его: дурное дерево не может принести добрых плодов".
Но для них плоды, приносимые Иисусом, были дурные, потому что Он пришел
истребить злоупотребления и проповедовал свободу, которая должна была
уничтожить их власть. Если бы Он пришел льстить их гордости,
санкционировать их преступления и поддерживать их власть, Он был бы в их
глазах Мессией, ожидаемым иудеями. Он был один, беден и бессилен, они Его
убили и думали, что убили и Его Слово; но Слово Его было божественно и
пережило Его.
Слово это распространялось медленно, и спустя восемнадцать столетий его
познала едва ли не десятая часть всего человеческого рода, да и то между
Его учениками возникли многочисленные расколы.
Тогда Бог по Своему милосердию посылает Духов подтвердить это Слово,
дополнить его, сделать Его достоянием всех, распространить его по всему
свету.
Но Духи не воплощены в одного человека, голос которого ограничен; они
бесчисленны, они приходят всюду и их нельзя удержать, вот почему учение их
распространяется с быстротою молнии; они говорят сердцу и разуму, вот
почему их понимают смиренные.
19. "Не достойно ли небесных посланников, говорите вы, передавать их
поучения таким грубым способом, как говорящие столы? Не оскорбительно ли
для них предполагать, что они забавляются тривиальностями, покидают свою
блистательную обитель, чтобы явиться к услугам первого встречного".
А разве Иисус не оставил дом Своего Отца, чтобы родиться в яслях? И откуда
видно, чтобы спиритизм приписывал тривиальности высшим Духам? Он, наоборот,
говорит, что все грубые проявления получаются через грубых Духов. Но даже и
эти факты самой своей грубостью только сильнее поразили воображение; они
доказали существование духовного мира и показали этот мир совсем иным, чем
его себе представляли.
Это было начало, оно было просто, как все начинающееся; но дерево,
выходящее из маленького семечка, широко раскидывает впоследствии свою
листву.
Кто бы подумал, что из бедных яслей Вифлеема произойдет Слово, которое
перевернет весь мир?
Да, Христос — Божественный Мессия: да, его Слово — Слово истины. Да,
религия, основанная на этом Слове, будет непоколебима, но при условии
следовать этому дивному учению и выполнять его, а не делать из Бога
справедливого и доброго, с которым оно [слово] нас знакомит, Бога
пристрастного, мстительного и безжалостного.
Глава XI
О ЗАПРЕЩЕНИИ ВЫЗЫВАТЬ УМЕРШИХ
1. Церковь нисколько не отрицает факта проявлений Духов; она их признает,
но только приписывает их исключительно вмешательству демонов. Но напрасно
прибегают некоторые к Евангелию, чтобы запретить эти проявления: Евангелие
о них не говорит ни слова. Высший аргумент, которым пользуются как
доказательством этого, следует назвать запрещение Моисея: "Не обращайтесь к
вызывающим мертвых и к волшебникам не ходите, — говорится в книге Левит, —
и не доводите себя до осквернения от них" (XIX, 31). "Мужчина или женщина,
если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти;
камнями должно побить их, кровь их на них" (Левит, XX, 27). И в книге
Второзакония (VIII, 10, 11, 12): "Когда ты войдешь в землю, которую даст
тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали
народы сии. 10. Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь
свою через огонь прорицатель, гадатель, ворожея, чародей. 11. Обаятель,
вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых. 12. Ибо мерзок перед
Господом всякий делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой
изгоняет их от лица твоего".
2. Если строго рассматривать закон Моисея в этом пункте, точно так же надо
его рассматривать и во всех других, иначе — какое же основание считать его
хорошим во всем, что касается вызывания Духов, и утратившим силу в других
частях? Надо быть последовательным; если мы соглашаемся с тем, что его
законы не гармонируют больше с нашими нравами и нашей эпохой в некоторых
частях, то почему же они могут гармонировать в данном вопросе о запрещении?
