социологии и философии. Из них наиболее значительными являются: «О
старом и новом» (1839), «О сельских условиях» и «Еще раз о сельских
условиях» (1842), «По поводу Гумбольта» (1849), «По поводу статьи
Киреевского о характере просвещения Европы и его отношении к просвещению
России» (1852), «По поводу отрывков, найденных в бумагах И. В. Киреевского»
(1857),
«О современных явлениях в области философии (письмо Самарину)», «Второе
письмо о философии к Ю. Ф. Самарину» (1859). Хомякову принадлежит большое
число богословских сочинений, написанных как результат полемики с
теоретиками католицизма. Но главный его труд - «Записки по всемирной
истории, или Семирамида», который остался незаконченным. Даже такой
горячий поклонник Хомякова, как Самарин, усмотревший в «Семирамиде» «много
свежих и светлых мыслей», вынужден был признать, что в «Записках»
недостает точных данных и в этом отношении труд 6езоружен.
Все современники - единомышленники и противники - отмечали огромные
познания Хомякова, редкую начитанность, полемический талант и ведущую роль
в выработке славянофильской идеологии. Герцен, не раз имевший случай
померяться силами с Хомяковым в жарких спорах, происходивших в московских
салонах, дал ему следующую характеристику: «Ум сильный, подвижный, богатый
средствами и неразборчивый на них, богатый памятью и быстрым
соображением, он горячо и неутомимо проспорил всю свою жизнь». Это был
«действительно опасный противник; закалившийся бретер диалектики, он
пользовался малейшим рассеянием, малейшей уступкой. Необыкновенно даровитый
человек, обладавший страшной эрудицией, он, как средневековые рыцари,
караулившие богородицу, спал вооруженный. Во всякое время дня и ночи он
был готов на запутаннейший спор и употреблял для торжества своего
славянского воззрения все на свете - от казуистики византийских
богословов до тонкостей изворотливого легиста. Но главной чертой этой
личности была глубокая религиозность. На все он смотрел глазами
православного христианина. Ю. Ф. Самарин в предисловии ко второму тому
сочинений Хомякова так и писал: «Хомяков жил в церкви». Через призму
православной догматики преломлялось у него решение всех коренных
практических и теоретических вопросов.
Религиозным духом пронизана его историко-социологиче-ская концепция,
которая занимает едва ли не центральное место в работах Хомякова. Она
всецело подчинена основной для славянофилов проблеме коренного различия
исторических путей России и Запада и доказательству самобытной
исключительности русского народа, что выводилось из неодинаковости
внутренних «начал» русской и западноевропейской жизни. За «начала»
принимались формы религиозного мировоззрения: в первом случае - православие
как истинное христианство, во втором - католицизм, в котором, по его
убеждению,. учение Христа подверглось искажению. Религия рассматривается не
только как движущая сила, но и как фактор, определяющий общественное и
государственное устройство, народный быт, мораль, склад характера и
мышление народов.
Для обоснования своих выводов Хомяков обращается к теоретическим и
историческим аргументам, прослеживая историю западноевропейских,
славянских, особенно русского, народов с древнейших времен. При этом истоки
современной жизни он пытается отыскать в библейских легендах о «первой
общине», «ноевом ковчеге», «деяниях Хама» и т. д., находя еще там
зачатки будущих конфессиональных направлений.
Первыми древними государствами, принявшими христианское вероучение,
были Греция и Рим. В духовном облике греков, несмотря на многобожие,
носившее земной характер, и отрицательную роль философии, которая
принимала «все сущее за необходимо сущее», все-таки преобладали «внутренняя
духовность» и внутренняя свобода человека. Поэтому Древняя Греция приняла
учение Христа в чистоте, передав его в таком виде Византии. Византия
погибла, но успела освятить Русь, в чем и состоит ее великая
историческая роль. Другая линия, по которой шло развитие, берет начало от
древних римлян, которые не знали религии как богопознания. Для них
верховным божеством было государство и право, а христианство, возведенное
в ранг государственной религии, было подчинено земным целям.
В германском мире западное христианство подверглось еще большим
искажениям в духе юридического формализма и логического рационализма.
Нарушение символа веры на Западе повело за собой разделение церквей на
католическую и православную и к разъединению путей Востока и Запада.
