федеральный центр дал понять области и округу, что не намерен удовлетворять все финансово-экономические притязания объединяющихся субъектов[343].
Представляется, что за кадром остается очень важная политическая проблема, связанная с неопределенностью будущего статуса окружной элиты.
Интересно заметить, что проведение референдума об объединении Иркутской области и Усть-Ордынского Бурятского автономного округа срывается окружной Думой не в первый раз, впервые это произошло на осенней сессии Думы Усть-Ордынского Бурятского автономного округа 2000 г[344]. Тем не менее, существуют научно проработанные предложения по теме объединения[345].
Пытаясь не допустить попыток принуждения к объединению с Читинской областью Агинского Бурятского автономного округа, его руководство в превентивных целях категорически выступает против объединения[346].
Как видим, кампания по массовому укрупнению субъектов Российской Федерации принесет больше вреда, чем пользы, и вопросы планирования укрупнения «следует решать, сочетая комплексность критериев с индивидуальным подходом»[347].
§ 2. Право на самоопределение народов и перспективы конституционно-правового статуса автономных округов
Равноправие и самоопределение народов
Часть 3 ст.5 Основ конституционного строя в качестве принципа федеративного устройства России закрепляет равноправие и самоопределение народов Российской Федерации.
Хотя право народов на самоопределение является общепризнанным в международном праве принципом, наблюдается известная противоречивость его толкования, как в доктрине, так и на нормативном уровне.
Международный пакт о гражданских и политических правах[348] и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах[349] в своих первых статьях говорят о том, что «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие». Далее говорится, что все участвующие в этих Пактах государства должны «… поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право».
Декларация о принципах международного права 1970 г.[350], с одной стороны, подтверждая обязанность государств поощрять право на самоопределение, устанавливает обязанность государств «воздерживаться от любых насильственных действий, лишающих народы, о которых говорится выше, в конкретизации настоящего принципа, их права на самоопределение, свободу и независимость». В Декларации закрепляются такие формы самоопределения как «свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом...». С другой стороны, Декларация указывает, что «ничто… не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств». При этом «каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства».
Исторически право народов на самоопределение было основано на принципе национальности, сформулированном в ходе образования национальных государств в результате распада многонациональных империй в Европе. Замена принципа национальности правом наций на самоопределение была впервые осуществлена большевиками, причем в основе этого права находился национальный суверенитет, выражающийся в государственно-правовой и международной правосубъектности этносов. На практике это право было не более чем популистской декларацией. Распад колониальных систем актуализировал право на самоопределение, однако фактически шла реализация права на самоопределение территорий, а не наций. На современном этапе, по мнению некоторых ученых, реализация права наций на самоопределение в форме образования нового государства в силу международно-правовых норм практически невозможна и, следовательно, реализация этого права в указанной форме является политической декларацией без каких-либо вытекающих публично-правовых последствий. Реализация права на самоопределение в иных формах относится уже к сфере внутригосударственного регулирования[351].
Не совсем ясна трактовка принципа равноправия и самоопределения народов и в Конституции Российской Федерации.
Федеральная Конституция закрепляет свободу национальной самоидентификации (ч.1 ст.26), право на сохранение, изучение и развитие родных языков всех народов (ч.3 ст.68), гарантируются права коренных малочисленных народов (ст.69). К исключительной компетенции Российской Федерации Конституция относит регулирование и защиту прав национальных меньшинств (п. «в» ст.71), одновременно, защита национальных меньшинств относится к совместной компетенции Российской Федерации и ее субъектов (п. «б» ст.72), сюда же относится защита исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей (п. «м» ст.72).
Конституционное закрепление общепризнанного международно-правового принципа равноправия и самоопределения народов неизбежно порождает вопросы о субъектах права на самоопределение, о формах реализации этого права и их влиянии на федеративное устройство[352].
Выяснение субъекта права на самоопределение приводит нас к проблеме соотношения понятий «народ» и «нация», с учетом того, что право на самоопределение является правом коллективным[353].
Некоторые авторы считают, что субъектом права на самоопределение следует считать только народ как территориальную общность людей вне зависимости от их этнической принадлежности[354]. Объясняется это тем, что в советский период произошла подмена понятия права на самоопределение народов в общегражданском смысле на право наций на самоопределение как право этническое. Другая точка зрения заключается в том, что предлагается понимать нацию как совокупность граждан государства без учета этнического фактора[355].
