снижения интереса к этому, якобы, устаревшему репрессивному
инструменту, он вновь заявлял о себе, возрождаясь из небытия. Проблема
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