В Западной Европе все более и более развертывалась внутренняя борьба,
ставшая главной чертой ее истории. Начало этой борьбе положила сама
католическая церковь стремлением пап к светской власти, организацией
военно-монашеских орденов, крестовыми похода ми, насильственным насаждением
католицизма. Возникшее протестантство только обострило внутреннюю борьбу, а
реформация еще больше усилила односторонне рассудочный характер западного
просвещения, что привело к полному безбожию. Гегель довел до последней
крайности логический рационализм и подготовил материализм,
распространение которого свидетельствует об окончательном падении
Запада в социальном и культурном отношениях. Результатом духовного краха
европейских народов являются революции конца ХVIII и первой половины
ХIХ столетий. Иначе, по мнению Хомякова, протекала история России, которая
подвергается им предельной идеализации. Славян он выводит от древней
иранской народности - вендов, от которых они унаследовали высокую
духовность, нравственную чистоту и поклонение свободно творящему
божеству. Славяне отличались кротостью, жили свободными общинами; им были
чужды стремления к захвату и подчинению других народов, жажда власти и
аристократизм. В конце Х в. «мирной проповедью», без насилия на Руси было
принято христианство как вера, близкая духовному складу русского народа.
В отличие от католической церкви, авторитет которой опирался на
светскую власть и внешнюю силу, православие с самого начала отличалось
демократизмом и полным слиянием с духом народа. Хомяков при этом, конечно,
не хочет видеть социальных требований принятия христианства и
политических интересов великокняжеской верхушки, «крестившей» Русь. Его не
смущает ни прогнивший императорский режим Византии Х - Х1 вв., которому
подражали русские князья, а позднее цари, ни антимирской, полумистический
характер византийского православия, раздираемого ересями и увязшего в
борьбе с ними. Напротив, он утверждает, что константинопольская церковь
(которая в действительности вытравляла и преследовала эллинскую культуру) в
чистоте передала России духовные начала древних греков. Настойчиво и
последовательно он утверждает, что истинное византийское христианство
оплодотворило Русь, привело ее к быстрому общественному и культурному
подъему, поставило выше Византии и всей Европы.
Однако в описании дальнейшей истории русского народа Хомяков
столкнулся с большими трудностями. И в самом деле, как объяснить, что,
начиная с ХIII в., Русь все заметнее отстает от стран Западной Европы в
области культуры и просвещения. Религия - главный, определяющий фактор
развития - остается одной и той же, а другие обстоятельства, например
феодальная раздробленность, татаро-монгольские завоевания, закрепощение
крестьян и т. д., Хомяковым во внимание не принимаются или относятся к
разряду сопутствующих, случайных. Ведь если православие, приложенное к
девственной почве Руси, не дало длительного и устойчивого движения к
достижению высших культурных ценностей, то оно не могло быть абсолютным
началом культуры. Хомяков не нашел убедительного решения этой антиномии и
вынужден был прибегать к различного рода оговоркам и соображениям,
выходящим за рамки его религиозной концепции, вступая в противоречие с
собственными исходными посылками. Оказывается, Русь к моменту принятия
христианства уже претерпела известное влияние со стороны племен иного
склада и не была «девственной». Немаловажную роль здесь сыграл и сам
характер восприятия новой веры: ввиду низкого культурного развития народ
не понял ни высокой святости, ни истинной сущности православия, которое
было воспринято скорее чувственно, со стороны обрядности, а не
аналитически, как богопознание. Итак, возникает заколдованный круг. С одной
стороны, Хомяков настаивает на том, что в основе народного просвещения и
культуры лежит истинная вера, которая все определяет, с другой - для
глубокого усвоения вероучения и понимания его подлинного смысла
необходим определенный культурный уровень и известная степень в развитии
просвещения.
При объяснении отсталости России сравнительно со странами Западной
Европы Хомяков все же обращается к раздробленности, причину которой видит
не в отсутствии государственного единства, а в различии тенденций
государственной власти и сельских общин. Государство всегда стремилось к
политической формальной универсальности, т. е. было оторвано от народа;
общины, напротив, представляя сам народ, строились на принципе
обособленности и внутренней свободы, заключающем в се6е «живое», социальное
начало, слитое с религиозной верой. Народное начало в конечном счете
победило: Россия образовала единую общину и свободно избрала народного царя
Михаила Романова, который и соединил власть с внутренней правдой.
В этой связи реформы петровского государства получают у Хомякова самую
отрицательную оценку. Петр I, хотя и пробудил в России сознание своей силы
и излечил некоторые застаревшие болезни, но направил страну по ложному
пути. С помощью грубых вещественных средств он поработил всех во имя
государства, не поняв главного, что сила заключается в законе нравственной
любви, т.е. в истинной вере. В ходе его преобразований игнорировалась
русская самобытность; во всех областях жизни стало широко
распространяться чуждое народу западничество, к счастью, однако, не
успевшее исказить коренные начала русской жизни - православие и общину.
Как прошлое, так и будущее России Хомяков связывает с православием,
которое и станет источником истинно русского просвещения. Это возможно
потому, что все государственные вопросы разрешены, а культурный уровень
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
