Бога, давшего ему такую благодать.
Выйдя из часовни, хозяева предложили старцу трапезу. Старец от. ведал пищи, благословил родителей отрока и хотел уйти, но бояре умо. ляли старца остаться у них, спрашивая его и говоря: «Отче господине Побудь еще. чтобы мы могли расспросить тебя и ты бы успокоил и уте шил наше скудоумие и нашу печаль. Вот смиренный отрок наш, кото рого ты благословляешь и хвалишь и которому предсказываешь многим блага, он удивляет нас, и печаль о нем сильно уязвляет нас, потому что с ним случилось нечто страшное, удивительное и непонятное: когда он был в утробе матери, незадолго до своего рождения, его мать была в церкви и он трижды прокричал в утробе при народе, в то время когда пели святую литургию. Нигде не слыхано и не видано ничего подобного, и мы этого боимся, не понимая, чем все кончится и что случится в будущем».
Святой старец, провидя духом будущее, сказал им: «О блаженная чета! О
прекрасные супруги, ставшие родителями такого ребенка! Зачем вы убоялись
страха там, где нет страха? [Пс. 52. б]. Напротив, радуйтесь и веселитесь,
что вы сподобились родить такое дитя, которого Бог предызбрал до рождения
его и отметил еще в материнской утробе. Последнее я скажу вам и потом
умолкну: знамением истинности моих слов будет для вас то, что после моего
ухода отрок будет хорошо знать грамоту и понимать священные книги. И вот
второе знамение вам и предсказание — отрок будет велик пред Богом и людьми
за свою добродетельную жизнь». Сказав это, старец собрался уходить и
напоследок промолвил такие загадочные слова: «Сын ваш будет обителью Святой
Троицы и многих приведет вслед за собой к пониманию Божественных
заповедей». Сказав эти слова, старец покинул дом; хозяева провожали его до
ворот, но он внезапно стал невидимым.
Кирилл и Мария, недоумевая, решили, что это был ангел, посланный даровать отроку знание грамоты. Отец и мать, приняв от старца благословение и запечатлев его слова в своих сердцах, возвратились домой. После ухода старца отрок внезапно постиг всю грамоту и чудесным образом изменился: какую бы книгу он ни раскрыл, он хорошо читал и понимал ее. Этот благодатный отрок, от самых пеленок познавший и возлюбивший Бога и Богом спасенный, был достоин духовных дарований. Он жил, во всем покоряясь своим родителям: старался исполнять их повеления и ни в чем не выходить из их воли, как повелевает Священное Писание: Чти отца своего и мать свою и будешь долголетен на земле [Исх. 20. 12].
ГЛАВА 3. ОБ ОТРОЧЕСТВЕ
Расскажем еще об одном деянии этого блаженного отрока: как он, будучи молод телом, проявил разум старца. Прошло несколько лет, и он начал строго поститься и от всего воздерживался, в среду и в пятницу ничего не ел, а в прочие дни питался хлебом и водой; по ночам святой часто бодрствовал и молился. Так вселилась в него благодать Святого Духа.
Мать же, любя, уговаривала его: «Дитя мое! Не погуби свою плоть
излишним воздержанием, чтобы тебе не заболеть, ведь ты еще мал, тело твое
растет и расцветает. Никто, будучи молодым, в таком юном возрасте не
соблюдает столь жестокого поста, как ты; никто из твоих братьев и
сверстников так строго не воздерживается от еды, как ты. Ведь есть такие,
которые семь раз на дню поедят — с утра пораньше начнут и поздно ночью
кончат и пьют без меры. Ты же когда один раз днем поешь, когда и ни одного
раза, но через день питаешься. Прекрати, чадо, такое длительное
воздержание, ты не достиг еще зрелости, время для этого еще не настало. Все
ведь хорошо, но в свое время». Блаженный отрок отвечал, упрашивая свою
мать: «Не уговаривай меня, мать моя, чтобы не пришлось мне невольно
ослушаться тебя, разреши мне делать так, как я делаю. Не вы ли говорили
мне: «Когда ты был в пеленках и вколыбели, тогда каждую среду и пятницу ты
молока не ел». И это слыша, как я могу в меру своих сил не стремиться к
Богу, чтобы он избавил меня от моих грехов?»
