речь, когда говорилось: Признавайтесь друг перед другом в проступках,— и
добавлялось: И молитесь друг за друга, чтоб исцелиться. Ничто не мешает
пастырям избирать для исповеди или для покаяния людей (subiectus), чтобы
после свершения сих таинств это стало столь же приятнее Богу, сколь
смиреннее это ими делается. Кто же запрещает кому бы то ни было избирать
среди стольких людей более благочестивую персону или более знающую, дабы
тот, по воле кого эта персона совершила бы свое покаяние, более всего
поддержал бы ее своими молитвами? Отсюда к сентенции: И молитесь друг за
друга, чтоб исцелиться — тотчас добавляется следующая: Много может
усиленная молитва праведного.
Ведь, действительно: как существуют неумелые врачеватели, которым
бесполезно или даже опасно доверять больных, так и среди церковных пастырей
находятся много таких неблагочестивых, безрассудных, а сверх того и
легкомысленных, кто раскрывают [миру ] прегрешения исповедующихся,— так
что, кажется, исповедоваться им не только бесполезно, но и вредно. Ведь они
хлопочут не о том, чтобы молиться, да и в. молитвах своих не заслуживают
того, чтобы быть услышанными. И так как они не знают канонического права,
то не знают при наложении эпитимьи и как ее взвесить. Часто в таких
[случаях ] они обещают кающимся ложную безопасность и успокаивают их
тщетной надеждой,— по слову Истины: Слепые — поводыри слепых (Мф. 15,14),—
и еще: Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму (там же). Необдуманно
обнародуя [открытое ] на исповеди, они подстрекают кающихся к возмущению, и
те, кто должен был бы исцелять от' грехов, наносят раны новых прегрешений,
отталкивая внимающих [им ] по обычаю исповеди.
Иногда даже, открывая в гневе или по легкомыслию [доверенные им] грехи,
они тяжко оскорбляют Церковь и подвергают жестокой опасности тех, кого
исповедовали. Поэтому не нужно порицать [кающихся ] решивших бежать от
своих пастырей и избрать для таких [дел ] других, которых они полагают
более достойными для этого; напротив, скорее нужно одобрить их, чтобы они
обратились к более искусному целителю. Тем не менее, если они, делая это,
могут добиться согласия своих пастырей направить их к другим
[исповедникам], то их поведение более подобающе, если они смиренно
осуществляют его в послушании. Но если , пастыри в гордыне [своей] откажут
им в этом, посчитав себя как бы униженными, если [вместо них ] требуются
лучшие врачеватели, то больной, однако, в заботе о своем спасении (ибо он
верит в лучшее снадобье) требует и большего попечения и повинуется лучшему
совету. Ведь никто не должен следовать за поводырем, предоставленным ему
кем-либо, в яму, если окажется, что тот слеп; и лучше избрать поводыря
зрячего, чтобы достигнуть того, к чему стремишься, нежели упрямо следовать
в пропасть за тем, чьему попечению предал себя напрасно. Или: тот, кто
вверил его попечениям такого поводыря, который должен был бы указывать
путь, сделал это сознательно, по злобе,— или невинно, по неведению? Если по
злобе, то [от него] нужно было защищаться; если по неведению, то никоим
образом речь не идет о том, чтобы действовать против своей воли, раз мы не
следуем опасному пути, который [поводырь ] сам нам показал, чтобы [по нему
] вести. Полезно, однако, прежде всего нам посоветоваться с теми, о ком
известно, что им вверены наши души; и, лишь поняв их совет, можно искать
снадобье более спасительное, если надеемся не пренебрегать им, так как
прежде всего мы полагаем, что [пастыри ] игнорируют закон и не только
ничего не делают, не исцеляют, но и не знают того, чем больны [люди]; они,
следовательно, худшие из тех, кого нужно иметь [в качестве целителя ], о
ком Истина глаголет: На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак,
все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не
поступайте (Мф. 23, 2-3),— как если бы Она провозгласила: таковые [люди ]
соблюдают букву Закона, деяния же их, поскольку они действуют, дурны, и
потому нужно их с презрением отвергнуть, но слова Бога, которые они
произносят с престола Моисеева, то есть в силу непреложности Закона, нужно
принять; так что нам одновременно надлежит отбросить их деяния,
принадлежащие им одним, и сохранить слова, принадлежащие Богу.
42Pseudo Augustini Liber de vera et falsa poenitentia, cap. 18.//MPL, t.
40, col. 1)28.
