Решением хозяйственного суда Могилевской области от 7 апреля 2005 г. признаны недействительными с момента их принятия решения инспекции Министерства по налогам и сборам (далее – ИМНС) от 24 августа 2004 г. № 7-2/797 и № 7-2/798 о доначислении обществу с дополнительной ответственностью (далее – ОДО) «А» налогов, пени в размере 20 787 875 руб. и о применении экономических санкций в размере 1 853 397 руб.
Оспаривая названные решения ИМНС, истец ОДО «А» считает, что по результатам проверки ИМНС необоснованно не приняты к вычету суммы налога на добавленную стоимость за 2003 г. по товарно-транспортным накладным (далее – ТТН), в которых отсутствовали в заполненном виде некоторые реквизиты. По мнению истца, наличие несоответствий и отступлений в накладных унифицированных форм не влечет автоматического аннулирования хозяйственной операции и доначисления налогов, а должно оцениваться с точки зрения объективности совершения самой хозяйственной операции. Истец утверждает, что ответчик необоснованно ставит ему в вину обществу факт получения товара по ТТН, не принадлежащим поставщикам, при этом указывает, что у субъектов хозяйствования нет прямой законодательной обязанности проверять законность приобретения поставщиками бланков ТТН. Считает, что акт комплексной проверки и дополнение к акту основаны на данных, которые составляют предположения налоговой инспекции, в частности отражение факта совершения обществом сделок со лжепредпринимательскими структурами.
Возражая против иска, ответчик ссылается на нарушение истцом требований Закона Республики Беларусь от 19 декабря 1991 г. № 1319-Х11 «О налоге на добавленную стоимость» и Инструкции о порядке исчисления и уплаты налога на добавленную стоимость, выразившееся в проведении налоговых вычетов на основании ТТН, которые не имеют юридической силы. Считает, что ТТН, графы которых заполнены не в полном объеме, не могут являться первичными учетными документами, подтверждающими хозяйственные операции. Кроме того, вычеты сумм налога на добавленную стоимость истцом проведены по ТТН, бланки которых принадлежали не поставщикам, а другим субъектам хозяйствования (включенным в Специальный реестр организаций, функционирующих как лжепредпринимательские структуры) и были оформлены в нарушение требований Инструкции по заполнению ТТН, утвержденной Министерством финансов Республики Беларусь.
Вывод ответчика об отсутствии у истца ТТН ввиду несоответствия их действительности суд признал необоснованным. Из материалов дела следует, что все ТТН, на основании которых истцом проводились вычеты сумм НДС, являются накладными установленного образца. В каждой накладной выделена сумма НДС, указан номер налогоплательщика. Все накладные содержат обязательные реквизиты, определенные ст. 9 Закона Республики Беларусь от 18 октября 1994 г. «О бухгалтерском учете и отчетности». Отсутствие в ТТН ряда реквизитов не может автоматически аннулировать хозяйственную операцию, поскольку данные несоответствия первичного бухгалтерского документа требованиям Инструкции по заполнению ТТН не препятствуют принятию данного документа к учету налогоплательщиком. За нарушение порядка оформления ТТН Указом Президента Республики Беларусь от 16 января 2002 г. № 40 предусмотрена иная ответственность в виде наложения штрафа. Нельзя признать обоснованным и вывод ответчика о том, что суммы налога не подлежат вычету, поскольку ТТН приобретены поставщиками истца в нарушение установленного законодательством порядка.
Мотивируя принятое решение, суд исходил из следующего. Истец как добросовестный налогоплательщик отражал все операции по покупке товара в бухгалтерском учете, платил с полученных по сделкам доходов налоги, что не отрицается ответчиком. При этом отношения между истцом и его контрагентами по сделкам основывались на принципе гражданского законодательства – добросовестности и разумности участников. В связи с этим истец не мог подозревать своих поставщиков в поставке товара по сопроводительным документам, которые ему не принадлежат. Кроме того, действующим законодательством не предусмотрена прямая обязанность покупателя при получении товара получать информацию о поставщике и о бланках ТТН, по которым происходит поставка [384].
Таким образом, принимая решение по делу, суд прямо сослался на принцип гражданского законодательства. Тем самым принципы права оказывают непосредственное регулирующее воздействие на общественные отношения, являясь той правовой базой, на основе которой принимается решение суда. В некоторых случаях суды ссылаются одновременно на несколько гражданско-правовых принципов, дают оценку соблюдению их требований.
Решением хозяйственного суда г. Минска от 21 февраля 2005 г. отказано в иске ОАО «А» к ООО «Б» о признании дополнительного соглашения № 1 от 27 февраля 2004 г. к договору № 01/473 от 6 августа 2003 г. недействительным.
Как вытекает из материалов дела, 6 августа 2003 г. был заключен договор поставки, согласно которому ОАО «А» принимает в собственность у ООО «Б» оборудование общей стоимостью 1 299 576 000 руб., что эквивалентно на дату составления договора 626 000 дол. США. Возможность изменения цены и сроков поставки товара была предусмотрена договором. В дальнейшем сторонами было подписано дополнительное соглашение, согласно которому общая стоимость поставляемого по договору товара определена в размере 1 639 192 168 руб. (762 060,52 дол. США), что обусловлено изменением ценообразующих факторов и дополнительной комплектацией.
