потерпевшей сетку с вещами. Фактически в данном случае был проведен допрос
обвиняемого и потерпевшей на местности и очная ставка между ними. Между тем
необходимость в проведении указанных действий отсутствовала, так как в
показаниях обвиняемого и потерпевшей не было противоречий, само же событие
произошло на открытой местности, что исключало возможность сопоставления
показаний с ее конкретными деталями. Совершенно неуместными оказались и
фотографии, иллюстрирующие ход «проверки на месте»: они ничем не дополнили
показаний обвиняемого и потерпевшей. Все эти ошибки, как представляется,
порождены чрезмерно широким представлением о познавательном значении
«проверки на месте».
Учитывая широкий «набор» следственных действий и многообразие следов
преступления, принятие правильного решения о проведении того или иного
действия, несомненно, свидетельствует о творческом, поисковом характере
работы следователя по собиранию доказательств. Это дало основание некоторым
авторам говорить о свободе выбора следственного действия, как об одном из
принципов следственной тактики[7]. Данное положение не следует, однако,
понимать как неограниченное усмотрение следователя. Выбор того или иного
следственного действия завершает собой сложный по структуре процесс решения
мыслительной задачи, в ходе которого следователь должен принять во внимание
объективные свойства подлежащей отображению доказательственной информации,
предписания уголовно-процессуального закона, а также тактические
соображения, от которых может зависеть больший или меньший познавательный
эффект следственного действия.
Зависимость выбора следственного действия от характера отображаемых
следов. Предварительное решение о проведении того или иного следственного
действия принимается при составлении плана расследования по конкретному
делу, как в начальном его моменте, так и по мере развития системы версий, в
процессе динамического планирования.
Выбор следственных действий выступает как предвидение деятельности,
необходимой для проверки гипотезы о прошлом событии (ретросказательной
версии), т. е. как построение предсказательных (прогнозных) версий.
Прогнозная версия возникает как предположение о том, что следы, оставленные
изучаемым событием, существуют на момент планирования и, вероятно,
сохранятся к моменту проведения следственного действия.
С помощью прогнозных версий следователь не только намечает область поиска
следов, но и представляет себе их конкретную форму (образы события,
хранящиеся в памяти людей, физические признаки предметов и местности,
документы и т. д.).
Не ограничиваясь представлениями об особенностях следов, прогнозная
версия, как основа планирования, включает также предвидение тех
практических операций, которые необходимо выполнить со следами, в целях
извлечения информации. «Это, — как пишет А. Р. Ратинов, — прообразы
расследования, картины предстоящих следственных действий...»[8]. Таким
образом, версия позволяет не только наметить направление поиска недостающей
информации, но и определить способ ее получения. Созданная с помощью
воображения мысленная картина получения доказательственной информации,
фиксирующая, какие именно следы и с помощью каких операций предстоит
отобразить, это и есть предварительное решение о выборе нужного
следственного действия. Точность выбора на этом этапе определяется ясным
пониманием, как особенностей ожидаемой информации, так и специфических
приемов, необходимых для ее отображения.
На первый взгляд такой аспект выбора не создает каких-либо трудностей.
Однако проведение ненадлежащих следственных действий встречается на
практике достаточно часто. Для предотвращения подобных ошибок необходимо
эффективное планирование следственных действий. В этом аспекте построение
прогнозных версий об ожидаемой доказательственной информации, а также о
способах ее отображения должно опираться не только на конкретные
обстоятельства дела, но и на представление о системе следственных действий,
связывающее оба момента.
Мысль следователя, двигаясь от версии о событии к его предполагаемым
следам и соответствующим им способам отображения, должна включать в этот
процесс существующие в сознании следователя представления об упорядоченной
системе следственных действий, в которой место каждого из них указывает на
пределы его применения, позволяет разграничить сходные следственные
действия.
С этой точки зрения недопустима подмена очной ставки: предъявлением
для опознания и наоборот. Общее свойство этих действий—сложная структура,
не должно затушевывать существенных различий в методах познания: в ходе
очной ставки следователь получает и сопоставляет вербальную (выраженную в
слове) информацию, в то время .как предъявление для опознания направлено на
отображение и вербальной, и выраженной в физических признаках информации.
Столь же недопустима подмена экспертизы такими действиями, как
допрос, осмотр, освидетельствование, ибо последние по своей природе не
обеспечивают извлечения «скрытой» информации, составляющего специфическую
особенность экспертизы. Точно так же не любое действие на местности
представляет собой «проверку показаний на месте», а лишь такое, в ходе
которого происходит сопоставление показаний с деталями местности.
