Затем требования, как правило, переходят в политическую плоскость, перерастая в статусные притязания. И, наконец, борьба выливается в территориальные претензии, которые представляют собой конфликты по поводу ресурсов соответствующей группы. Именно на этой фазе происходит оживление архаических представлений и требований об «исторической» оправданности выдвигаемых притязаний. Искаженные архаичные идеи насыщают конфликт праисторическим содержанием, подтвердить или опровергнуть которое невозможно.
Парадоксально, но от конфликтов, детонированных архаикой, не застрахованы и общества, казалось бы, далеко ушедшие от архаичных форм и ценностей. Генерируемые архаичные представления подпитывают националистические идеи и ведут к перерастанию локального насилия в отдельных регионах к повсеместной межэтнической войне. Именно такую динамику обнаруживает, например, кровавое противоборство в Таджикистане. Аналогичные опасные тенденции все более отчетливо проявляются на Северном Кавказе (осетино-ингушские столкновения, военные действия в Чечне). При обобщенном анализе этапов развития этнополитических конфликтов в разных местах наблюдается одна тенденция: вооруженное противоборство из поначалу локальной, относительно вялотекущей конфликтности полупартизанского характера как бы по одному сценарию перерастает в полномасштабные военные действия. Так было в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Таджикистане, Абхазии.[8]
Нельзя не заметить все более широкую «интернационализацию» конфликтов на территории бывшего СССР. В Приднестровье, например, ангажирована Румыния, в Таджикистане — Афганистан. В конфликтах активно участвуют иностранные военные наемники. Ещё один яркий пример – вооруженный конфликт в Чечне, где на стороне бандформирований воевали наёмники со стран бывшего СССР (Украина, Белоруссия, Грузия), Ближнего Востока (Турция, арабские страны Персидского залива), стран Средней Азии (Таджикистан, Афганистан), а также стран Африканского континента (Судан).
Планка вооруженного противоборства на национально-этнической почве опустилась с межреспубликанского уровня (Армения — Азербайджан) до внутриреспубликанского (Таджикистан), до уровня автономий (Россия — Чечня, Молдова — Приднестровье, Грузия — Абхазия и др.).
1.3. Типология этнополитических конфликтов
Этнический конфликт - это межгрупповая борьба за ограниченные ценности, участники которой определяют себя и противника по аскриптивным и генотипическим признакам групповой принадлежности. От этнического конфликта этнополитический конфликт можно отличить по содержанию политических требований инициаторов борьбы - организованной этногруппы. Этот вариант классификации именуется целевой типологией конфликта.
Сторонники целевой типологии усматривают отличительную черту этнополитического конфликта в политических требованиях одного из его участников.
В соответствии с целевой типологией этнополитические конфликты делятся на статусные и гегемонистские. Статусные конфликты происходят в связи с требованиями изменения политического положения этногруппы в обществе. Требования могут быть двух видов: создание политической автономии и создание независимого национального государства. А.Я. Сухарев, В.Д. Зорькин, В.Е. Крутских именуют статусный конфликт сепаратизмом[9]. Он свидетельствует о групповом стремлении к отделению. Гегемонистский конфликт порождается требованием политического преобладания этногруппы в отношении других этногрупп общества. Гегемонистские требования относятся к желаемым привилегиям внутренней этногруппы и ограничениям внешней группы в экономической, политической, правовой, культурной сферах.
Сохранение доминирования одной этногруппы над другой провоцирует затяжные конфликты. Статусные и гегемонистские конфликты происходят преимущественно между национальными меньшинствами и доминирующей этнонацией.
Исследователи применяют дополнительные целевые классификации этнополитического конфликта. Г.С. Денисова и М.Р. Радовель предлагают различать в статусном конфликте три формы: сецессию – отделение с целью создания собственного государства; ирредентизм - отделение части территории с целью присоединения ее к соседнему государству; энозис - отделение с целью присоединения к государству, где проживает основной массив одноименного этноса. Данная типология полезна в изучении интернационализации конфликта, поскольку ирредентизм и энозис приводят к межгосударственному конфликту.
В типологии, предлагаемой Ю.Г. Запрудским, применяется критерий внутригосударственного уровня этнополитического конфликта[10]. Различаются местные, региональные и социетальные конфликты. Первую группу образуют конфликты внутри государственно-правовых образований. Ко второй группе относятся конфликты между этими образованиями, например конфликт Дагестана и Чечни в 1990-х гг. Третью группу образуют конфликты между государственным образованием и правительственным центром, например в 1990-х гг. борьба между самопровозглашенной Ичкерией и центральной властью РФ. Данная типология полезна в изучении тенденций распространения местных конфликтов, локализации, регионализации или достижения социетального уровня, затрагивающего все многонациональное общество. Но эта типология не учитывает мотивационных причин конфликта. Без их определения трудно объяснить изменения уровней конфликта.
В научной литературе можно встретить двух- и трехпараметровые типологии этнополитического конфликта. З.В. Сикевич использует целевой и динамический аспекты протекания конфликта. В зависимости от целей конфликтующих сторон она называет пять конфликтов (културно-языковый, социально-экономический, статусный, территориалный и сецессионный). Изучение конфликта в динамическом аспекте (степень обострения конфронтации) позволяет проследить переход от одного типа конфликта в другой. Отметим, что данная типология не учитывает мотивационные причины конфликта, без которых трудно предвидеть динамику конфронтации.
