случаях против такого посягательства допустима необходимая оборона».[54]
Указанную точку зрения разделяет также и Н.Н. Паше-Озерский.[55]
Основанием необходимой обороны являются предусмотренные уголовным
законом действия, ибо они объективно общественно опасны, т.е. имеют
описанное в статье 37 УК социальное содержание. Действия невменяемых
определяются больной психикой, и никто не может заранее предугадать, до
каких пределов дойдет их агрессия, поэтому необходимая оборона от таких
действий допустима.[56]
«Однако, - как отмечает А.А. Пионтковский,- в этих особых случаях для
признания правомерности совершенного акта необходимой обороны должны быть
предъявлены специфические условия, отвечающие характеру совершенного
нападения ... Если возможно избежать нападения, не причиняя вреда
нападающему, то применение необходимой обороны нельзя признать правомерным.
Меры обороны против нападения душевнобольного должны применяться с особой
осмотрительностью».[57]
Против указанного взгляда выступает С.А. Домахин. Он не допускал
необходимой обороны против невменяемых лиц, считая, что если подвергшийся
нападению со стороны невменяемого, знал об этом, то его действия,
направленные на предотвращение грозящей опасности, следует квалифицировать
как совершенные в состоянии крайней необходимости.[58] Такого же мнения
придерживаются И.И. Слуцкий[59] и М.А. Аниянц[60].
Мнение, что в данном случае причинение вреда посягавшему следует
рассматривать по правилам о крайней необходимости, по нашему мнению,
ошибочно.
Как известно, одно из отличий крайней необходимости от необходимой
обороны состоит в том, что при крайней необходимости вред причиняется не
источнику опасности, а третьим лицам. Напротив, при необходимой обороне
вред причиняется непосредственно интересам посягающего.
Для крайней необходимости характерно, что причиненный вред должен быть
меньше вреда предотвращенного, что не является условием правомерности
отражения посягательства невменяемого[61].
Нельзя не согласиться с мнением В. Козак. Он пишет: «Если же встать на
высказанную выше точку зрения, то придется признавать возможность наличия в
состоянии крайней необходимости при причинении вреда источнику опасности,
т.е. игнорировать важное отличие между рассматриваемыми институтами.
Следует также иметь в виду, что определение правомерности защиты от
указанных действий по правилам крайней необходимости неблагоприятно
отразилось бы на охране законных интересов потерпевших».[62]
Вот почему правильно поступают суды и работники следственных органов,
которые защиту от общественно опасных действий таких лиц рассматривают как
необходимую оборону. Например, Р., страдающий психическим заболеванием,
беспричинно избивал свою несовершеннолетнюю дочь. В это время в квартиру
зашла его жена и попыталась защитить ребёнка. Г. набросится на жену , стал
наносить удары и ей, отчего она выбежала в коридор. По вызову соседей
прибыл наряд милиции. При входе в квартиру участковый инспектор Б.
подвергся нападению со стороны Р., который нанёс работнику милиции ранение
в плечо. Когда же душевнобольной пытался нанести инспектору ещё удар ножом,
последний предупредил, что применит оружие. Однако это не возымело
действия, больной продолжал наступать на работника милиции, и тот,
произведя выстрел из пистолета, смертельно ранил нападавшего.
Следователь прекратил уголовное преследование против работника милиции
за отсутствием в его действиях состава преступления, сославшись не на
крайнюю необходимость, а на необходимую оборону[63].
Иную позицию по данному вопросу занимает И.С. Тишкевич, который
считает, что «к рассматриваемым случаям не могут быть применены в полном
объёме ни правила необходимой обороны, ни правила крайней необходимости.
Поскольку в действующем законодательстве этот вопрос не урегулирован, но
следователям, прокурорам и судьям его приходится решать, правильнее все же
руководствоваться соображениями, вытекающими из института крайней
необходимости, учитывая при этом некоторые особенности лица, не могущего
отвечать за них вследствие невменяемости, малолетства и т.п.»[64]
«Поскольку общественная опасность характерна не только для
преступлений, но и для иных правонарушений, то можно сделать вывод, - как
пишет В. Ткаченко, - что основанием необходимой обороны являются также
административные правонарушения, обладающие свойством немедленного
причинения вреда общественным отношениям».[65]
Следует отметить, что, по поводу допустимости необходимой обороны
высказана и противоположная точка зрения В. Грибановым[66] и Я.
Дзенитис[67].
На наш взгляд, решение вопроса о допустимости необходимой обороны
против правонарушений зависит от выяснения их социальной значимости.
Законодатель, исходя лишь из учёта характера сложившихся в обществе
отношений и того, в какой степени те или иные деяния противоречат этим
отношениям, относит их к преступлениям или проступкам.
