воспаряем к Богу, но... с этой высоты падаем в пропасть. Да, человек
обречен на вечное противостояние духа и плоти... обречен? А может быть, мы
получили это в награду?
Противоположные начала, из которых соткана человеческая сущность, -
это вечная загадка нашего бытия. Это и наша кара, и наше счастье, и наша
мудрость, и источник постоянного развития человеческого рода. Еще не один
раз философы и ученые других направлений зададут себе вопрос: что в
человеке является превалирующим: социальное или биологическое? природное
или культурное? духовное или телесное? Много ответов будет получено на эти
вопросы, и можно надеяться, что они не будут страдать крайностями и
односторонностью, которыми грешили ответы предшествующих ученых. Ведь,
рассматривая человека с той или иной стороны, под тем или иным углом
зрения, необходимо помнить: человек есть целостность, микрокосм, микротеос,
микросоциум. Философия как раз и призвана изучить человека в его
целостности, но, на мой взгляд, не только она. Постичь человеческую
сущность в единстве всех ее составляющих помогает нам классическая
художественная литература.
Глава III
Классическая художественная литература как
"художественная антропология"
Определение классической художественной литературы как
"художественной антропологии" довольно часто можно встретить в научном
обиходе литературоведов. К сожалению, большинство философов так же часто
отрицают правильность употребления этого термина применительно к
литературной классике, как и любой другой отрасли знания, закрепляя его
исключительно за философией. Тем самым художественная литература ставится в
один ряд с биологией, психологией, социологией и другими науками, которые
изучают человека под определенным углом зрения, рассматривая лишь одну из
сторон его сущности. Но нельзя забывать о том, что литература, так же как и
философия, пытается раскрыть человека как целостность в единстве всех его
сторон. Философская антропология и литература едины в предмете изучения,
которым является человек во всех своих проявлениях.
Единство философии и литературы не было дано изначально, оно явилось
результатом развития философского и художественного мышления в рамках
исторического развития духовной культуры человечества. И главным в движении
к этому единству явилось то, что и философия, и литература - это формы
словесности, т.е. формы мышления, существующие в слове, без которого мысль
не могла бы быть оформлена; они существуют благодаря специальной работе над
словом, над его выразительными и смысловыми возможностями, ведь без слова
нет мысли. Словесная форма явилась средством осмысления человеком бытия.
В начале своего развития философское и художественное мышление были
нерасчлененными, что объясняется синкретизмом сознания древнего общества.
Уже на этом этапе философия и литература обнаруживают черты, которые позже
определяет их внутреннее родство, - это единство познавательного и
ценностного моментов, или единство "истины - знания" и "истины- смысла" .
Нельзя отрицать, что ценностный момент в той или иной степени присущ и
другим формам духовной деятельности, ведь сознание не является
безличностным, это элемент целостной жизнедеятельности человека. Да и, в
конечном счете, вся деятельность людей направлена на человека,
следовательно, она ценностно ориентирована. Но представления о "высших"
целях человеческого существования в ходе развития научного познания, его
постепенной дифференциации удаляются из науки, перемещаясь в исходные
мировоззренческие основы, в то время как в философии и литературе
осмысление "высших" целей человеческого бытия остается профессиональной
задачей. Человек и его бытие в единстве всех составляющих являются главным
объектом философского и художественного мышления. Вся ткань художественного
произведения охватывается "идеей человека" (Бахтин).
Но насколько художественная литература причастна к выработке той или
иной идеи человека? Может быть, в ней отражаются идеи, предварительно
выработанные в философии? Действительно, некоторые философские концепции
человека используются писателями весьма наглядно, чаще всего такие писатели
сами являются видными философами (Чернышевский Н.Г., Сартр - Ж. - П., Камю
А. И др.). Но большинство авторов даже не подозревают о существовании
близких к их творчеству философских концепций. Понятия человека входят во
все формы духовной культуры, определяя духовную атмосферу общественной
жизни. Эти понятия даны писателю как нечто бытующее в общественном
сознании. Художник, сознательно или стихийно, усваивает их, подвергая
переработке. На мой взгляд, здесь можно говорить о взаимовлиянии. С одной
стороны, общественное сознание воздействует на писателя, "заставляя" его
изображать то, что соответствует мировоззренческим запросам общества.
Большую роль здесь играет личный опыт художника, его интересы, безусловно,
сила таланта, который как раз и помогает писателю уловить мировоззренческие
запросы современников и будущих поколений. Но нельзя переоценивать этот
момент: если бы не родился Пушкин, то пришел бы другой, равный ему, т.к.