В зависимости от мотивационной причины можно определить четыре типа этнополитического конфликта - защитный, статусный, гегемонистский и элитарный. В защитном конфликте мотивационной причиной обращения к этническому насилию является дилемма физической безопасности группы.
Мотивационная причина статусного конфликта заключается в групповом страхе перед возрастающим преобладанием внешних групп или доминирующей субнации. Специфика мотивации в статусном конфликте состоит в стремлении национального меньшинства к культурному, а не физическому выживанию, хотя мотив физического страха может усилить этническую солидарность. Группа начинает воевать за желаемый статус из-за воспринимаемой угрозы разрушения своего образа жизни, своих институтов и полной ассимиляции.
В гегемонистском конфликте доминирующая субнация не удовлетворяется сохранением своего образа жизни и институтов. Гегемонистская группа принуждает иноэтническое население к маргинальному положению в обществе.
В основе элитарного конфликта находятся властные амбиции этнических элит. По утверждению инструменталистов, элиты разыгрывают «этническую карту», используют этнический страх, ненависть и распространяемую с помощью идеологизированных мифов гегемонистскую мораль в интересах достижения или сохранения своей власти. Четыре мотивационные причины, лежащие в основе этнополитических конфликтов, могут усиливать друг друга и побуждать людей к кровопролитной и затяжной борьбе. В полиэтничном обществе одновременно могут существовать все типы конфликта.[11]
1.4. Стратегии правительственного контроля в этнополитическом конфликте
Ситуация с исследованием проблематики этнополитических конфликтов в современной науке складывается таким образом, что больше накапливается знаний о том, как начинаются конфликты, чем о том, как им положить конец.
Мировой опыт показывает, что выход из этнополитического конфликта один — совместное достижение согласия и мира, в котором ценность собственно этнических требований снижалась бы по сравнению с повышающейся ценностью жизни человека.
1.4.1. Силовой контроль
Нет более противоречивого средства поддержания мира, чем использование силы. Гуманитарии и правозащитники с подозрением относятся к режимам, которые призывают к применению силы для поддержания социального порядка, поскольку зачастую этот призыв выступает предлогом для установления тирании. Действительно, наделенные чрезвычайными полномочиями полиция и армия, которые усматривают в полицейской дубинке и тюремной камере лучшее средство реагирования на любое проявление инакомыслия, неизменно оказываются той искрой, от которой разгораются всяческие революции и социальные волнения. Тем не менее сила - это, наверное, самое широко используемое средство для предупреждения конфликта. Даже в традиционно демократических государствах определенные типы поведения - физическое насилие, сговор с целью убийства, а также дискриминация - являются незаконными, и их проявление может вызвать ответное применение силы со стороны государства с целью сохранения установленного правопорядка[12].
Контроль необходим, чтобы уменьшить остроту дилеммы безопасности, ограничить поведение доминирующей этнической группы и удержать потенциально шовинистические элиты. Группам, которые занимают доминирующее положение в обществе или стремятся использовать насилие для достижения своих локальных целей, контроль мешает организовывать этнические беспорядки под угрозой тюремного наказания. Ненависть, опасение, зависть или презрение между представителями разных этнических групп могут быть сильными, но опасение быть наказанными государством предотвращает индивидуумов от действования в соответствии с чувствами. Контроль также может заверять доминирующие группы в незыблемости их социального положения.
Силовой контроль также дает выигрыш во времени политически деятелям, стремящимся изменить общество, ибо он позволяет им установить новые институты в тех случаях, когда группы не принимают изменения добровольно. Контроль действует в качестве дополнения к другим способам управления обществом, помогая правительствам устанавливать избирательные системы, создавать новую идентичность или другим образом изменять этнические и политические процессы.
Вместе с тем силовой контроль может иметь много недостатков. Наиболее существенный недостаток состоит в том, что контроль вызывает недовольство. Люди не любят, когда их ограничивают или беспокоят, и уровень недовольства растет в прямой пропорции по отношению к величине контроля. В то время как контроль снижает выраженность дилеммы безопасности, он же часто вызывает состояние беспокойства у групп, которые ощущают на себе тяжелый груз дискриминации со стороны государства. Поэтому репрессивные правительства рискуют взамен сиюминутного мира завтра получить конфликт. Наиболее влиятельные (гегемонные) этногруппы особенно недовольны контролем тогда, когда они перестают доминировать в государстве, теряют свое привилегированное положение. В таких обстоятельствах контроль будет восприниматься как препятствие в реализации групповых амбиций.
Сущность силового контроля составляет предотвращение этнического насилия посредством устрашения. Устрашение, однако, имеет множество форм. Первый тип контроля - полицейский, который включает в себя обеспечение безопасности групп посредством наказания за конкретный факт насилия. Второй тип контроля - выборочный. Выборочный контроль гораздо более действенный, чем полицейский, и включает в себя подавление лидеров и тех людей, которые стремятся создавать националистические организации. Третий тип контроля - грубая сила. Он включает в себя систематическое и широко распространенное использование силы для подавления любого проявления этнической деятельности, невзирая на то, имеется ли в ней компонент насилия или нет. Четвертый тип контроля строится по принципу «разделяй и властвуй». В отличие от первых трех типов контроля, использование принципа «разделяй и властвуй» препятствует созданию националистической организации через игру на внутренних разногласиях между членами этнической группы, а не применением наказания. Конечно, эти разновидности контроля - всего лишь идеальные типы, и правительства часто используют элементы из всех четырех категорий одновременно или поочередно.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