На это мать ответила ему: «Тебе нет еще двенадцати лет, а ты уже
говоришь о своих грехах. Какие же у тебя грехи? Мы не видим на тебе следов
твоих грехов, но видели знамения благодати и благочестия, того, что ты
избрал благую часть, которая не отнимется у тебя». Отрок отвечал:
«Перестань, мать моя, что ты говоришь? Ты говоришь как чадолюбивая мать,
которая радуется за своих детей, движимая естественной любовью. Но
послушай, что говорит Священное Писание: «Никто да не похвалится из людей;
никто не чист пред Богом, если хотя бы один день проживет на земле [Иов.
14. 45]; никто не безгрешен, только един Бог». Не слышала ли ты, что
Божественный Давид, думаю, о нашем убожестве говорил: Вот, я в беззаконии
зачат, и в грехах родила меня мать моя [Пс- 50. 7]».
Сказав так, он еще больше прилепился к своему первоначальному благому
обычаю, и Бог помогал ему в добром намерении. Этот совершенный и
добродетельный отрок еще некоторое время жил в доме родителей своих,
возрастая и укрепляясь в страхе Божием: к играющим детям он не ходил и не
участвовал в их забавах, бездельникам и суетным людям не внимал, со
сквернословами и насмешниками не имел общения- Он на всякое время
упражнялся в славословии Бога и тем наслаждался, прилежно стоял в церкви
Божией, не пропускал заутреню, литургию и вечерню и часто читал священные
книги.
Он непрестанно всячески изнурял свое тело и иссушал свою плоть,
соблюдая неоскверненной душевную и телесную чистоту, и часто наедине со
слезами молился Богу, говоря: «Господи! Если верно то, о чем поведали мне
мои родители, если до моего рождения Твоя благодать, Твое избрание и
знамение осенили меня, убогого, да будет воля Твоя, Господи! Да будет,
Господи, милость Твоя на мне! Подай, Господи! С детства, от самой утробы
матери всем сердцем и всей душой моей я прилепился к Тебе, от чрева, от
груди матери моей — Ты Бог мой. Когда я был в утробе матери, Твоя благодать
посетила меня, так не оставь меня и ныне, Господи, ибо отец мой и мать моя
со временем оставят меня. Ты же. Господи, прими меня, приблизь меня к себе
и причисли меня к избранному Твоему стаду, ибо на Тебя оставлен я, нищий. С
детства избавь меня, Господи, от всякой нечистоты и скверны телесной и
душевной. Помоги мне, Господи, совершать святые дела в страхе Твоем. Пусть
сердце мое возвысится к Тебе, Господи, и все прелести этого мира да не
усладят меня, и вся красота житейская да не волнует меня, но пусть
прилепится душа моя к Тебе Единому, и пусть воспринимает меня десница Твоя.
Да не ослабну, услажденный мирскими красотами, и не попусти мне когда-либо
возрадоваться радостью мира сего, но исполни меня, Господи, радостью
духовной, радостью несказанной. сладостью Божественной, а Дух Твой благой
да наставит меня на путь истинный». Старцы и прочие люди, видя жизнь
отрока, удивлялись, говоря: «Кем будет этот юноша, которого уже с детства
Бог сподобил столь великой добродетели?»
До сих пор было рассказано обо всем, что случилось, когда Кирилл проживал в некоей деревне, находившейся в Ростовском княжестве, вдали от города Ростова. Следует теперь рассказать и о переезде, поскольку Кирилл переселился из Ростова в Радонеж. О том, как и почему он переселился, я мог бы многое рассказать, но мне, однако, нужно об этом написать коротко.