Надо к тому же воспоминать о мотивах, вызвавших это запрещение, мотивах,
которые тогда имели смысл, но которые не существуют теперь. Еврейский
законодатель хотел, чтобы его народ порвал со всеми обычаями, взятыми у
египтян, где вызывание Духов было распространено и сделалось предметом
злоупотреблений, как показывают слова пророка Исаии: "И дух Египта
изнеможет в нем и разрушу совет его, — и прибегнут они к идолам и к
чародеям, и к вызывающим мертвых, и гадателям" (XIX, 3).
3. К тому же, израильтяне не должны были завязывать отношений с
иностранцами, а те же обычаи они встретили бы у народов, которых должны
были покорить. Моисей должен был из политических соображений внушать
еврейскому народу отвращение ко всем обычаям, которые могли бы стать
точками соприкосновения, если бы они их усвоили. Для того, чтобы
мотивировать это отвращение, надо было представить чужеземные обычаи
отвергнутыми Самим Богом, потому Моисей и говорит: "Мерзок перед Господом
всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от
лица твоего".
4. Запрещение Моисея было тем более оправданно, что Духов вызывали тогда не
из уважения и любви к ним, не из чувства набожности. Это было просто
гадание, имеющее смысл предсказания, которое эксплуатировалось
шарлатанством и суеверием. Но что бы он ни делал, он не мог с корнем
уничтожить этой привычки, сделавшейся промыслом, что показывают следующие
слова того же пророка: "И когда скажут вам: обратитесь к вызывателям
умерших и к чародеям, к шептунам и к чревовещателям, — тогда отвечайте, не
должен ли народ обращаться к своему Богу? Спрашивают ли мертвых о живых?"
(Исайя, 8, 19...). Который (Господь Бог) делает ничтожными знамения
лжепророков и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов прогоняет назад и
знание их делает глупостью". (Исайя, XLIV, 25),
"Пусть же выступят наблюдатели небес и звездочеты, и предвещатели по
новолуниям, и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе... Вот они,
как солома, огонь сожжет их, — не избавили души своей от пламени, не
осталось угля, чтобы погреться, ни огня, чтобы посидеть перед ним... Такими
стали для тебя те, с которыми ты трудилась, с которыми вела торговлю от
юности своей. Каждый побрел в свою сторону, никто не спасает тебя". (Исайя,
XLVII, 13, 14, 15).
В этой главе Исайя обращается к вавилонянам в образе девицы, дочери
халдеев, он говорит, волшебники не воспрепятствуют падению их монархии. В
следующей главе он обращается прямо к израильтянам: 3. "Но приблизьтесь
сюда, вы, сыновья чародейки, семя прелюбодея и блудницы! 4. Над кем вы
глумитесь? Против кого расширяете рот, высовываете язык? Не дети ли вы
преступления, семя лжи, 5. Разжигаемые похотью к идолам под каждым
ветвистым деревом, закаляющие детей при ручьях, между расщелинами скал? 6.
В гладких камнях ручьев доля твоя; они, они жребий твой; им ты делаешь
возлияние и приносишь жертвы: могу ли я быть доволен этим?" (Исайя, LVII,
3,4,5,6).
Эти слова недвусмысленны. Они показывают ясно, что в то время вызывания
имели целью предсказания и что из них делали торговлю; они были
принадлежностью магии и колдовства и сопровождались даже человеческими
жертвами. Не прав ли был Моисей, запрещая такие вещи и говоря, что они
мерзостны перед Богом? И подобное суеверие практиковалось вплоть до средних
веков; наконец, теперь здравый смысл осудил их, и спиритизм пришел показать
самые возвышенные, моральные, религиозные и успокоительные цели общения с
незримым миром. Итак, спириты не приносят в жертву маленьких детей и не
делают возлияние в честь своих богов; не вопрошают звезды, не спрашивают
мертвых и прорицателей, чтобы узнать будущее, которое Бог так премудро
скрыл от людей; отвергают всякую торговлю теми способностями, которыми
некоторые из них одарены для общения с Духами; они не побуждаемы ни
любопытством, ни алчностью, но только набожным чувством, только желанием
учиться, совершенствоваться и успокаивать страждущих. Очевидно, что
запрещение Моисея ни с какой стороны их не касается, и те, кто ссылается на
него для того, чтобы осудить спиритов, увидели бы это сами, если бы они
вникли поглубже в смысл библейских слов; они узнали бы, что не существует
ни малейшей аналогии между тем, что происходило у евреев, и спиритическими
принципами; более того: что спиритизм осуждает именно то, что мотивировало
запрещение Моисея; но ослепленные желанием найти аргумент против новых
идей, они и не заметили, что эти аргументы ошибочны.