Указанные взгляды, так или иначе, сводятся к деэтнизации права на самоопределение, когда субъект права на самоопределение рассматривается с надэтнических общегражданских позиций.
При всей своей логичности данный подход представляется нам небесспорным. На наш взгляд, абсолютное игнорирование этнического фактора в вопросах самоопределения является попыткой ухода от решения проблемы, тем более что «народ» и «нация» (в этническом смысле) как субъекты права не тождественны, следовательно, и право на самоопределение этих субъектов, как и формы реализации этого права, различны и исходно не противоречат друг другу[356].
На наш взгляд вполне обосновано мнение о том, что право наций (именно наций, а не людей и государств) на самоопределение, основанное на национальном суверенитете, является политически взрывоопасным[357]. Однако то, что национальный суверенитет должен быть поглощен суверенитетом народным, как категорией более высокого порядка, представляется весьма спорным.[358] Единственным вариантом такого поглощения может быть реализация народного суверенитета гомогенным, в этническом смысле, населением публично-территориального образования. Во всех иных случаях, в публично-территориальных образованиях сосуществуют различные этносы, составляющие его единый народ.
Достаточно подробно проблема соотношения национального суверенитета с правом наций (в этническом смысле) на самоопределение была разработана в советском государствоведении. Общепризнанное в науке советского государственного права определение национального суверенитета было дано Ю.Г. Судницыным. «Под национальным суверенитетом, - считал он, - понимается политико-правовое свойство нации (народа), в силу которого она путем свободного волеизъявления самостоятельно и свободно от других наций определяет свой политический статус и осуществляет свое экономическое, социальное и культурное развитие на основе неотъемлемого права каждого народа на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного национального государства, равно как и право на объединение с другими нациями на добровольных и равноправных началах в любых государственных формах в целях обеспечения прогрессивного развития всех наций»[359].
Что касается структуры национального суверенитета, то эта проблема являлась, пожалуй, самой дискуссионной в советском учении о национальном суверенитете.
Ю.Г.Судницын структуру национального суверенитета связывал с такими понятиями как «суверенность наций (народностей)» и «принцип самоопределения наций (народов)». Связь указанных явлений, по его мнению, выглядела следующим образом: « …суверенность нации как неотъемлемое социально-политическое свойство нации, означающее ее государственно-правовую, а часто и международно-правовую правосубъектность, предполагает и включает в себя в виде ее основного элемента право наций на самоопределение как государственно-правовое средство и форму ее проявления. Это право является исходным моментом и основой для осуществления национального суверенитета как политико-правового свойства нации, которое представляет собой практическую реализацию права на самоопределение и проявляется в свободном и самостоятельном развитии данной нации в политической, экономической, социальной и культурной областях»[360].
Налицо определенное противоречие между понятием национального суверенитета и его структурой данной Ю.Г. Судницыным, если суверенитет это свойство нации, то это явление неотделимое от нее, всегда присущее ей и в этом смысле правом быть не может. И.Д. Левин по этому поводу отмечал, что «суверенитет не состоит из прав; он является основанием прав; выражая вместе с тем и характер осуществления этих прав»[361]. Соответственно, первоначальным является национальный суверенитет, а право на самоопределение лишь юридическое средство его реализации, «оно представляет собой как бы правовой эквивалент национального суверенитета»[362]. По мнению К.Д.Коркмасовой, говорить о раздельном существовании понятий «суверенность наций» и «национальный суверенитет» нет существенных оснований, принципиально эти понятия тождественны[363].
Национальный суверенитет как качественная характеристика нации и народности, по мнению советских ученых, имеет прямую связь с такой качественно-количественной характеристикой как суверенные права нации, под которыми понимались основные жизненно важные права нации, полнота которых составляет ядро национального суверенитета.
К таким правам нации относили: «1) право на самоопределение; 2) право свободно определять свой общественный и государственный строй; 3) право на национальную территорию; 4) право на свободное экономическое развитие, на свободное распоряжение своими естественными ресурсами, право на руководство экономической жизнью; 5) право на свободное развитие национальной культуры; 6) право на свободное развитие и применение национального языка; 7) право на уважение национальной чести, национального достоинства, прогрессивных обычаев и традиций наций; 8) право свободно решать все другие внутренние жизненно важные вопросы национального развития»[364].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36