Не смотря на различия во взглядах теоретиков уголовного права
50-60 годов по вопросу о допустимости необходимой обороны от
общественно опасных посягательств, не предусмотренных Особенной частью
уголовного закона, в настоящее время этот вопрос решается,
практически, единодушно: необходимая оборона возможна от посягательств
любой степени общественной опасности. Тем более, что для их
разрешения в административном законодательстве ( ст. 19, 227 Кодекса
РСФСР об административных правонарушениях 1984 г.) создана нормативно-
правовая основа, подобная той, которая существует в уголовном
законодательстве. Заставляет задуматься, однако, другое, какую
практическую нагрузку «несёт» административное законодательство в части
регламентации необходимой обороны, если последняя допустима против
любого посягательства, независимо от степени его общественной
опасности и если эта проблема урегулирована в уголовном
законодательстве?
В период 1990-1995 г.г. ни в одном отделении внутренних дел г.
Иркутска не было зарегистрировано не одного факта «административной»
необходимой обороны. И это вполне закономерно, поскольку из двух
юридических режимов, направленных на урегулирование одного и того же
«среза» общественных отношений, один заведомо оказывается не просто
малоэффективным, но и практически бесполезным. Поэтому представляется
необходимым ограничиться только уголовно-правовой регламентацией
необходимой обороны, исключив соответствующие статьи из
административного законодательства.[68]
Приведённые доводы убедительны, поэтому с мнением Звечаровского
И.Э. и Пархоменко С.В. трудно не согласиться.
Говоря об условиях необходимой обороны, необходимо выяснить вопрос о
том, допустима ли необходимая оборона от действий, которые сами совершены в
состоянии необходимой обороны, но вышли за пределы необходимости ? В
уголовно-правовой литературе существует мнение о том, что «нападающий не
имеет права на самозащиту и в случае, когда потерпевший или другие лица
предпринимают такую оборону от общественно опасного посягательства, которая
явно выходит за пределы необходимости и потому сама становится преступным
действием[69]».
Автор высказанного выше мнения считает, что, так как такие ответные
действия вызваны общественно опасным поведением самого нападающего, то он,
в таких случаях вправе лишь устранить грозящую ему опасность по правилам о
крайней необходимости.
С такой точкой зрения на наш взгляд, нельзя согласиться. Не вызывает
сомнения то, что необходимая оборона допустима против правомерного
нарушения тех или иных интересов, в частности, против акта необходимой
обороны.
Действия де обороняющегося, вышедшие за пределы необходимости, сами
становятся общественно опасными и преступными, а, потому и защита от них
допустима.
Далее необходимо рассмотреть вопрос о том: допустима ли необходимая
оборона от неправомерных действий должностных лиц ? В литературы при
решении этого вопроса нет единства взглядов. Уголовное право не
устанавливает каких-либо особых правил защиты от преступных действий
должностных лиц. Отдельные учёные-правоведы считают, что на защиту от
должностных преступлений должны распространяться общие правила о
необходимой обороне[70].
Указанная точка зрения нам предоставляется правильной. Она не
противоречит принципу равенства граждан перед законом, провозглашённому в
ст. 4 УК Российской Федерации, в которой говорится, что лица, совершившие
преступление, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности
независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения,
имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к
религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также
других обстоятельств[71].Совершенно справедливо, на наш взгляд, не согласен
с таким решением вопроса В.Ф. Кириченко, который считал, что
распространение общих правил о необходимой обороне на эти случаи поставило
бы должностных лиц под угрозу произвола со стороны отдельных граждан и
затруднило бы выполнение ими их обязанностей[72].
Уголовный закон требует от всех должностных лиц, чтобы их деятельность
в целях гарантирования прав граждан была не только по существу, но и
формально законной.
В случаях, когда действия должностных лиц по существу законные, но
формально незаконные, т.е. хотя и не вышли за пределы служебной компетенции
данного должностного лица, но были предприняты без соблюдения определённых,
требуемых законом форм, по нашему мнению, необходимая оборона от таких
действий вполне допустима.
Мы полностью разделяем мнение Т.Г. Шавгулидзе, который отмечает, что
«если должностное лицо при осуществлении определённых служебных
обязанностей нарушает предусмотренную для них форму, то такое действие не
только Формально является незаконным, но и по существу становится
таковым.»[73].
Другое дело, в случаях, когда должностными лицами совершаются действия
по существу незаконные, но с соблюдением предусмотренных формальностей, то
тогда, на наш взгляд, не может быть допущена необходимая оборона. В таких
случаях закон предоставляет гражданам иные пути и возможности
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