Гражданские законы наших дней наказывают все злоупотребления, которые хотел
обуздать Моисей. Если он произнес смертный приговор против преступных, так
это оттого, что недисциплинированный народ требовалось вести более суровыми
мерами. Наказание смертью имеет широкое применение в законах Моисея также и
потому, что он не имел большого выбора в способах наказания, у него не было
в пустыне ни тюрьмы, ни исправительных домов, и его народ не был склонен
подчиняться страху наказаний чисто дисциплинарных, Моисей не мог разделить
свое законодательство на такие градации, как это делается в наши дни.
Итак, напрасно опираются на строгость взыскания, чтобы доказать степень
виновности вызывания умерших. И почему с такой настойчивостью восстановляют
эту статью закона Моисея, обходя столько других, может быть, еще более
важных.
5. Законодательство Моисея разделяется на две части, которые отчетливо
различаются: собственно закон Божий, обнародованный на горе Синай, и
гражданский закон, или дисциплинарный, соответствовавший нравам и характеру
народа.
Один — неизменен, а другой изменяется в зависимости от времени, и никому не
может прийти в голову, чтобы мы в настоящее время могли руководствоваться
теми же мерами, какими руководствовались евреи в пустыне. Кто стал бы
восстанавливать, например, следующую статью закона Моисея: "Если вол
забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мясо его
не есть; а хозяин вола не виновен" (Исход., XXI, 28 и след.).
Тем не менее эта статья, представляющаяся нам абсурдной, не имела целью
наказывать вола и оправдывать хозяина: она просто имела смысл конфискации
имущества за случившееся, чтобы обязать владельца усилить надзор. Потеря
вола была наказанием хозяину, наказанием достаточно чувствительным для
пастушеского народа; но никто не должен был пользоваться им, поэтому
налагалось запрещение есть его мясо. Другие статьи постановляют такие
случаи, где хозяин ответственен.
Все имело свое значение в законодательстве Моисея, потому что все там
предвиделось до мельчайших деталей; но все, как форма, так и сущность, было
соответственно времени. Без сомнения, если бы Моисей снова пришел на землю
для того, чтобы составить свод законов культурной европейской нации, он не
дал бы ей еврейских законов.
6. На это возражают, что все законы Моисея божественны, как и возвещенные с
Синая. Если считают их все исходящими из одного источника, то почему же
заповеди ограничиваются одним десятисловием? Потому, вероятно, что их
различают; если все они исходят от Бога, все — одинаково обязательны;
почему же их так не рассматривают? Наконец, почему, например, не сохранили
обрезание, которое Господь не уничтожал и Сам подвергся ему?
Христос приходил также смягчить законы Моисея и дать свой закон
христианский. Не говорил ли Он: "Вы слышали, что сказано древним... а Я
говорю вам..." и т. д. А касался ли Он синайского законодательства? Ни в
каком случае; Он санкционирует его, и вся Его доктрина есть развитие и
разработка этого законодательства. И все Его нравственное учение есть
только развитие этого закона. Также нигде не говорит Он о запрещении
вызывать умерших, хотя это был настолько важный вопрос, что Он не мог бы
выкинуть его из Своих поучений, тогда как рассматривались вопросы более
второстепенные.