время требовало художника такой величины. С другой стороны, крупные
писатели имеют огромное влияние на умы и души сограждан. Особенно это
характерно для России, где слово - больше, чем просто слово, писатель -
больше, чем писатель. Писатели - классики в своих произведениях
разрабатывают, если можно так сказать применительно к художественному
творению, концепции человека, которые на долгие годы входят в общественное
сознание и получают свое развитие в философских трудах.
Философы утверждают, что изреченное слово содержит в себе всегда чуть
больше смысла, чем тот, который мы вкладываем в него. Так и идеи
произведения не сводятся к заранее известному содержанию, ведь "в этом
случае содержательное богатство творческого процесса было бы сведено к
совокупности заранее мыслимых сущностей, которые в ходе творчества только
облекают в предпочтительную для субъекта форму высказывания"([xii]). Идеи
не являются суммой представлений. Идеи, как полагает Бахтин, могут остаться
"неизреченными", так как в художественном произведении они принимают иную
форму, чем простое словесное высказывание, становясь "живыми образами
идей". Художественное слово, в котором существуют идеи, обладает иной
изреченностью, нежели слово в обыденной речи или в философском тексте. И
пытаться отделить идею от художественного слова, увидеть ее как "чистую"
идею, значило бы получить не ту идею, которой осмысляется все произведение.
Ведь писатель имеет свою "высшую точку зрения", которая объединяет
художественное произведение, делая его целостностью. "Идея человека - это и
есть "высшая точка зрения" художника, которая выражена не в отдельном
словесном "высказывании", но во всем произведении, пронизывая его,
"пробиваясь" в нем"( [xiii]). Художественное произведение как целостность и
философские труды помогают человеку понять самого себя и смысл своего
существования.
Задавая себе вопрос, для чего он живет, человек спрашивает себя о
том, для чего существует весь человеческий род, как он (человек) связан со
всем миром. Иными словами, с одной стороны, индивид пытается осознать свое
единство с природой, обществом, со всем человечеством; с другой же, человек
понимает себя как самостоятельное бытие, отличное от окружающего его мира.
Философия и литература помогают нам осмыслить меру общности и "разности"
человека и природы, общества, человечества, понять себя и другого в
единстве естественно-природных, социально-видовых и родовых качеств. И
философия, и литература - это не просто формы отражения действительности,
но и специальные формы смыслообразования, помогающие человеку "вписаться" в
мир, а миру "вписаться" в человека. Кроме этого, они раскрывают человеку
горизонты его бытия, опережающие ориентиры его деятельности, ведь философия
и, особенно, литература не рассматривают человека как нечто статичное, они
пытаются осмыслить становление человека как личности. Индивид, уясняя
необходимость своего включения в мир как в социальное и "родовое" целое,
находит ту меру "включенности", которая одновременно является и мерой
сохранения и развития его "самости" и не позволяет раствориться в массе.
Представления человека о самом себе вместе с представлениями других людей,
реальных и вымышленных (литературных и пр.), наращивается и существует в
сознании данного индивида как относительно целостное понятие человека и
человеческого предназначения. Этому немало способствует литература, которая
помогает человеку помимо своего опыта "приобрести" жизненный опыт других
людей.
В литературе человеческое бытие воссоздается в формах, подобных этому
бытию, но не тождественных им, т.к. художник работает не с материальными
элементами самого бытия, а с помощью слов создает идеальный его образ.
Художественная правда произведения, возникающая в результате
переживания и осмысливания жизни писателем, не является жизнеподобием в
буквальном смысле, она не копирует бытие. А воссоздает его как целостность.
Ведь "художественное мышление является более высоким уровнем видения мира,
по сравнению с опытом, это - специфически - целостное, универсальное
видение"( [xiv]), которое, однако, было бы близким без индивидуального
опыта художника, создающего уникальность художественного произведения.
Создавая образ человека, писатель одновременно может быть другом, врагом,
судьей и т.п. Силой своего воображения он охватывает все эти позиции,
художественное мышление позволяет ему видеть не только то, что находится в
его поле зрения, но и то, что скрыто, что вообще будет или могло бы быть.
"Целостность, или универсальность художественного видения, как нам
представляется, может исходить только из такой позиции, которая воплощает
потребность человека выразить тотальность и целостность человеческого
бытия, т.е. человека в единстве всех сторон его сущности - индивидуальной,
социальной и родовой"([xv]).
Итак, философия и литература являются формами осмысления человека и
его бытия. Они помогают нам ориентироваться в жизни, находить оптимальную
меру соотнесенности в нас видового и родового начал. Главное, и философия,
и литература рассматривают человека как целостность в единстве всех его
сторон, следовательно, все возражения относительно введения термина
"художественная антропология" нельзя считать достаточно обоснованными.