Впоследствии ОАО «А» обратился в суд с иском о признании дополнительного соглашения недействительным, считая что оно заключено под влиянием обмана (ст. 180 ГК). Обман, по мнению истца, заключается в предоставлении ответчиком сведений о повышении стоимости поставляемого оборудования заводами-изготовителями, что не соответствует информации, содержащейся в полученных на его запросы ответах заводов-изготовителей. Вместе с тем материалами дела подтверждается, что истец до подписания оспариваемого дополнительного соглашения владел информацией о повышении стоимости оборудования.
Представитель ответчика иск не признал, указав в частности на то, что истцом не представлено доказательств умышленного целенаправленного введения его в заблуждение относительно фактов, которые могут повлиять на заключение сделки. Исходя из принципа свободы договора, истец мог отказаться от заключения дополнительного соглашения и не изменять первоначальные обязательства, кроме того истцу никто не чинил препятствий действовать добросовестно и разумно и получить имеющую значения для него информацию непосредственно у заводов-изготовителей до подписания дополнительного соглашения.
Принимая решение, суд исходил из следующего. Являясь участниками современного гражданского оборота, истец и ответчик, руководствуясь нормами ст. 391 ГК, закрепляющей свободу договора, сами определили условия заключенного дополнительного соглашения к договору. Принимая во внимание, что истец не представил доказательств наличия в оспариваемой сделке дефекта воли, а также того, что его контрагент умышленно совершил обманные действия и намеренно создал ложное представление у него для побуждения к заключению дополнительного соглашения, суд не нашел оснований для признания данной сделки недействительной по ст. 180 ГК как совершенной под влиянием обмана, то есть с прямым умыслом [365].
Проведенный автором анализ материалов судебной практики дает основания для вывода о том, что наиболее часто в судебной практике применяется принцип свободы договора. К этому принципу часто обращаются субъекты гражданского права для обоснования своих исковых требований [369]. Требованиями данного принципа руководствуются и суды при вынесении решений.
Так, постановлением кассационной коллегии Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27 апреля 2005 г. решение хозяйственного суда оставлено без изменения, а кассационная жалоба Ш. на решение хозяйственного суда по делу по иску Ш. о признании недействительным дополнительного соглашения к договору – без удовлетворения на основании следующего.
Правоотношения между сторонами возникли на основании договора об оказании юридических услуг, в соответствии с которым истец оказывал ответчику юридические услуги по защите его имущественных прав, дополнительного соглашения к этому договору. Согласно п. 1–3 дополнительного соглашения ответчик принял на себя обязательство перечислить в установленный срок истцу денежные средства (основной долг), а истец обязывался снять свои требования о выплате процентов за пользование чужими денежными средствами и пени. Предусматривалось, что если ответчик частично или полностью не выполнит обязательство по перечислению основного долга в срок до 31 декабря 2002 г., то за истцом сохраняется право требовать выплаты ответчиком всего причитающегося долга (основного долга, пени и процентов за пользование чужими денежными средствами). Исходя из материалов дела, данное обязательство по оплате ответчик исполнил надлежащим образом.
В дальнейшем истец обратился с иском о признании недействительным дополнительного соглашения в части отказа истца от выплаты пени, процентов на основании п. 1 ст. 180 ГК. По мнению истца, дополнительное соглашение в оспариваемой части совершено под влиянием угрозы со стороны представителя ответчика. Угроза заключалась в предложении представителя ответчика заключить дополнительное соглашение на условиях отказа истца от взыскания пени и неустойки, что зафиксировано в п. 2 дополнительного соглашения, и в предупреждении о том, что в противном случае ответчик обратится в суд. Угроза, по мнению истца, была значительной, затрагивающей существенные имущественные и неимущественные интересы истца, реальной, поскольку исходила от директора ответчика, противоправной – была направлена на отречение от прав, установленных договором, что нарушает ст. 58 Конституции Республики Беларусь, в соответствии с которой никто не может быть понужден к отказу от своих прав. Кроме того, истец считает, что был вынужден заключить дополнительное соглашение в оспариваемой части (кабальную сделку) вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем ответчик воспользовался.
Суд оставил без внимания доводы истца, пытавшегося квалифицировать данную сделку как кабальную, поскольку предпринимательская деятельность носит самостоятельный инициативный характер и осуществляется предпринимателем на свой риск, его просчеты в коммерческой деятельности, конъюнктура рынка сами по себе не могут являться условиями кабальности совершенных им сделок. При рассмотрении дела судом не было также установлено сознательное использование ответчиком при совершении сделки тяжелых обстоятельств, сложившихся у истца. Дополнительное соглашение совершено сторонами в соответствии с принципом свободы договора, путем взаимных уступок: истец отказывается от взыскания пени, процентов, ответчик осуществляет оплату основного долга во внеочередном порядке. Оно не содержит односторонних выгод для ответчика и не является крайне невыгодным для истца. Тот факт, что совершая дополнительное соглашение истец сделал уступку ответчику, отказавшись от взыскания пени и процентов, и при этом субъективно оценивал это обстоятельство как невыгодное для себя, не может служить достаточным основанием для признания сделки кабальной [344].
Автором проанализированы и другие судебные решения, в которых суд руководствовался требованиями принципа свободы договора [357; 368; 359; 373; 375]. В некоторых случаях суды ссылаются также на требования принципа (ст. 2 ГК) и на требования гражданско-правовой нормы о свободе договора (ст. 391 ГК) [378; 380; 381]. Вместе с тем следует отметить, что чаще суд ссылается не на требования свободы договора как принципа гражданского права, а на положения материальной нормы ст. 391 ГК, закрепляющей норму о свободе договора и его содержание [326; 355; 361; 360; 367; 368; 370; 379].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47