7. Сказать короче, дело здесь в том, признает ли церковь закон Моисея выше
Евангелия, т. е. причисляет ли она себя к еврейскому вероисповеданию или
христианскому? Следует заметить, что из всех вероисповеданий иудейское
менее других восставало против спиритизма и даже не приводило против
общения с умершими закон Моисея, на который опираются все христианские
исповедания.
8. И если Моисей запретил вызывать Духов умерших, значит, они могут
приходить, иначе его запрещение не имело бы смысла.
Если они могли приходить в его время, они могут приходить и теперь; если
это Духи умерших, значит — не исключительно демоны. К тому же Моисей вовсе
не о них говорит. Итак, очевидно, что в этом случае нельзя логически
опереться на закон Моисея по двойной причине: потому, что он не руководит
христианством, и потому, что он не соответствует нравам нашей эпохи. Но,
оставляя даже за ним ту авторитетность, которую некоторые ему приписывают,
он все же, как мы видим, не может быть применим к спиритизму.
Правда, Моисей признает, что мертвых можно вызывать, но только как вопрос
второстепенный, как принадлежность колдовства. Само слово вопрошать,
поставленное в одном ряду с предсказаниями и гаданиями, показывает, что
евреи вызывали только для этой цели; но спириты не вызывают умерших для
запрещенных сообщений, а для того, чтобы получить от них добрые советы и
доставить успокоение страждущим. Без сомнения, если бы евреи пользовались
сообщениями из иного мира только для этого, то Моисей не только не запрещал
бы им, но стал бы их поощрять, потому что это смягчило бы их нравы.
9. Если некоторым критикам-шутникам и недоброжелателям захотелось
представить спиритические собрания как сборища клоунов и гадателей, а
медиумов — как предсказателей будущего; если некоторые шарлатаны
примешивают имена медиумов к тем смешным случаям, от которых откажется
всякий из них, то все же есть много людей, которые хорошо понимают значение
высоконравственных собраний серьезных спиритов. Доктрина, изложенная для
всего мира, достаточно протестует против всякого рода злоупотреблений, и
клевета падает на того, кто ее заслужил.
10. Говорят, вызывание есть неуважение к мертвым, прах которых не надо
тревожить. Кто это говорит? Противники двух противоположных лагерей,
подающие друг другу руки: атеисты, которые не верят в душу, и те, которые,
хотя и верят, но уверяют, что она не может прийти и что приходят одни
только демоны.
Когда вызывание совершается с чувством религиозным, сосредоточенно, не из
любопытства и с полным уважением, при искреннем желании учиться и сделаться
лучше, — нельзя сказать, что вызывать людей после смерти — преступнее, чем
вызывать их при жизни. Но есть еще один решительный ответ на это возражение
— это то, что Духи приходят добровольно, а не насильственно; что они
приходят даже неожиданно, без зова; что они всегда довольны общением с
людьми и часто жалуются на то, что их забывают. Если бы их спокойствие было
нарушено, если бы они были недовольны нашим зовом, они сказали бы это или
перестали бы приходить. Они свободны, и если приходят, значит, они не
против этого.
11. Приводят еще следующий довод: "Духи пребывают в жилище, определенном
для них справедливостью Божией, т. е. в раю или в аду"; таким образом, те,
которые в аду, не могут из него выйти, предоставленные демонам; те, которые
в раю, всецело предаются блаженству; они слишком высоко над миром, чтобы
заниматься им, и слишком счастливы, чтобы снова приходить на эту несчастную
землю, интересоваться родными и близкими, которых они оставили на ней. Они,
значит, как те богатые, которые отвращают взоры от бедных, чтобы не
испортить себе пищеварения... Если бы это было так, они были бы мало
достойны высшего блаженства, которое было бы таким образом ценою эгоизма.
Итак, остаются только Духи, находящиеся в чистилище, но они, страдая,
прежде всего думают только о своем спасении. Следовательно, если ни те, ни
другие не могут прийти, вместо них приходят демоны. А если они не могут
прийти — нам нечего бояться нарушить их покой.