ГЛАВА 4. О ПЕРЕСЕЛЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ СВЯТОГО
Раб Божий Кирилл, о котором шла речь, прежде владел большим имением в
Ростовской области, он был славным и именитым боярином, имел большое
богатство, но к концу жизни, в старости обнищал и впал в бедность. Скажем и
о том, как и почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в Орду,
частых набегов татар на Русь, частых татарских посольств, из-за многих
тяжких даней и сборов ордынских, из-за частого недорода хлеба. Но хуже всех
этих бед было великое нашествие татар во главе с Федорчуком Туралыком,
случившееся в то время, после которого в течение года продолжались насилия,
потому что великое княжение досталось великому князю Ивану Даниловичу и
Ростовское княжество также отошло к Москве30. Горе, горе тогда было городу
Ростову, а особенно ростовским князьям, так как у них были отняты власть,
княжество, имения, честь и слава,— все отошло к Москве.
В то время по повелению великого князя из Москвы в Ростов был послан
воеводой один из вельмож, по имени Василий, по прозвищу Ко-чева, и с ним
Мина. Когда они приехали в Ростов, там начались жестокие насилия над
жителями и умножились гонения. Многие из ростовцев поневоле отдавали свое
имущество москвичам, а сами получали взамен побои и оскорбления и уходили с
пустыми руками, являя собой образ крайнего бедствия, так как не только
лишались имущества, но и получали раны и увечья, печально ходили со следами
побоев и все сносили безропотно. Да и к чему много говорить? Москвичи
настолько осмелели в Ростове, что подняли руку даже на самого
градоначальника, старейшего ростовского боярина по имени Аверкий, которого
повесили вниз головой и так оставили, надругавшись. Сильный страх охватил
всех, кто видел и слышал это,— не только в Ростове, но и во всех его
окрестностях.
Из-за этих насилий раб Божий Кирилл выехал из своей ростовской деревни,
о которой уже говорилось; он собрался всем своим домом и со всеми родными
переселился из Ростова в Радонеж. Приехав туда, он поселился около церкви,
названной в честь святого Рождества Христова, которая стоит и поныне. Здесь
он обосновался со всей своей семьей. Не только он один, но и многие другие
люди переселились с ним из Ростова в Радонеж, И были они переселенцами на
чужой земле, в числе их: Георгий, сын протопопа, со своими родными, Иван и
Федор, из рода Тормоса, Дюдень, зять его, со своими родными31, Анисим, дядя
его, который впоследствии стал дьяконом. Говорят, что Анисим с Протасием
тысяцким32 также приехали в эту деревню, называемую Радонеж, которую
великий князь дал своему младшему сыну князю Андрею33, а наместником
поставил в ней Терентия Ртища, пожаловал ее жителям многочисленные льготы и
обещал уменьшить налоги. Из-за этих льгот в Радонеж переселилось много
людей, так как из ростовских земель жители разбегались из-за насилий и
притеснений.
Добродетельный отрок, сын добродетельного отца, о котором мы речь
ведем, приснопоминаемый подвижник, происшедший от благородных и благоверных
родителей, вырос как добрая отрасль доброго корня, став отображением своего
первообраза. С молодых лет он был подобен благородному саду и рос как
изобильный плод, был отроком красивым и благонравным. Хотя с годами он все
больше преуспевал в добродетели. но ставил ни во что красоты жизни и всякую
мирскую суету попирал, как пыль, так что, можно сказать, он хотел само свое
естество презреть, унизить и превозмочь, часто повторяя про себя слова
Давида: Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? [Пс. 29.10]. Ночью
и днем он не переставал молить Бога, Который помогает спастись начинающим
подвижникам. Как я смогу перечислить прочие добродетели его: тихость.
кротость, молчаливость, смирение, негневливость, простоту без ухищрений? Он
одинаково любил всех людей, никогда не впадал в ярость, не препирался, не
обижался, не позволял себе ни слабости, ни смеха; но когда ему хотелось
улыбнуться (ведь и это бывает нужно), он делал это с великим целомудрием и
сдержанностью. Он всегда ходил сокрушаясь, как будто в печали, а еще чаще
плакал, и тогда слезы текли у него из глаз по щекам, выдавая печаль и
скорбь. Псалтирь всегда была у него на устах. Он был украшен воздержанием,
всегда радовался телесным тяготам и любил носить бедную одежду; пива и меда
он никогда не вкушал, никогда не подносил к устам и даже запаха их не
вдыхал,— стремясь к постнической жизни, он вменял в ничто эти потребности
человеческого естества.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