Различия между этими формами осмысления человека есть, и главное, возможно,
в том, что "если объектом литературы и искусства является логика
индивидуальной жизни и "просвечивающая" сквозь нее логика специальной и
"родовой" жизни, то объектом философии, ее специфическим предметом является
логика социальной жизни, точнее - взаимодействие индивидуальной, социальной
и "родовой" жизни человека, общим итогом которой является и общество, и
человечество, и саморазвивающийся индивид"([xvi]). Поспорить с этим
высказыванием можно, но это предмет отдельного разговора. Для нас важным
остается то, что можно выделять как философскую, так и "художественную"
антропологию.
Заключение
"Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать
всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо
хочу быть человеком", - размышлял восемнадцатилетний Достоевский([xvii]).
Разгадал ли кто-либо из людей эту тайну? Думаю, нет. Проблема человека
устремлена в будущее. Каждый из нас и каждый из тех, кто придет нам на
смену, еще не раз зададут себе вопросы: кто я? для чего живу? для чего
существует весь человеческий род? Каждый найдет свой ответ или не найдет
его вовсе, уходя в неведении в мир иной - в мир, где божественное озарение,
прояснив наш разум, разрешит все проблемы. Но тех, кто уходит в неведении,
не так много. Смысл жизни необходим нам, как воздух. Как вода, необходимо
нам понимание человека в его целостности, что помогает индивиду понять
самого себя. Философия и литература делают неоценимый вклад в раскрытие
сущности человека, в поиск им смысла жизни. Несчетное число философских
концепций человека и идей, содержащихся в художественных произведениях, -
где истина? как определить сущность человека и смысл его жизни? Нельзя
забывать, что истина не статичное, а развивающееся явление. Сегодня истинно
это, завтра это же стало ложным. Проблема человека развивается во времени:
огромный путь уже пройден, но будущее открывает все новые и новые
перспективы решения этой проблемы. Главное, не впадать в крайности,
"расщепляя" при этом единую сущность человека, и помнить: чтобы быть
личностью, нам надо каждую минуту, каждое мгновение, шаг за шагом постигать
тайну, имя которой - Человек.
Примечания
-----------------------
[i] Бердяев Н.А. О назначении человека // Мир философии: Книга для чтения.
- М., 1991. - Ч.II. - с. 256.
[ii] Кузнецов В.Г., Кузнецова И.Д., Миронов В.В.,Момджян К.Х. Философия.
Учебник. - М.: ИНФРА - М., 1999. С. 422.
[iii] Кузнецов В.Г., Кузнецова И.Д., Миронов В.В., Момджян К.Х. Философия.
Учебник. - М.: ИНФРА - М., 1999. С. 423.
[iv] Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев,
П.Н. Федосеев и др. - М.: Сов. Энциклопедия, 1983 - с. 769.
[v] Хомич Е.В. Человек // Новейший философский словарь / Сост А.А.
Грищанов. - Минск: Изд. В.М. Скакун, 1998. - С. 802.
[vi] Гуревич, П.С. Философская антропология: Учебное пособие. - М.:
Вестник, 1997.- С.6
[vii] Ортега- и -Гассет. Восстание масс // Вопросы философии. - 1989. - №
3. - С. 120.
[viii] Ортега- и -Гассет. Восстание масс // Вопросы философии. - 1989. - №
3. - С. 121.
[ix] Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев,
П.Н. Федосеев и др. - М.: Сов. Энциклопедия, 1983. - с. 489.
[x] Кузнецов В.Г., Кузнецова И.Д. и др. Философия: Учебник. - М.: ИНФРА -
М, 1999. - С. 423
[xi] Орлов В.В. Социальная биология // Соотношение биологического и
социального. Межвузовский сборник научных трудов. - Пермь: Изд. Перм. Ун -
та, 1981. - С. 17.
[xii] Иванов В.П. Художественная деятельность и художественная реальность
// Художественная деятельность. Проблемы субъекта и объективной
детерминации. - Киев, 1981. - С.100.
[xiii] Москвина Р.Р., Мокроносов Г.В. Человек как объект философии и
литературы. - Иркутск.: Изд-во Иркут. Ун-та, 1987. - С. 50.
[xiv] Москвина Р.Р., Мокроносов Г.В. Человек как объект философии и
литературы. - Иркутск.: Изд-во Иркут. Ун-та, 1987. - С. 71.
[xv] Москвина Р.Р., Мокроносов Г.В. Человек как объект философии и
литературы. - Иркутск.: Изд-во Иркут. Ун-та, 1987. - С. 73.
[xvi] Москвина Р.Р., Мокроносов Г.В. Человек как объект философии и
литературы. - Иркутск.: Изд-во Иркут. Ун-та, 1987. - С. 85.
[xvii] Достоевский Ф.М. Полн. Собр. соч.: В 30 Т. - Л., 1985. - Т.28. - Кн.
1. - С. 63.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