12. Но здесь представляется другое затруднение. Если души, пребывающие в
блаженстве, не могут покинуть свое счастливое место пребывания, чтобы
прийти на помощь смертным, почему церковь призывает святых, которые должны
в еще большей степени пользоваться блаженством? Почему повелевает она
верным принимать их во время болезни, скорбей и всяких бедствий? Почему
святые и Сама Пречистая Дева приходят к людям совершать чудеса? Они
оставляют небо, чтобы прийти на землю, почему же не могут сделать этого
души, находящиеся в менее высоких условиях блаженства?
13. Что неверующие отрицают явление душ, это понятно, потому что они не
верят в душу; но что поистине странно, так это видеть тех, верование
которых опирается на ее существование и на ее будущность, видеть, как
ожесточенно они восстают против доказательства ее существования и силятся
убедить, что это невозможно. Казалось бы, естественнее, наоборот, что
наиболее заинтересованные в ее существовании должны бы принять с радостью и
как милость Провидения возможность поколебать неверующих неопровержимыми
доказательствами. Они беспрестанно оплакивают утрату верных, которых уносит
наводнение атеизма, а когда представляется самое могущественное средство
его победить, они его отталкивают с б'ольшим упорством, чем сами
неверующие. Потом, когда явные свидетельства бьют через край, не оставляя
уже никакого сомнения, тогда прибегают как к высшему аргументу к
запрещению, и чтобы его удостоверить, идут разыскивать статью Моисеева
закона, который никому не приходил в голову и в котором, во что бы то ни
стало, хотят видеть не приложимое к данному случаю применение. Этим
открытием так осчастливлены, что не замечают даже, что статьи закона
Моисеева только подтверждают спиритическую доктрину.
14. Все мотивы, приводимые против сношения с Духами, не выдерживают строгой
критики; по тому же ожесточению, которое примешивается к этому вопросу,
можно заключить, что он имеет большой интерес, иначе он не вызывал бы такую
настойчивость. Видя эти выступления всех культов против проявления Духов,
можно подумать, что они их боятся. Наиболее серьезным мотивом, конечно,
может быть страх, что Духи, вследствие своей проницательности, могут
осветить людям те загадочные места, которые старательно оставляются в тени,
и расскажут им всю правду о том, что существует по ту сторону мира, и
каковы на самом деле условия для того, чтобы быть там счастливым или
несчастливым. Так же, как пугают детей, говорят и взрослым: "Не зовите
Духов, это дьяволы". Но пусть говорят; запрещая людям вызывать Духов, не
запретят Духам приходить к ним и раскрывать им истину.
Верование, которое будет абсолютно правдиво, не будет бояться света, потому
что он заставит еще ярче выступить истину, которую демоны не могут
превозмочь.
15. Отталкивать сообщения из загробного мира — это значит отталкивать
могущественное средство для познания, получаемое каждым через посвящение в
таинство будущей жизни, через примеры, которые они нам доставляют. Кроме
того, опыт научает нас тому добру, которое можно сделать, отвращая от зла
несовершенных Духов, помогая страдающим отделиться от материи и
совершенствоваться. Запрещать все это — значит лишать несчастных той
помощи, которую мы можем им доставить.
Следующие слова Духа прекрасно выражают те следствия общения с Духами,
которые практикуются ради высоких целей милосердия: "Всякий страдающий
скорбный Дух расскажет вам причину своего падения и те увлечения, которым
он поддался; он поведает вам о своих надеждах, борьбе, своих ужасах,
угрызениях совести, горе, отчаянии; он вам покажет Бога во гневе Его,
карающего грешника со всею Своей справедливой строгостью. В вас шевельнется
сочувствие и страх за ваше собственное будущее; следя за ним в его жалобах,
вы увидите дальше, с какой заботливостью Бог не теряет его из вида, ожидая
раскаяния, протягивая ему руку при первом движении сердца. Вы увидите
успехи виновного и будете счастливы — слава содействия принадлежит также и
вам; вы будете заботливо следить за ним, как хирург следит за успехами
заживления раны, которую он перевязывает".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