Не нужно, следовательно, осуждать учения (docfrina) тех, кто хорошо
проповедует, хотя плохо живет, и кто наставляет словом, хотя не просвещает
примером; они показывают путь, которому сами следовать не желают не из-за
слепого неведения, а из-за греха небрежения, который надобно осудить. Они
даже не способны показать добрый путь людям (subiectus), вверяющимся их
руководству и ищущим в них образец (documentum), которому они не умеют
научить. И, однако, люди (subiectus) не должны отчаиваться в милосердии
Божием, если они полностью готовы к покаянию, [назначенному им ] пастырями,
пусть даже и слепцами, предают себя [их ] воле и, хотя те ошибочно
назначают эпитимью меньшую [чем нужно ], они, повинуясь, усердно ее
выдерживают. Ведь ни один грех пастырей не ляжет на людей (subiectus), и
никакой порок не послужит к их обвинению; и никакая вина, из-за которой те
умрут, не вменится людям (subiectus), которых, как мы сказали, угрызения
совести примирили с Богом прежде, чем они пришли на исповедь, то есть
получили наставление для покаяния. Что же до кары, следуемой после
покаяния, то если она установлена меньшей, чем следует, то Бог, который не
отпускает ненаказанным ни одного греха и карает каждого настолько,
насколько тот должен быть покаран, соблюдет справедливость в искуплении,
судя по силе прегрешения, так что сами кающиеся, разумеется,
предназначались бы не для вечных мук, но для сокрушения [вины ]
очистительными муками в этой или будущей жизни, [в случае ] если мы,
говорю, были небрежны при искуплении. Поэтому Апостол писал: Если бы мы
судили сами себя, то не были бы судимы (I Кор. 11,31), что должно означать:
если бы мы наказывали сами себя либо исправляли бы грехи, то не нуждались
бы в наказании от Него. Действительно, велико милосердие Божие, ибо Он
отсылает нас к нашему суду, дабы Самому не наказать гораздо тяжелее. Мы
называем искуплением эти муки настоящей жизни, которой искупаем грехи,
постясь либо молясь, бодрствуя либо иными какими способами умерщвляя плоть,
или же освобождаемся от своего имущества, жертвуя его нуждающимся. Мы
знаем, что в Евангелии эти муки называются другим именем — плодом покаяния
(Мф. 3,8), где ясно говорится: Сотворите же достойный плод покаяния. Итак,
прямо сказано: исцеляясь достойным наказанием за свою провинность, вы,
таким образом, примиряетесь с Богом, дабы затем Он не обнаружил бы ничего,
за что Сам наказал бы, и более легкими муками предупредите тягчайшие.
Действительно, как утверждал Августин Блаженный, любые муки будущей жизни,
даже муки чистилища, тяжелее всех мук жизни настоящей 42. Нужно поэтому
приложить огромную заботу о них и предпринять большие усилия, дабы, по
наставлениям святых Отцов, это возмездие было бы принято в таком виде,
чтобы не осталось ничего нуждающегося в очищении. Когда священники
безрассудно, игнорируя эти канонические установления, налагают наказания
меньшие, чем следует, они тем самым причиняют кающимся огромный вред, ибо
впоследствии их, к несчастью, доверчивых, карают более тяжкими муками,
тогда как они могли бы здесь получить не столь мучительное возмездие.
43Публий Овидий Назон. Метаморфозы, I, 524. Весь этот и следующий
фрагменты, на мой взгляд, передают двусмысленность термина «субъект».—
Здесь, очевидно, подразумевается такой верующий, который, полностью
вверяющий себя (не вверенный) пастырю духовному, есть вместе с тем свободно
поступающий, фиксируя в раскаянии, угрызениях совести, исповеди моменты
самосознания и самодетерминации, в эти моменты переставая быть обычным
прихожанином, но, напротив, осмысляя себя распорядителем собственной
судьбы.
Некоторые священники не столько по ошибке, сколько из жадности
обманывают людей (subiectus), отпуская либо уменьшая положенные при
покаянии кары за денежное подношение; они не столько внимают тому, что
одобрил бы Господь, сколь тому, как утешают деньги. Именно их обличал
Господь, говоря устами Пророка: Священники мои не говорили: Где Господь?
(Иер. 2,8), что значит — они говорили: где же деньги? Мы знаем, что не
только священники, но и князья Церкви, то есть епископы, бесстыдно
возгораются такою жадностью, так что, когда при освящении церквей или
алтарей, при благословении погостов или при каких-либо иных торжествах они
созывают народные сходы, то расточают отпущения грехов там, откуда ждут
богатого подношения; они отпускают либо третью, либо четвертую часть
наказания всем вкупе под предлогом якобы милосердия, на деле же из-за
величайшей жадности. Они бахвалятся могуществом, которое, по их словам,
получили от Петра или апостолов, будто это им говорилось Господом: Кому
простите грехи, тому простятся (Ин. 20,23), или же: Что разрешите на земле,
то будет разрешено на небе (Мф. 18,8); в то же время они больше всего
похваляются, что делают то, что является [их ] неотъемлемым [правом ],
распространяя щедрость свою на людей (subiectus). О, если бы они это делали
ради них, а не ради денег, дабы проявилась хоть какая-то щедрость, а не
скупость! Но если и в самом деле следует благодарить их за щедрость, потому
что они отпускают треть или четверть наказания, то гораздо более нужно было
бы хвалить их за благочестие, ' отпусти они половину или целиком всю кару,
ибо они заявляют, что имеют на то право, данное им от Господа, как если бы
Небеса были даны им в руки,— судя по вышеприведенным свидетельствам,
касающимся прощения, или отпущения, грехов. Кажется, наконец, что их,
напротив, стоило бы обвинить в великом неблагочестии, так как они разрешают
не всех людей (subiectus) от их грехов и допускают осуждение некоторых из
них,— если и правда, повторю, в их власти отпускать или умерять грехи, то
есть открывать или закрывать Небеса для тех, кому им угодно; ибо в таком
случае их, по крайней мере, следовало бы называть блаженными, раз уж они
могут по своей воле открывать их хотя бы для самих себя. Потому что, если
они не могут или не знают, как это сделать, то это, полагаю, по крайней
мере соответствует знаменитому поэтическому высказыванию: Если искусство
полезно всем, Богу оно не служит 43.
Пусть кто угодно, только не я, жаждет такого могущества, благодаря
которому можно воздействовать скорее на других, нежели на самого себя,— как
будто можно быть в состоянии спасти другие души прежде собственной, как это
и разумеет всякий здравомыслящий человек.
Любому ли настоятелю принадлежит [право] связывать и разрешать?
Когда же спрашивают, а что же такое это за власть, что это за ключи от
Небесного царства, которые Господь вручил апостолам, и о чем читают также,
что, подобно апостолам, ключи были пожалованы викариям, то есть епископам,—
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