Нормативная регламентация выбора. Включение того или иного
следственного действия в план расследования— это лишь предварительное
решение о его проведении, не имеющее нока процессуального значения.
Окончательно решение о проведении следственного действия формируется
непосредственно перед фактической реализацией осмотра, допроса и т. д. В
этот момент оно преобразуется в вывод о дозволенности следственного
действия, сделанный с учетом имеющихся на этот счет предписаний уголовно-
процессуального закона. Получив внешнее оформление (постановление,
повестка, телефонограмма или устное объявление следователя, например, об
осмотре), такое решение в отличие от предварительного становится
юридическим фактом, порождающим определенные правоотношения. Это второй
уровень ограничения свободы выбора. Степень ограничений, налагаемых
правовыми предписаниями на выбор следственного действия, весьма
различна. В зависимости от особенностей нормативного регулирования можно
выделить две схемы процесса принятия решения.
Первая из них охватывает случаи, когда условия принятия решения и
вытекающий из них способ действия однозначно описаны в нормах закона, чем
предопределен выбор следственного действия. По такой схеме принимаются
решения о допросе обвиняемого (ст. 150 УПК), допросе подозреваемого (ст.
123 УПК), обязательном проведении экспертизы (ст. 79 УПК). Наличие строго
формализованных оснований принятия решений (факт предъявления обвинения,
задержание заподозренного либо заключение его под стражу, необходимость в
выяснении причины смерти и некоторых других вопросов) порождает безусловную
обязанность следователя произвести соответствующее следственное действие.
Отсутствие свободы выбора следственного действия находит объяснение в
характере принимаемых решений: немедленный допрос обвиняемого и
подозреваемого продиктован требованием обеспечения этим лицам права на
защиту; обязательность назначения экспертизы в случаях, перечисленных в
законе, отражает накопленный в уголовном судопроизводстве опыт,
свидетельствующий о ненадежности разрешения некоторых вопросов без
применения специальных познаний.
Вторая схема охватывает случаи, когда условия принятия решения описаны в
законе в общей форме, в связи, с чем выбор следственного действия является
правом следователя, которое реализуется им с учетом конкретных
обстоятельств дела.
В уголовно-процессуальном законе четко выражена самостоятельность
следователя при принятии решений о производстве следственных действий,
сочетающаяся с его ответственностью за их законное и своевременное
проведение (ст. 30 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных
республик). УПК всех союзных республик устанавливают, что следователь по
находящимся в его производстве делам вправе производить все следственные
действия (ст. 70 УПК).
Подобное дозволение, выраженное словами «вправе», «может», содержится в
нормах, регламентирующих очную ставку, освидетельствование, следственный
эксперимент, предъявление для опознания, получение образцов, проверку
показаний на месте.
Применительно к другим следственным действиям (допрос, назначение
экспертизы, осмотр, обыск, выемка) законодатель употребляет описательные
термины: «вызывает», «назначает», «производит», которые на первый, взгляд
выглядят как предписание. Однако из сопоставления их с терминологией норм о
сходных следственных действиях становится ясным, что и здесь речь идет о
дозволении.
Определенной свободе выбора решения соответствует и нормативное описание
условий его принятия, также лишенное строгой формализации. Применительно к
большинству следственных действий законодатель употребляет формулировки «в
случае необходимости (надобности)», «признав необходимым» (ст. ст. 164,
184, 186 УПК РСФСР, ст. ст. 193, 199 УПК Украины, ст. 131 УПК Казахстана,
и др.).
При таком положении схема решения включает в качестве обязательного
элемента анализ и оценку конкретных обстоятельств дела, т. е. реальной
ситуации, в которой следователь обнаруживает условия принятия решения,
сформулированные в норме в виде общих характеристик.
Ситуационность решений следователя о проведении следственных действий
отражает поисковый характер всего расследования и присущие ему элементы
случайности. Особенности протекания события, специфический набор его
конкретных признаков, а главное, не учитываемые наперед особенности внешней
обстановки, в которой отражается преступление, приводят к тому, что
следователь не всегда располагает исчерпывающей информацией о
местонахождении следов, объеме содержащихся в них фактических данных,
возможности извлечения последних. При таком положении, как правило,
невозможно строго формализовать в законе тот минимум сведений, который
должен иметься в распоряжении следователя для того, чтобы признать решение
о проведении следственного действия обоснованным.
Достаточно неопределенные формулировки условий проведения следственных
действий («при необходимости», «в случае надобности») не должны, однако,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
